читателя совершенно не касаются.
медицинском факультете. Писать он мог только по вечерам, после целого дня
учебы и работы в больнице. Условия для литературных трудов были
малоподходящие. От жильцов, правда, избавились. Семья переехала в квартиру
получше, но, как писал Чехов Лейкину:
как видно, наследственный, и Чехов не мог, конечно, не знать этих
симптомов, но из страха, что опасения оправдаются, не соглашался
показываться специалисту, - такая мнительность для будущего врача
непростительна. Чтобы успокоить мать, он заявил, что кровотечение вызвано
лопнувшим сосудом в горле и никак не связано с чахоткой. В конце того же
года он сдал экзамены и стал дипломированным врачом. Несколько месяцев
спустя он наскреб немного денег и отправился в первый раз в Петербург,
куда его давно и настоятельно приглашал владелец "Петербургской газеты"
богатый издатель Суворин, но Чехов в шутку отговаривался, что у него нет
новых брюк. В каждой шутке есть доля правды, а в этой ее было все сто
процентов - Антон всегда донашивал брюки старших братьев.
писал их для денег и, по его же собственным словам, больше одного дня на
сочинение рассказа никогда не тратил, - однажды он на спор "на бутылку",
сидя на подоконнике, потому что негде было сидеть, написал за пол-часа
рассказ о пепельнице. Но, приехав в Петербург, Чехов, к удивлению своему,
обнаружил, что он - знаменитость. Казалось, его рассказы были так
несерьезны, однако тонкие ценители в Петербурге, бывшем тогда столицей и
центром культурной жизни России, разглядели в них свежесть, живость,
оригинальность. Чехову был оказан радушный прием. Он увидел, что к нему
относятся как к одному из талантливейших писателей современности. Издатели
журналов наперебой приглашали его сотрудничать и предлагали гонорары
гораздо выше тех, что он получал до сих пор. Современники описывают
следующий случай в редакции Суворина:
Чехову восторженное письмо, призвал уважать собственный талант, оставить
легкомысленные рассказы, какие он писал до сих пор, и взяться за сочинение
серьезных произведений. Тот же писатель попросил тогдашних острых на язык
журналистов "не обижать Чехова", на что услышал в ответ:
оскорбительно, а ласково-покровительственно.]
профессиональным писателем он не решался. Он говорил, что медицина - его
законная жена, а литература - всего лишь любовница. Чехов лукавил,
все-таки он был двоеженцем. Фраза "Лучший врач среди писателей, лучший
писатель среди врачей" - это о нем. В Москву он вернулся с намерением
зарабатывать на жизнь врачебной деятельностью, но о том, чтобы обзавестись
выгодной практикой, особенно не заботился. Многочисленные знакомые Чехова
присылали ему своих знакомых-пациентов, но Чехову "неудобно" было брать с
них деньги, и эти пациенты редко платили за визиты. Так он и жил - веселый
и обаятельный молодой человек с заразительным смехом. Он всегда был
дорогим гостем в богемном кругу своих приятелей. Он много пил - точнее, он
любил выпить, - еще точнее, он умел пить, - но, кроме как на свадьбах,
именинах и по праздникам, никогда не употреблял лишнего. Женщины к нему
льнули, у него было несколько романов, впрочем несерьезных. Чехов не хотел
жениться, боялся изменить сложившуюся жизнь [однажды, говорят, удрал чуть
ли не из-под венца, совсем как литературный персонаж Гоголя], и на этом
основании недоброжелатели распускали слухи о какой-то будто бы его
неполноценности. Чтобы покончить с деликатной темой чеховских "любовей",
откроем известные всей тогдашней Москве тайны: в разное время у него
гостили певица Эберле, художница Дроздова, писательница Авилова, артистка
Щепкина, бывшая невеста Эфрос, и, конечно, Лидия Мизинова, - к судьбе этой
женщины мы еще вернемся. [Известны и другие чеховские подруги, некоторые
из этих дам были замужем.]
воспринимаются как не вполне достоверные. Все кажется, что Чехов - это
невысокий хрупкий человек, со слабой грудью, с негромким, хрипловатым от
тяжелой легочной болезни голосом. Но вот художник Коровин вспоминал:
Чеховым словно бы не в силах были увидеть его во весь рост. Когда
вчитываешься в мемуары, возникает впечатление, "что Чеховых было много",
каждый писал о каком-то своем Антоне Павловиче Чехове. Даже внешне Чехова
воспринимали по-разному: "мнительность, тихий голос" и "бас с густым
металлом" как-то не вяжутся. Для одних он был стеснительным, болезненным
интеллигентом в пенсне и в шляпе, для других - веселым, "своим парнем",
для третьих, завистников, - подзаборным пьяницей, литературным
халтурщиком, "певцом сумерек". У меня [Моэма] тоже, наверно, получается
какой-то свой Чехов - такой, которого я здесь описываю. Это очень важное
наблюдение: ЧЕХОВЫХ БЫЛО МНОГО. Я еще вернусь к этой теме.
России. Каждую весну, бросая немногочисленных пациентов, он вывозил все
свое семейство за город и жил там до глубокой осени. Как только в
окрестностях, становилось известно, что Чехов - врач, его начинали
осаждать больные, и, разумеется, при этом ничего не платили.
большим успехом и оплачивались все лучше и лучше. Бывало, что в одном
номере "Осколков" выходило сразу несколько чеховских рассказов, зарисовок,
сценок, фельетонов, заметок, репортажей, и, чтобы не создавалось
впечатления, что журнал держится на одном авторе [а так оно и было],
приходилось брать псевдонимы. Не откажем себе в удовольствии привести
здесь далеко не полный список чеховских подписей: Антоша, Анче, Че,
Чехонте, Макар Балдастов, Брат моего брата, Врач без пациентов,
Вспыльчивый человек, Гайка N_5, Гайка N_0, 006, Грач, Дон Антонио,
Дяденька, Кисляев, Ковров, Крапива, Лаэрт, Нте, Прозаический поэт,
Пурселепетанов, Рувер, Рувер и Ревур, Улисс, Человек без селезенки, Хонте,
Шампанский, Юный старец, ...въ, Зет, Архип Индейкин, Василий Спиридонов
Сволачев, Известный, Захарьева, Петухов, Смирнова и так далее.
Лейкину он писал:
наконец-то отдельная комната, но чтобы платить за все, он вынужден
вымаливать у Лейкина авансы.
Крым, куда в те годы ездили ради теплого климата русские туберкулезные
больные, как в Западной Европе ездили на французскую Ривьеру и в
Португалию, и мерли и там, и там, как мухи. Но у Чехова нет ни рубля на
поездку. В 1889 году умер от туберкулеза его брат Николай, очень
талантливый художник. Для Чехова это - горе и предостережение, но вместо