Чтение 2–й страницы книги ~Четырнадцать дней октября~

За завтраком мы познакомились. Их звали Мэл и Мери. Когда они сбросили
плащи, Мери оказалась одета в лиловые и синие одежды, а Мэл в серые. Оба
носили множество золотых украшений. Мери сказала, что они с Мэлом уже
несколько лет занимаются магическими практиками. Она и впрямь была похожа на
добрую волшебницу, на фею: двигалась она легко, как будто летала по воздуху.
Светло-голубые глаза и пушистые каштановые волосы в сочетании с мягкими,
добрыми чертами лица усиливали это впечатление легкости, воздушности и
волшебства. Мэл был похож на нее цветом глаз и волос. Стройный, изящный, как
юноша, он отличался смешливостью, и блеск глаз выдавал в нем быстрый и
проницательный ум.

Когда мы выпили по чашке ароматного кофе со сливками и уничтожили две
сковородки яичницы с ветчиной, закусывая все это круасанами, хозяева дома
предложили нам выбрать одежду поудобнее.

- В том мире, куда мы должны отправиться, ваши городские наряды будут
совершенно дико смотреться, - сказал Мэл.

Мы все одели замшевые сапоги на толстой кожаной подошве, удобные брюки из
какой-то прочной ткани, рубашки, жилеты и плащи, укутавшись в которые можно
было с комфортом спать даже на голой земле. Питер, подвигавшись в новом
облачении, заявил, что никогда в жизни не чувствовал себя более комфортно.

- Вашу машину придется оставить здесь, - сказала Мери.- Дальше мы
двигаемся на нашем микроавтобусе. Сразу сообщаю ту часть задачи, которая нам
сегодня известна. Мы должны доставить изначальные предметы - рюкзак, мешок с
золотом, пергамент, браслет, перстень и пояс в другой мир. Оттуда мы должны
принести чашу. Я не знаю какую, и не знаю, что мы будем с ней делать. А
теперь в путь.

Мы спрятали автомобиль Пита в гараже, в котором до этого стоял
микроавтобус, погрузились и поехали. Мэл сидел за рулем и держал курс на
Запад.

Не прошло и получаса, как Мэл резко затормозил около высокого седого
человека, стоявшего на обочине дороги. Наш новый попутчик был похож на Шона
Коннори, только, пожалуй, нос был крупнее и плечи пошире. Его глаза были
живы и пронзительны. Осмотрев каждого из нас, он сел рядом со мной.

- Едем, Мэл, - произнес он. Голос его был сочным и басовитым. - Меня
зовут дон Хосе. Ваши имена я знаю. Так что счастливой дороги.

Мы проехали более тридцати миль, после чего дон Хосе пересел на место
водителя, а Мэл, недоуменно пожав плечами, устроился рядом со мной.
Микроавтобус разогнался до скорости более 120 миль в час, а затем дон Хосе
направил его прямо на стоящий у дороги двухсотлетний дуб. То, что он именно
двухсотлетний, было написано на бронзовой табличке, стоящей на шесте рядом с
ним. Видимо, шок, который я испытал, заставил меня сосредоточиться на этой
табличке. Я различил все выбоины и пятна на бронзовой поверхности. Сердце
болезненно сжалось, переместилось куда-то к горлу и, когда ствол дерева был
прямо перед стеклом водителя, окружающий мир исчез, подобно дыму.

Сначала я, как будто сквозь вату, различил голос Кэт, которая звала меня
по имени. В ее призывах были угасающие, безнадежные нотки - должно быть,
бедняжке пришлось долго оплакивать мое хладное тело. Потом я почувствовал,
что она нещадно лупит меня по лицу - щеки горели.

Я вскрикнул от боли и сел.

- Слава богу! - сказала Кэт. - Как ты?

- Ты мне кожу со щек не содрала, нет? Господи! Может, ты меня еще и
ногами била? Все тело болит!

- Ты свалился с обрыва. Скажи спасибо, что на уступ.

Я посмотрел вверх. В метре над моей головой был край обрыва, а за спиной
- бездонная пропасть. Уступ, на котором мы находились, был усыпан мелким
гравием и имел треугольную форму.

Я помог ей взобраться наверх. Потом она подтянула меня к себе. Мы
оказались на поляне, покрытой пряно пахнущей травой. Рюкзак с изначальными
предметами лежал здесь, на самом краю обрыва. Видимо, я зацепился им при
падении. Перстень был на руке Кэтти, а браслет - на моем запястье. Я
забросил рюкзак за спину и осмотрелся вокруг.

На юге была пропасть, на дне которой мы чуть не оказались. Ее
противоположного края или низины под ней видно не было - только сияющее небо
до самого дна. На север простиралась унылая равнина, покрытая там и сям
группами кустов и деревьев. Кора деревьев была серого цвета, а листва имела
слегка синеватый оттенок.

- Здесь гравитация меньше, - сказала Кэт. - И горизонт ближе.

- Ты хорошо знакома с физикой.

- Это от папы. Книги по физике заменяли мне сказки в детстве.

- Как получилось, что он не сделал научной карьеры?

- Просто неудачник. Я не хочу об этом говорить. Кажется, на Востоке
кто-то движется.

