затаилась, тоже всматривалась в него невидимыми глазами - чьими? Чувства
ничего не говорили Хромому, не указывали на опасность там, впереди. И в то
же время какое-то смутное, лежащее за гранью ощущений предчувствие
шептало: нельзя. Там смерть.
приблизился. И вдруг совсем близкий голос Серого Убийцы затянул песню
охоты, и остальные подхватили ее.
картины бессонных ночей в охране у Хижин, когда дозорные, жмущиеся к огню,
с дрожью слушают леденящую злобу тьмы - песню идущих по следу, и зыбкие
тени проносятся по самой границе освещенного кострами, распластавшись в
неистовой погоне.
его след, была так ужасна, что Хромой, забыв обо всем, не разбирая дороги
кинулся с Обрыва. Он опомнился только на середине спуска. Постоял, перевел
дыхание и двинулся дальше - плавно, бесшумно, чутко.
истоптанной стадами рогатых прибрежной грязи - был пуст. Не было даже
маленьких. Странно.
и вой наверху - то дальше, то ближе... Хромой старался держаться вплотную
к Обрыву и жадно внюхивался в порывы сырого ветра, но они пахли только
прелью, речной водой и гниющей тиной. Эти запахи были прилипчивы, вязки, и
остальные тонули в них, как в болоте. Именно поэтому новый запах он ощутил
только тогда, когда тот обрушился на него всей своей мощью. И Хромой
кинулся на землю - плашмя, всем телом: прижаться, слиться, исчезнуть... А
ветер все налетал порыв за порывом, и порывы эти были, как выдохи
огромной, щерящейся в лицо пасти - душный смрад и леденящий, парализующий
мысли и волю ужас ожидания неотвратимой смерти.
этого запаха - душного запаха крови, слившегося с острой тошнотворной
вонью Желтого Убийцы и еще с чем-то, чему Хромой не знал ни имени, ни
подобий.
этого изводящего ужаса неизвестности, через хрупкие трескучие заросли
прибрежных кустов, через гремучие каменистые осыпи; и в отголосках
собственных воплей мерещился ему мягкий тяжелый топот неумолимо
настигающих лап.
удара отшвырнула его на землю, и он спрятал лицо в ладони и ждал конца. Но
вместо новых ударов, вместо терзающих когтей и клыков на его беззащитную,
потную от страха и бега спину обрушился ледяной водопад. Хромой взвизгнул
и вскочил, дико озираясь вокруг. А вокруг были каменные стены в призрачном
свете дотлевающих в очаге углей, и черное пятно выхода загораживала
широкая, бугрящаяся мышцами спина Странного, напряженно вслушивающегося в
ночь, и алые отсветы играли на длинном широком лезвии Звенящего Камня,
сжатом в его руке.
рта:
от затрещавших углей. Ткнул трясущейся рукой в темноту:
много...
головой в угол, где, прислоненное к стене, стояло короткое, очень тяжелое
копье с каменным наконечником:
спокойная тяжесть крепкого оружия превращает запуганное истеричное
существо в хладнокровного и опасного бойца. Потом отбросил лежащую под
стеной шкуру, достал из-под нее толстый корявый сук, ткнул в угли.
Просмоленное дерево вспыхнуло чадным гудящим пламенем.
нож; Хромой впереди и правее, за границей освещенного факелом, в темноте.
Ночной боевой порядок Племени Настоящих Людей: задний освещает путь и
привлекает внимание, передний невидим, но видит и готов убивать.
теперь он был готов к этому, Странный со своим ножом был рядом, и,
выставив копье, Хромой с хриплым рыком кинулся навстречу смрадной волне.
Странный, высоко подняв факел, бросился следом.
и недвижимое, изуродованное до такой степени, что Хромой только по запаху
да по уцелевшим кончикам лап сумел распознать Желтого Убийцу. Труп. Без
головы. Без шкуры. Значит, Люди? Или немые?
большая ценность.
пальцем вниз:
странные, дикие, невозможные, будто ступал человек без пальцев на ногах.
Нет, ступня была нормальной длины. Просто в конце она не разветвлялась в
пальцы, а так и оставалась целой. Хромой вскинул изумленные глаза на
Странного и поразился еще больше.
дрожали, а в глазах, внезапно выцветших, потерявших привычный суровый
блеск, застыло отчаянье. Странный заметил взгляд Хромого и криво
усмехнулся:
потерял равновесие и свалился в воду. Там, между этими невозможными, он
рассмотрел еще один след - след маленькой босой человеческой ноги, которую
знал слишком хорошо, чтобы ошибиться.
Камней, Хромой. Они убили и ободрали Желтого и увели с собой твою Кошку.
Пойдем.
Вдруг он с яростным воплем за травленного зверя швырнул себе под ноги
факел, и тот полыхнул вихрем бешеных искр.
его огромная тень нелепо горбатилась на стене. Хромой сидел, уткнувшись
лицом в ладони, и тихонько скулил: "Кошка... Пропала Кошка... Нету
Кошки..."
глядеть в огонь. Потом спросил срывающимся шепотом:
отвернулся.
руками, - от смеха Странного мурашки побежали по спине Хромого. - Ее увели
силой. Успокойся.
молчал. И вдруг попросил:
воин, а голозадый сосунок, неспособный понимать слова? Если хочешь смерти,
не утруждай свои ноги. Найди ее себе здесь, потому что Долина Звенящих
Камней страшнее, чем смерть!
остальным. Но понять Странного трудно - он странный.
только немые. Но он понимал Речь. Он принес с собой невиданный нож из
Звенящего Камня и страшный рассказ о Долине, где водятся эти камни, где
делают такие ножи и множество странных вещей.
живых. И не только потому, что умел убивать. А убивать он умел, и его
невиданный нож любил убийство, как никакой из прочих ножей. Когда Шаман,
наслушавшись рассказов Странного, зарезал для Духов Звенящих Камней двух
лишних дочерей Длиннорукой, Странный подошел к нему, махнул рукой - вот
так - и голова Шамана запрыгала по камням. Даже самым лучшим каменным
ножом так не получается - многие пробовали.