объяснить, сестренка крепко прижалась к ней, чтобы не упустить ни одного
слова.
должно быть, хотел ее обнять или поцеловать, потому что она сказала:
"Оставь, мне нужно поговорить с тобой серьезно". Мне ничего не было вид-
но, ключ торчал изнутри, но я все слышала. "В чем дело?" - спросил Отто,
но совсем по-другому, чем всегда. Он ведь всегда говорит громко и на-
хально, а тут вдруг оробел - я сразу поняла, что он чего-то боится. И
она, наверно, заметила, что он притворяется, она сказала тихо-тихо: "Ты
же знаешь". - "Нет, - говорит он, - я ничего не знаю". - Вот как? - ска-
зала она, а сама чуть не плачет. - Отчего же ты вдруг переменился ко
мне? Вот уже неделя, как ты не говоришь со мною ни слова, убегаешь от
меня, не ходишь гулять с детьми, не бываешь в парке. Неужели я сразу
стала тебе чужой? О, ты прекрасно знаешь, почему ты стал так холоден".
Он помолчал, а потом говорит: "У меня скоро экзамены, я должен много за-
ниматься, и у меня ни для чего другого нет времени. Теперь я не могу
иначе". Она заплакала и сказала ему сквозь слезы, но так нежно и ласко-
во: "Отто, зачем ты лжешь? Скажи правду, неужели я этого не заслужила? Я
ведь ничего от тебя не требую, но все-таки должны же мы хоть поговорить
об этом. Ты же знаешь, что я хочу тебе сказать, по глазам вижу". - "Что
же? - пробормотал он совсем, совсем тихо. И тут она сказала...
слова. Младшая еще крепче прижимается к ней. - Что же... что?
а потом говорит: "Что теперь будет?" Ну, и тут...
не может. Где же у нее ребенок?
ма, конечно, не позволила ей взять его с собой из-за нас. Потому она та-
кая грустная.
Первой заговаривает младшая:
ведь не замужем, а только у замужних бывают дети, это я знаю наверное.
ся с их уст эти слова со вздохом глубокого сострадания. И тут же снова
вспыхивает любопытство.
Когда мы входим в комнату, они обрывают разговор и начинают болтать вся-
кие глупости с нами, как будто мы маленькие дети, а ведь мне уже тринад-
цать лет. Зачем же их спрашивать? Нам все равно скажут неправду.
Всякий знает, что у него есть ребенок, как всякий знает, что у него есть
родители.
дуть...
украдкой они искоса поглядывают на нее. Ее глаза как будто покраснели,
голос еще тише, чем обычно, и дрожит. Присмиревшие девочки смотрят на
нее с благоговейным трепетом. Их не покидает мысль: "У нее ребенок, по-
тому она такая печальная". И малопомалу ее печаль передается им.
тавляет их дом. Он заявил своему дяде, что экзамены на носу и он должен
усиленно готовиться, а тут ему мешают работать. Он наймет себе где-ни-
будь комнату на один-два месяца, пока не кончатся экзамены.
этого события со вчерашним разговором, своим обостренным инстинктом чуют
какую-то подлость, трусливое бегство. Когда Отто прощается с ними, они
дерзко поворачиваются к нему спиной. Но исподтишка следят за ним, когда
он подходит к фрейлейн. У фрейлейн дрожат губы, но она спокойно, не го-
воря ни слова, подает ему руку.
глаза утратили веселый, беззаботный блеск. Ими владеют беспокойство и
растерянность, угрюмое недоверие ко всем окружающим. Они больше не верят
тому, что им говорят, в каждом слове подозревают ложь или умысел. Целыми
днями они высматривают и наблюдают, следят за каждым движением, ловят
каждый жест, каждую интонацию. Как тени они бродят по комнатам, подслу-
шивают у дверей, пытаясь что-нибудь узнать; со всей страстью силятся они
стряхнуть с себя темную сеть загадок и тайн или бросить хоть один взгляд
сквозь нее на мир действительности. Детская вера - эта счастливая, без-
мятежная слепота - покинула их. А кроме того, они предчувствуют, что это
еще не конец, что надо ждать развязки, и боятся упустить ее. С тех пор
как дети знают, что они опутаны ложью, они стали придирчивы, подозри-
тельны, сами начали хитрить и притворяться. В присутствии родителей они
надевают на себя личину детской простоты и проявляют чрезмерную живость.
Они возбуждены, взвинчены, их глаза, прежде светившиеся мягким и ровным
блеском, теперь горят лихорадочным огнем, взгляд стал глубже, пытливее.
Они так одиноки в своем постоянном выслеживании и подглядывании, что все
сильнее привязываются друг к другу. Иногда, повинуясь внезапно вспыхнув-
шей потребности в ласке, они порывисто обнимаются или, подавленные соз-
нанием своего бессилия, вдруг начинают плакать. Без всякой, казалось бы,
причины в их жизни наступил перелом.
одна особенно задевает их. Точно сговорившись, обе стараются доставлять
своей опечаленной фрейлейн как можно больше радости. Уроки свои они го-
товят прилежно и тщательно, помогая друг другу; их не слышно, они не по-
дают никакого повода к жалобам, предупреждают каждое ее желание. Но
фрейлейн ничего не замечает, и им это очень больно. Она стала совсем
другой в последнее время. Часто, когда одна из девочек обращается к ней,
она вздрагивает, как будто ее разбудили; взгляд у нее такой, точно он
медленно возвращается откуда-то издалека. Часами она сидит не двигаясь,
погруженная в раздумье. Девочки ходят на цыпочках вокруг нее, чтобы не
мешать ей; они смутно угадывают, что она думает о своем ребенке, который
гдето далеко. И все сильнее, все крепче, подымаясь из глубин пробуждаю-
щейся женственности, становится их любовь к фрейлейн, которая теперь
совсем не строгая, а такая милая и ласковая. Ее обычно быстрая и горде-
ливая походка стала смиреннее, движения осторожнее, и во всем этом дети
усматривают признаки печали. Слез ее они не видят, но веки ее часто
красны. Они замечают, что фрейлейн старается скрыть от них свое горе, и
они в отчаянии, что не могут ей помочь.
глазам, младшая, набравшись храбрости, тихонько берет ее за руку и гово-
рит: - Фрейлейн, вы такая грустная последнее время. Это не наша вина, не
правда ли?
волосам. - Нет, дитя, нет, - говорит она, - конечно, не ваша, - и нежно
целует ее в лоб.
поле зрения. И вот одна из них, войдя в столовую, уловила несколько
слов. Это была всего одна фраза, - родители тотчас же оборвали разговор,
- но каждое слово вызывает у них теперь тысячу предположений. "Мне тоже
что-то показалось, - сказала мать, - я учиню ей допрос". Девочка сначала
отнесла это к себе и, полная тревоги, бросилась к сестре за советом и
помощью. Но за обедом они замечают, что родители испытующе посматривают
на задумчивое лицо фрейлейн, а потом переглядываются между собой.
дите, пожалуйста, ко мне в комнату. Мне нужно с вами поговорить. - Фрей-
лейн молча наклоняет голову. Девочки дрожат, они чувствуют: сейчас чтото
должно случиться.
ней. Приникать к замочной скважине, подслушивать и выслеживать - стало
для них обычным делом. Они уже не чувствуют ни неприличия, ни дерзости
своего поведения: у них только одна мысль - раскрыть все тайны, которыми
взрослые заслоняют от них жизнь.
бросает в дрожь. Они боятся, что все ускользнет от них.
звучит сердито и злобно.