— Ну ты даешь! Горбатишь на него с утра до ночи — и денег нет!
— А ты? — уязвленно отозвался Хальдор.
— А я — что? — Она удивилась. — Да кто же мне платить станет? Сказать еще спасибо твоему Гисли, что взял меня в дом… Послушай, Хальдор, а почему он пьет?
— Да кто его знает… Жизнь какая-то поганая…
Раварта фыркнула.
— Чем это она поганая? Соседи здороваются, хлеба хватает, в боку не колет…
— Не знаю, — сказал Хальдор. — Поганая и все.
— Не нравится Светлый Город — жил бы себе в своей Собачьей Долине, — философски рассудила девушка. — Что он сюда-то полез?
— Раварта, дай денег. Я отблагодарю, правда.
Раварта тряхнула рыженькой головкой в кудряшках, и ее стеклянные сережки блеснули.
— Ой, дура-а-ак, — сказала она и вытащила их кармана несколько монеток. — Бери да сматывайся.
Хальдор поцеловал ее в затылок под кудряшками и улизнул из кухни. Ему удалось выйти из дома и беспрепятственно добраться до кабака, хотя у ворот стены, разделяющей Четыре Цвета и Мокруши, его спросили, почему это подмастерье, носящий знаки Ордена Путеводной Нити, шляется по Светлому Городу без дела. Хальдор соврал нечто невнятное насчет больной печени хозяина и какой-то чудодейственной аптеки, куда его послали, и стража, укоризненно качая головой ему вслед, все же пропустила его.
Оказавшись в Мокрушах, Хальдор вздохнул свободнее. Здесь не было досок и ничто не защищало его башмаки и штаны от потоков грязи, но зато и стражников здесь не было. За порядком в Мокрушах никто не следил. Перережут друг друга — тем лучше. Городу спокойнее будет.
Здесь прошло замечательное детство Хальдора. Он гордился тем, что сумел перейти из внешнего квартала за вторую городскую стену, в Четыре Цвета. Если он удачно женится, быть может, сын его будет жить уже за третьей стеной, в Шлеме Бриона. Хотя последнее маловероятно.
«Зеленоглазая Блондинка» была ужасным кабаком. Хозяйка этого заведения, блондинка с зелеными глазами, обладала чудовищной физической силой и при случае сама вершила расправу. Смертоубийств и безобразных драк с битьем посуды здесь никогда не случалось. Наиболее обессиленных клиентов она на руках, по-матерински, выносила на задворки и укладывала спать на свежем воздухе, на куче отбросов. Поила она гостей всякой дрянью, но если кому-нибудь из них случалось наблевать под стол, то наутро несчастный бывал принужден мыть полы во всем трактире. Словом, то была замечательная женщина. Хальдор подозревал почему-то, что Гисли втайне мечтает на ней жениться.
Хальдор очень быстро пропил все свои деньги. В трактире, по его мнению, стало темно и предметы утратили четкость очертаний. В голове гудело и звенело, голоса отдавались чересчур резко, металлическим звоном. Он увидел, что доски стола, за которым он сидел, стремительно приблизились, после чего больно и обидно ударили в нос и зачем-то стали солеными. Хальдор несколько раз лизнул доски — привкус железа.
— Зачем? — громко спросил он, пытаясь выяснить, какого лешего ему подсунули это жидкое железо и кто его посолил.
— Это с голодухи, — объяснил кто-то кому-то, но Хальдору это объяснение показалось оскорбительным. Он дернул головой, пытаясь оторвать ее от стола, ставшего вдруг чрезвычайно клейким и липучим, убедился в бесполезности подобных попыток и громко, непреклонно сказал:
— Ни хрена!
Могучая рука взяла его за волосы и оторвала от досок, нарушая закон всемирного тяготения. Хальдор понял, что это все происки Гисли, который преследует его по пятам и сейчас потащит его назад в мастерскую, к ненавистной нижней юбке какой-то развратной аристократки.
— Торельв, — выдавил Хальдор и вдруг мерзко захихикал. — Вот бы ее поймать… Под стол! И пусть моет пол.
После чего наступила непроглядная черная ночь, без звезд, без луны, без единого луча надежды — стопудовая, неподъемная, на самой грани вечного сна смерти и преисподней.