Действительно, кто-то, двигаясь в нашу сторону, вспугивал птиц, они
взлетали из кустов и кружились в воздухе.

- Будь наготове, - сказал я. - У тебя нет оружия?

- Никакого.

- Ладно. Тогда надейся на лучшее.

Голос молчал. Похоже, в этом мире мы были предоставлены сами себе.

Это были наши спутники. Все живые и сравнительно невредимые. Правда, Мэл
посадил синяк на скулу, а дон Хосе слегка ушиб руку.

Разбитый микроавтобус валялся в небольшом овраге. Все окна были разбиты,
крышу снесло.

- Вы прекрасный каскадер, дон Хосе, - сказала Мери. - Ничего не хотите
нам рассказать?

- Мы в мире, который называется Аннон, - сказал дон Хосе. - Что еще можно
сказать? Голос сюда не проникает, поэтому решения мы будем принимать сами.
Есть, правда, два источника информации. Первый я уже вижу, - он подошел к
толстому стволу дерева и с легким щелчком отделил от него почти слившуюся с
ним по цвету табличку, на которой были выгравированы какие-то иероглифы. - А
второй - это пергамент, лежащий в рюкзаке у Джерема. Надписи на нем
постоянно меняются. Хотя подпись остается.

Я снял рюкзак и достал пергамент.

"Ищите гравюру. J.C."

- Спасибо, уже нашли, - сказал Мэл, услышав послание. - Только что на ней
написано?

- Судя по всему, - сказал дон Хосе - это египетские иероглифы времен
двадцать первой династии. - Причем это стихи. Дайте мне минутку подумать...

Дон Хосе взял табличку и отошел в сторону.

- Почему мы доверяем этому Хосе? - спросил Питер.

- Голос сказал мне, что он возглавляет экспедицию, - ответил Мэл. - И
потом, мы не могли бы без его помощи пересечь космический вакуум в
микроавтобусе.

Мы рассмеялись. Я посмотрел на Кэт, которая поправляла прическу.

- Ты не жалеешь, что отправилась со мной?

- У меня ведь не было выбора, правда?

- Не было, - согласился я.

Она улыбнулась. Мне показалось, что глаза ее сияют счастьем. Странные
существа - женщины...

- Я расшифровал, - сказал дон Хосе, возвращаясь к нам. - "Чаша из горного
хрусталя, цельный кристалл, сотворенный богами, источник, дающий силу,
превращающий вещи друг в друга, тайный идеал человечества, давший силу Птаху
и Гору, инструмент Исиды, весна Осириса. Когда Хранитель будет преследовать
царя, числом чаши станет число шесть, сила чаши станет продолжением
бесконечной пирамиды, и шесть превратится в семь, а потом снова в шесть".

- Как это просто и понятно! - съехидничал Мэл.

- Во всяком случае, у нас есть описание того, что мы ищем, - сказал дон
Хосе.- И, может быть, описание нашей судьбы.

Вообще, он выглядел каким-то скучающим. Было впечатление, что он живет
уже слишком долго, ничему не удивляется и ни к чему не стремится. Это не
была усталость немощности, нет. Напротив, сила изливалась из него в
окружающее пространство вместе со скукой. Это сочетание несовместимых
качеств немного удивляло меня.

- И куда мы пойдем? - спросил Пит.

- Загляни еще раз в пергамент, Джерем, - попросил Мэл. - Интересно, как
часто меняются новости в этой допотопной газете?

- "Вдоль пропасти на Запад. Первый на Западе ждет. J.C." - прочел я.

- Первый на Западе. Хорошо сказано! - сказал Мэл.

Трава в этом мире пахла пьяными яблоками. А вот с деревьями было что-то
не так. Большая их часть стояли как серые столбы, без единого признака веток
и листьев. На остальных ветки и листья были, а стволы были покрыты
темно-зеленым мхом. Прикосновение к тем и другим напоминало прикосновение к
камню. Я вспомнил, что дерево, на котором дон Хосе увидел гравюру, тоже
показалось мне каменным, особенно, когда раздался щелчок при отделении
гравюры от коры. Прикосновение же к листьям было неописуемым. Представьте,
что вы касаетесь окаменевшей воды, которая остается живой, трепещущей и
текущей... Птицы с любопытством рассматривали нас, сидя на ветках и
насвистывая свои бесконечные песни.

Дон Хосе внезапно замер и предостерегающе поднял вверх руку. Две тени
танцевали на траве, касаясь деревьев, и всюду оставляя за собой бесформенные
сияющие следы. Затем они медленно растворились в воздухе, но следы
продолжали гореть светло-зеленым огнем. Они облачками носились в воздухе,
висели на ветках и переливались на траве.

- Надо обойти это место, - сказал дон Хосе. - Тот, кто коснется следов,
умрет одной из смертей этого мира.

- Что значит одной из? - спросил я.

- В этом мире много видов смертей. Но каждое живое существо умирает
только одной разновидностью смерти.

- Разве на земле это не так?

- На земле, - скучающим голосом пояснил дон Хосе, - можно умереть от
укуса змеи, от огня, болезни или кинжала, но это разные пути к одной и той
же смерти. Здесь же смерти разные после умирания, а не до него. Такова