Чтение 2–й страницы книги ~Умножающий печаль~

тревожной беготни, экзотических пассажиров - каких-то полуодетых ликующих
негров и растерянных заблудившихся шикарных господ. Я вошел в атмосферу
звонкого и чуть испуганного ожидания смены воздушной и земной стихий,
мелькания реклам, внушительной зовущей неподвижности огромных биллбордов,
восторженного удивления от нескончаемого путешествия в прозрачных трубах
стеклянных эскалаторов. А закончился праздник у дверей полицейского офиса,
где усатый жандарм в опереточной форме спросил меня вполне драматическим
тоном:

- Что вам угодно, месье?

- Я - старший офицер Интерпола Сергей Ордынцев, - и протянул ему
удостоверение. Жандарм долго внимательно рассматривал коричневую кожаную
книжечку, перевел суровый взгляд с фотографии на меня, скромного
предъявителя, снова посмотрел на фото и, к моему удивлению, все-таки
возвратил ксиву.

- Да, месье Ординсефф, вас уже ждут...

В офисе было полно народу - полицейские в форме, детективы в цивильном,
клерки из министерства юстиции, российский консул Коля Аверин и еще четверо
русских. Трое из них, несмотря на вполне приличные недорогие костюмы
тайваньского или турецкого производства, мгновенно опознавались. Как
русские, во-первых, и как менты - во-вторых. С толстыми буграми подмышечных
кобур под пиджаками.

Русские - в смысле бывшие советские. Дело, наверное, не в национальности.
Русский или татарин, вотяк или еврей - мы не растворяемся в европейском
людском месиве. Будто пятая человеческая раса, существуем от других
наособицу и отличимы от всех иных так же явственно, как белые, черные,
желтые и краснокожие народы. Вот будет для будущих антропологов и этнографов
загадочка - почему? В чем генетическая разница? Настороженное выражение
лица? Колющий взгляд, исподлобья, в сторону - испуганный и атакующий
одновременно? Не знаю. Никто не понимает. Я узнаю земляков в толпе даже со
спины. По походке? У нас особенная стать? Бомжи и миллионеры, профессора и
воры, молодцы и дедушки несут в себе незримую, но отчетливую общность,
которую ученые дураки из Гарварда назвали бы наследственной ментальностью
зеков.

Мы все - выброшенная в мир мутация пожизненных арестантов. А, пустое! Не
о чем и незачем думать. Все то, что не огонь - то прах...

А вот четвертый русский был красавцем - настоящий валет из карточной
колоды. Изящным взмахом головы откидывая назад шикарную гриву волос, молодой
русый валет в пиджаке нежно-сливочного цвета, шелковой светло-голубой
рубашке, широковатых элегантных трузерах, башмаках "Балли" и скромно
поблескивающих на запястьях наручниках, он доброжелательно и снисходительно
улыбался всем нам, суетливой толпе стрюцких.

Консул с распаренным бабьим лицом бросился мне навстречу:

- Сергей Петрович, мы уже волновались...

- Зря, - усмехнулся я и небрежно-значительно наврал: - Я никогда и никуда
не опаздываю...

Поздоровался с французами, и в затхлой атмосфере полицейского участка еще
долго летали, легкие и стрекочущие, как стрекозы, - "бонжур"... "коман
сова?"... "рьен"... "бьен"... пока я не разрушил эту обстановку общей
приятности:

- Господа, протокол экстрадиции арестованного готов. Согласны ли вы
провести процедуру идентификации арестанта для передачи его российскому
конвою?

- Да, французские власти завершили свою работу, - торжественно сообщил
Пимашу, старший советник министерства юстиции, любезный прохвост и сука
невероятная. Ведро крови из меня выцедил.

Я повернулся к красавцу валету и попросил душевно:

- Встаньте, пожалуйста, и назовите внятно свое имя.

Роскошный валет, весь нарядно-ярко-красочный, будто только что сброшенный
из новой хрусткой атласной колоды, встал и, так же любезно улыбаясь в
элегантные блондинистые усики, сообщил:

- Меня зовут Смаглий Василий Никифорович, я гражданин России...

Пимашу, не понимающий по-русски и от этого особенно переживающий, что мы
можем сговориться хоть и в его присутствии, но как бы в то же время за его
спиной, перебил незамедлительно:

- Смаглий - это имя или фамилия?

Я постарался успокоить его:

- Смаглий - фамилия арестованного, его первое имя Василий. Это все есть в
бумагах.

- Спасибо, - сказал Пимашу с озабоченным лицом, - у русских такие сложные
имена.

- У поляков еще хуже, - патриотически заметил я.

