в Питере вы были, на Невском.
подмоги не дала. Надо бы ей с флотом быть, тогда наш левый фланг не
обошли бы. Эстонцы тоже помощи не оказали. Ну, и господа офицеры наши
вроде как свирепствовали с мужиком. Мужик, знамо, этого не любит... Вот
и...
бьет... Нате, христолюбивые воины, картошечки вам... А в Питере мы будем
скоро... Вера горами движет... Факт!
прибыли...
ладони на ладонь горячую картошку, закричал: - Сей минут! Идем!!
потухавших костров стихли звуки и движенья.
прерывист, сбивчив. "Встань, иди... А то умрешь..." - "Сейчас", - гово-
рит он и быстро вскакивает. Глаза его мутные, ничего не понимающие. Но
вот мысль и решимость озаряет их. Он тоскливо и медлительно оглядывается
кругом, как бы прощаясь с теми, с кем коротал далекий путь. Оглобли тес-
ного табора приподняты. Лошади понуро опустили головы, дремлют. Карп
Иваныч храпит под двумя шубами в обнимку с сыном. Его лицо пышет теплом:
снег тает и бежит ручейками в открытый рот. На возу чернеет скорченная
фигура священника. Помещица спит возле коровы. Ее муж подбрасывает в
костер топливо и насвистывает веселую. Где-то тонко и лениво тявкает со-
бачонка.
становилась зыбкой, расплывчатой. Вверху, упав на снеговые тучи, дрожал
рассвет. Николай Ребров двигался по дороге, как лунатик, безжизненно и
слепо. Брошенные возы, таратайки, походные кухни казались ему то ползу-
щими копнами сена, то невиданными чудовищами. Вот слон больно ударил его
бивнем в лоб. Юноша отпрянул, открыл глаза: приподнятая, вставшая на пу-
ти оглобля.
сосен, и близко взлаяла собачка. "Спеши, спеши, спеши", твердило сердце,
но голову обносил угар, и нельзя понять, туда ли он идет. Ученическая
шинелишка расстегнута, картуз с медным значком наползает на глаза, сзади
треплется холщевый мешок с вещами, давит плечи, и юноше кажется, что в
мешке ненужный груз: песок и камни. Он хочет его сбросить, он уже занес
руку, но мешок вдруг стал легким, и ноги зашагали уверенней.
ранный парень.
колая Реброва торбу и перекинул через свое плечо: - Видать, устал земля-
чок. Ничо... Я подсоблю...
двадцати отсюда поместье Мусиной-Пушкиной... Там, говорят, пункт. Меди-
цинская помощь.
сблюю. Да и жрать-то нечего... Ослаб...
в виски стучало долотом, каждый шаг болезненно отзывался во всем теле. -
Я больше не могу, - сказал он. - Вот костер горит. Пойду, попрошусь,
прилягу...
летусь, а то ноженьки зайдутся, беда. Вишь, обутки-то какие... На тор-
бу-то... Прощай... А ты откудова?
кал: - Матерь у меня померла в деревне!.. С голодухи, знать. Земляк ска-
зывал, билизованный... Хрестьянин... Померла, брат, померла. - Красноар-
меец громко сморкнулся и покултыхал вперед.
голоса. И не хочется уходить, отрываться от этих грез. А надо.
чайник ушел. Где чай?
глаза карие... Достань-ка масла.
терная брань, рай провалился вдруг, и юноша поднял каменные веки. Два
ангела в синих, отороченных серой мерлушкой, шубках улыбчиво глядели на
него.
шо ли спали? Бедный, вы больны?
вольте познакомиться.
папа ушел проверять скот.
в канаву воз. - Эй, кобылка!.. так-так-так-так... Иди, пособляй!..
так-так.. - Становь дугу! А на дугу вагу... Неужели не смыслишь,
так-так-так. - Ага! Пошла-пошла-пошла!.. Понукай хорошень кнутом!.. Ну,
сек вашу век!.. Ну!!
ночью так ослаб... Извините...
ликвидирует скот, и мы чем-нибудь займемся, - лепетала черненькая Варя,
помешивая закипающее в котелке молоко. - Это в том случае, конечно, если
генерал Юденич не очистит Россию от красных банд.
сдвинулись к переносице. - Какую с папочкой вы городите чушь... Извини
меня...
со своими красными. А вот и папочка...
сиплым простуженным голосом. - Ну, батенька, и хороши вы были вчера. Эх,
жалко термометр далеко. Дайте-ка голову... Ого! Жарок изрядный.
злобно бросил его в снег. Парень-работник в рваном овчинном пиджаке во-
зился у костра: переставлял рогульки с повешенными на них котелками, ру-
бил баранью ногу, подбрасывал дрова. Белый понтер, Цейлон, спал у самого
костра на сене и дрожал. Помещик ел быстро, обжигался, много говорил, но
юношу мучила болезнь, и мысль определенно и настойчиво влекла его на от-
дых. Сестры шептались:
сосны - телеги, овцы, таратайки, коровы, всадники, солдаты, мужики - до-
рога взмыкивала, скрипела, скорготала, гайкала и, дуга в дугу, как хре-
бет допотопного дракона, с присвистом и гиком, шершаво змеясь уползала
вглубь.
синой-Пушкиной?
голосами.
лошадей... Понял?
ком, куда-то плывет в солнечном пространстве.
Варваре Михайловне Кукушкиной. Ах, милый Коля! Как жаль, что вы
больны... Держитесь крепче!