3
— Холера, — пробормотал Хальдор, обнаружив себя на куче гниющего мусора позади кабака «Зеленоглазая Блондинка». Ужасно хотелось пить. Собственно, от жажды он и проснулся. И еще от ненависти ко всему живому.
Он сел, отлепил от спины несколько полуразложившихся рыбьих хвостов и задумался. Идти в кабак просить воды? Будут смеяться, показывать пальцем и говорить: «Это тот подмастерье, которого с голодухи так развезло…» Вам бы такую жизнь, мерзавцы… А идти домой — это объясняться с Гисли. Но пить хотелось невыносимо.
Хальдор слез со своего импровизированного ложа и обнаружил, что был на нем не одинок. Рядом, положив небритую щеку на капустный лист, уютно посапывал громила в полосатых чулках и меховой куртке с оборванными рукавами, надетой на голое тело. Хальдор с уважением подумал о женщине, способной перенести на своих слабых руках это мощное тело, обессиленное коварством алкоголя, и стало ему тоскливо. Полный отвращения к себе, он плюнул. Лучше уж Гисли, чем вся эта компания.
Будучи с похмелья не чересчур осмотрителен, Хальдор случайно попал своим горестным плевком великану в глаз, отчего тот заворочался. На куче мусора произошла тектоническая подвижка. Грязный мосол от лошадиной ноги обрушился откуда-то сверху и треснул громилу по лбу. Тот взревел и вскочил на ноги, вытаращив безумные глаза. Первое, что он увидел, была бледная тень Хальдора, щупленького и взъерошенного. Громила без всяких усилий подцепил его за ворот и подтащил к себе. Хальдор раскрыл рот, чтобы обругать этого пьяного болвана, но получил удар пудовым кулаком по голове, после чего громила вновь отключился, удовлетворенно всхрапнув. Хальдор помотал головой. Злоба его на все человечество возросла многократно. Он решительно повернулся и зашагал прочь.
Ворота стены, отделяющей злачный квартал от ремесленного, были, разумеется, закрыты. Хальдора это остановить не могло — какие мелочи! Он начал карабкаться по стене возле ворот, ломая ногти и прижимаясь к остывающему после теплого дня камню. Несколько раз он падал все с большим грохотом, и наконец ударился так больно, что со стоном выругался и был услышан стражей, резавшейся в карты внутри караульного поста. Довольно скоро дверь раскрылась. Унылая фигура со свечой в руке зашлепала по грязи. Хальдор бессильно корчился на земле, но удрать не мог — он растянул ногу.
— Кто там? — крикнули из караульного помещения.
— Да тут сам Локи не разберет… Ругался кто-то… — ответил стражник.
— Погаси свечу, придурок. Она тебе только мешает.
Хальдор сделал еще одну попытку встать и, не выдержав, охнул от невыносимой боли в колене.
— Вот он! — крикнул стражник.
Из темноты Хальдора выхватила за шиворот железная длань. Его встряхнули и поставили на ноги, подталкивая в шею кулаком.
— Больно, пусти! — сквозь зубы сказал Хальдор.
— Ишь ты, разговаривает… — удивился стражник. — Топай.
— Пусти, свинья! — крикнул Хальдор визгливо. — Больно, говорят тебе!
Он рухнул в грязь, злобно фыркая, как облитый помоями кот.
— Не можешь идти — ползи, — сказал стражник, потыкав в него сапогом.
Хальдор с трудом поднялся и запрыгал в темноте на одной ноге. Второй стражник, ждавший на пороге, втащил его за руку в комнату и бросил на пол. Дверь закрылась. Первый сказал, грустно поглядывая на свои сапоги:
— Ну вот, запачкал … Все из-за тебя, гад.
Он снова уселся за стол, и прерванная было игра возобновилась.Хальдор подумал немного, потом сказал, сидя на полу:
— Дайте воды.
— Еще раз вякнешь — пристрелю, — не оборачиваясь, пообещал первый стражник.
Хальдор подумал еще немного и заснул. Утром он почистил стражникам сапоги, перекинулся с ними парой слов и благополучно захромал домой. Дверь ему открыла Раварта. Оглядев помятую физиономию Хальдора, девица вызывающе улыбнулась и сказала:
— Хозяина нет, а насчет завтрака он не распоряжался.