А Смаглий учтиво кивнул и, глядя в упор наглыми синими глазами, молвил:

- Возвращаясь к тому месту, где этот козел меня бестактно перебил... - он
кивнул в сторону старшего советника, - хочу подтвердить, что я являюсь
гражданином России. Пользуясь присутствием здесь нашего консула, заявляю
категорический протест в связи с моим незаконным задержанием грязной
французской полицейщиной

Смаглий сделал вдох, как певец на подъеме тона, и воздел над головой
скованные наручниками длани.

- Я требую присутствия свободной прессы! Пусть она донесет из этих
мрачных застенков мой гневный голос до сведения мировой прогрессивной
общественности. И правозащитников из "Амнести интернэшнл".

- Все понял, - согласился я. - Консул Российской Федерации господин
Аверин сделает соответствующую запись в протоколе экстрадиции. А в прессе я
вам должен отказать.

- А почему? Боитесь? - захохотал Смаглий, как моложавый упырь над
ангелицей.

- Что он говорит? - сразу возник Пимашу. - Почему арестованный веселится?

- Арестованный не веселится. Он обсуждает со мной второстепенные
процедурные вопросы, - заверил я советника юстиции и сказал арестанту: -
Слушай, Смаглий, хватит дурочку по полу катать. Запомни, я ничего не боюсь.
Я опасаюсь...

- Чего?

- Что тебе пресса навредит только. Для тебя сейчас - чем тише, тем
спокойнее. А еще я опасаюсь, что ты меня держишь за дурака и тянешь резину.
Надеешься опоздать на этот рейс?

- А чего спешить9 - засмеялся Смаглий. - Я что, завтра в Бутырки опоздаю?

Тут очень уместно вмешался консул Аверин:

- Господин Смаглий, это рейс Аэрофлота, и пока мы вас торжественно не
погрузим на борт, поверьте мне, самолет никуда не улетит.

Смаглий вздохнул и подергал свои никелированные оковы.

- Ладно, как говорили в старину - сходитесь, господа... Банкуйте, псы
глоданые...

Я взял со стола протокол и стал громко, с выражением - чтобы доставить
удовольствие Пимашу - читать по-французски. Коля Аверин быстро переводил на
русский - для Смаглия и конвоя.

- По международному запросу Генеральной прокуратуры и Министерства
внутренних дел Российской Федерации Интерполом был произведен в
сотрудничестве с французской полицией оперативный розыск и арест российского
гражданина Василия Смаглия, обвиняемого в незаконной деятельности на
территории России, США, Греции, Германии и Израиля...

Смаглий перебил меня:

- Отец моего дружка Зиновия Каца с детства говорил ему: "Зямка, никогда
не воруй! А станет невтерпеж - не попадайся!"

- Зря вы не послушались папашу Каца, - отвлекся я на мгновение и
продолжил протокольное чтение - ...По документам, представленным российскими
властями, Смаглий обвиняется в участии в организованной преступной
группировке, банковских аферах, позволивших ему вместе с соучастниками
похитить восемьдесят шесть миллионов долларов США, в отмывании денег,
уклонении от налогов и других преступлениях...

- Ребята, имейте совесть! - возник снова Смаглий. - Хоть чуточку, объедки
какие-нибудь от Уголовного кодекса оставьте еще кому-то! А то - все мне!..

- Смаглий, не перебивай меня, добром прошу, - сказал ему негромко

И конечно, Пимашу сразу же забухтел под руку:

- Что говорит арестованный?

- Господин Смаглий все время задает мне внепроцессуальные вопросы. Я
полагаю, обсуждать их сейчас несвоевременно. Можно продолжать?

- О да, конечно!

- ...Французские власти, рассмотрев представленные документы, сочли
возможным для дальнейшего детального и продуктивного следствия
экстрадировать Василия Смаглия в Россию, где арестованный обвиняется в
совершении наиболее значительных, базовых преступлений...

Я посмотрел в прозрачные глаза Смаглия и спросил официально:

- Вам содержание протокола понятно? Тогда поедем домой, на родину...

Смаглий кивнул, задумался и вдруг громко запел старую песню Игоря
Шаферана:

- "О воздух родины - он особенный, не надышишься им..."

Я махнул на него рукой и повернулся к французам:

- Господа, арестованный Смаглий идентифицирован по имени, документам,
внешности, соответствию возрасту, дактилоскопическим отпечаткам и описанию
татуировок на теле. Ему объявлен состав инкриминируемых преступлений и
сообщено о выдаче властям России. Прошу всех официальных лиц подписать
протокол...

И пошла писать парижская губерния: сначала, естественно, французы -
человек пять, потом консул Аверин, старший группы конвоя майор милиции
Котов, а последним - я И, словно дождавшись этого великого мига, радио
объявило о завершении посадки на рейс "Париж - Москва".

Я спросил у старшего конвойного Котова:

- Наручники?

Милиционер достал из кармана и протянул мне наручники. Смаглий, с