из-за машины выходит любезный мой шоферюга и руки от грязи отряхает.
Все-таки недаром в авточасти берут этих ребят с южного побережья, да иначе
и нельзя: дороги у нас сами знаете какие, в основном пердячим паром
преодолевать приходится...
бесчеловечно... Молчи, дедуля, говорю, потому что водила там, у себя
внутри, сейчас по рации со своими связывается, и скоро будет здесь
яйцерезов столько, сколько ты в жизни микробов не видел в свой микроскоп.
А спецвегикул машина серьезная, прочная, ее не всякая граната возьмет, да
и нет у нас никакой гранаты, разве что шоферюга твой разломает яйцерезный
экипаж голыми руками, как сват свадебный пирог.
яйцерез с перепугу мотора не заглушил и скоренько посинел весь.
своих вызвать.
но шоферюга рявкнул: "Да что с ним разговаривать, зараз-за!", сгреб своего
непосредственного начальника в охапку, побежал к своему грузовику и
запихнул старичка в кабину.
чтобы господин военврач, чего доброго, не выскочил свой долг выполнять.
Шоферюга дал по газам, и полетели мы по выщербленному асфальту так, что
любо-дорого. Только вот куда лететь-то, думаю, на всех дорогах блок-посты,
нас и останавливать никто не будет, а влепят нам бронебойный снаряд в бок,
и все дела.
но подвальчик какой ни на есть мы себе найдем.
мелочами заниматься, надо господам гуманистам святую месть творить,
пацанов в военной форме отлавливать...
концов, вот уже и тревога объявлена. На полном ходу пролетаем площадь
Оскорбленной Невинности - там нам вслед кто-то стрелять начал, но
несерьезно, из полицейского пистолета. Вот уже и Зеленый Театр, но только
не зеленый он теперь, а черный, и тут бегству нашему приходит конец.
дотянули - ума не приложу.
объяснить, организовать вакцинацию...
делом расстреляют, а вторым делом разбираться начнут, кого расстреляли и
за что. Оружие гражданским в руки попало - страшное дело.
топать. Развалин, чтобы отсидеться, поблизости нет, потому что и домов
никаких здесь не было - парковая зона. Но деревья в основном зимой на
растопку пустили, одни пеньки торчат. Яйцерезы надо всем городом
осветительные ракеты вывешивают, будто такая уж я важная персона. Автомат
мой самодельный водила еще когда в кусты выкинул. У господина военврача по
уставу должен быть личный десятизарядный "фельдмаршал", но, боюсь, кобура
у господина военврача набита слабительным да рвотным. Чтобы пациента,
значит, с двух концов несло. Шоферюга, значит, будет яйцерезов по одному
хватать, а я их таблетками пичкать стану для понижения боевого духа...
с шоферюгой на землю положить и сам положиться, а уже поздно. Подлетает к
нам длиннющий черный "ураган" - не иначе, в герцогском гараже
конфискованный. Сирена не работает, и фары не горят. А я даже лопату свою
смертоносную захватить не догадался.
собой прихватить успею, да и шоферюга дуриком помирать не станет, не та
порода...
его раньше только на снимках в спецжурналах видел. Одноглазый Лис сидит за
рулем, начальник контрразведки Его Алайского Высочества.
курсант, парень хороший, но глуповатый, и снова я стал самим собой -
полковником контрразведки Гигоном, наследным герцогом Алайским.
составлял списки, рисовал схемы и карты. Время от времени Одноглазый Лис
включал во мне Гага и расспрашивал о том, что Бойцовый Кот видел в доме
Корнея Яшмаа, с кем встречался и каким разговорам был слушателем. Снова
став полковником Гигоном, я слушал записи рассказов Гага и в который раз
удивлялся, что у нас с ним совершенно разные голоса. Все-таки хороша эта
система - двое в одном. Котяру, как видно, принимали за полного болвана
(полным-то болваном он как раз не был), и обсуждали при нем совершенно
серьезные вещи, смысл которых мог понять только полковник Гигон.
правящей алайской династии, вот он показывает ему донесения земных
агентов... Многих из них мы уже засекли, но еще парочка имен не помешает.
Брать нужно всех, всех до одного. Только их же и в Империи полным-полно,
генерал, вот у меня и на Империю список, но как мы их там-то будем искать?
вонючую самокрутку. - По проблеме вторжения мы давно и успешно
сотрудничаем с имперской службой безопасности. Вам я этого, простите, не
сообщал.
лет яростно терзали друг друга, их разведки, оказывается... Да еще без
моего ведома... Я хотел тут же вызвать расстрельную команду, но передумал.
И неизвестно еще, кому подчиняется нынче расстрельная команда. Поэтому я
сказал только:
никакое не высочество, а полковник Гигон, подчиненный вам по службе. Так
нам обоим будет легче.
листочки с именами и приводили их в систему.
Адольфович...
Сергеевна Кулько... Ну, эти у меня всегда под рукой.
Шелдон...
Пшездецкий...
генералом подали чай с бисквитами, мы поглощали пищу, не видя ее, и все
раскладывали и раскладывали на огромном генеральском столе проклятые
карточки. Все это были, судя по рассказам Гага и редким моим встречам в
доме Корнея, прекрасные, превосходные люди, искренне желавшие добра
несчастной Гиганде, проделавшие для достижения этого добра огромную
работу, часто грязную, часто кровавую, часто неблагодарную и безмерно
опасную - знай они, конечно, все до конца. Жаль было их, но...
ведомства сведениями о людях с кожей совершенно черного цвета?
нашлепка на пустой глазнице вытаращилась.
лица, ни возраста референт. Генерал прошептал ему что-то на ухо, и, не
успели мы разложить очередной десяток карточек, возник снова и доложил,
что да, на главном острове Архипелага Тюрю в племени Бодрствующих В Ночи
занимается отправлениями языческого культа некий Ауэо по прозвищу Черный
Ведун, и ведун этот, по сведениям этнографов, черен, как совесть тирана.
армии...
этнографы. Они ведь у нас и о здоровье туземцев пекутся, да и не они даже,
а Его Алайское Высочество...
натворит! Особенно этот, Вольдемар Мбонга. Он, генерал, знаете ли...
в общем порядке.
"призрака" где-нибудь у нас в Смердящих Ключах, бредет по проселочной
дороге и спрашивает у встреченной старухи, как пройти в столицу. И слышит
в ответ: столица-то недалече, да только я, сынок, сколько лет в Алайском
герцогстве живу, а негра ни разу не видела...
только тогда я решился задать свой вопрос.
опускал никаких подробностей, как и полагается разведчику. Он рассказывал
Мережковский Дмитрий
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Махров Алексей
Лукин Евгений
Свержин Владимир