— К чертям собачим завтрак. Дай пройти, Раварта.
Она посторонилась, насмешливо глядя ему вслед. Хальдор поднялся к себе и долго, шумно пил воду. Колено слегка распухло, но ничего страшного с ним не случилось. Голова тоже особенно не болела. В руках наблюдалась слабость и вообще что-то плохо было с координацией движений, но в целом он чувствовал себя вполне сносно. Он выпил еще один стакан воды и спустился в кухню.
Раварта сидела на низком табурете, широко расставив колени, и быстро орудовала ножом, очищая картошку. Хальдор пристроился рядом прямо на нечистом полу. Раварта достала из кармана мятую пачку дешевых мужских папиросок, сунула одну в рот и торопливо присосалась. Хальдор слегка отвернул голову, чтобы не глотать дым.
— Ну что за гадость, Раварта, — сказал он наконец.
— Гм, а пить всякую дрянь — не гадость? — отозвалась девушка. — Меня в тюрьме научили, а тебя где?
— Жизнь заставила, — сумрачно ответил Хальдор.
Рыженькая посмотрела прямо в его мутные глаза.
— Ой! Не смеши. Жизнь его заставила… Да будь я мужиком, вроде тебя, разве я стала бы тут мучиться? Я бы давно наплевала всем тут в рожу и ушла!
— Куда ушла-то? Отсюда можно только в Мокруши уйти, а там знаешь как!
Почему только в Мокруши?
— А что — тебя ждут в Желтых Камнях?
Раварта покачала головой, размахивая кудряшками.
— Можно ведь уйти совсем за стены…
— В Лес, что ли?
— Конечно. В Лесу всяко не хуже, чем здесь, в помойке этой…
— Ты дура необразованная, вот что я тебе скажу. В Лесу человеку гибель.
Раварта с плеском швырнула очищенную картофелину в ведро с водой и заявила:
— А вот этого еще никто не доказал.
— Я и без доказательств знаю, — хмуро сказал Хальдор.
Раварта повторила, не выпуская папироски из уголка детского рта:
— Я бы точно в Лес ушла, будь я мужиком.
— Ну и иди.
— Так я не мужик… — Она нехорошо улыбнулась. — Да, у вас у всех одно на уме. Даже у такого хлюпика, как ты.
Она заложила ногу на ногу и откинулась назад.
— Ночью небось сидел у ворот третьей стены, ждал, когда откроют? Я там была у них как-то… Представляешь, иду я по Четырем Цветам уже вечером, как раз возле этих ворот. И вдруг мне ужасно захотелось в туалет. Ну просто сил нет. Темно уже было, не видно ничего. Я зашла на крыльцо одного дома, облегчилась, ничего. Юбку отогнула, пошла. Вдруг — догоняет.
— Кто? — спросил Хальдор, живо заинтересованный рассказом.
— Ну — кто… Стражник из кольцевой охраны. «Идем, — говорит, — в караульное, я давно слежу за твоим поведением». Я давай вырываться. «Пусти, что я сделала ?» — «Это ты в караульном будешь объяснять, что ты сделала». Ах, так! «Хорошо идем.» Засмеялась и пошла с ним. А что мне? Он идет рядом, злой такой. Привел. Время позднее. Он сидит, я сижу. «Я, — говорит, — сейчас напишу рапорт, а ты подпишешь». — «Что писать-то будешь?» — «Поступок твой». — «А что я сделала?». «Сама знаешь, что». Он позлился, потом зашаркал пером по бумажке поганой. Читает с умным видом свое произведение: «Я, девица Раварта, справила нужду на крыльце жилого дома уважаемого гражданина Асбранда, так как поблизости не было ветхих строений…» Мне — что? Я подписала, отдала ему. Опять сидим. Я говорю: «Все? Я домой хочу». — «Домой хочешь? Слушай, — говорит, — пойдем со мной, тут одна комнатка за складом пустая есть… А потом пойдешь домой». Мне так противно стало! Тьфу! «Лучше я тут посижу всю ночь». — «Дело хозяйское». И вижу, что убить меня готов, так злится. Тут начальник его входит, тоже козел большой, я его знаю…
— Откуда ты его знаешь, Раварта?
Шилова Юлия
Акунин Борис
Посняков Андрей
Андреев Николай
Прозоров Александр
Жюль Верн