Чтение 2–й страницы книги ~Интриганы~

Раньше я никогда не давал полный газ в течение сколько-нибудь
продолжительного времени и совершенно не был уверен, что лодка при попытке
поворота не сделает сальто.
Я успокоил себя тем, что не многие стрелки способны попасть в скоростную
цель, движущуюся под углом. Расстояние с каждой секундой увеличивалось. Я
не смотрел в направлении берега - просто не отваживался хоть ненадолго
отвлечься от управления. На такой скорости я хотел быть готовым к тому,
что лодка вдруг начнет выходить из-под контроля. Наконец я осмелился
бросить взгляд на приборы. Стрелка тахометра стояла на красной линии -
5500 оборотов в минуту. Спидометр не показывал ничего. Очевидно, лодка шла
так высоко над водой, что в трубку Пито (датчик, крепящийся на нижней
части транца) практически ничего не попадало, кроме брызг...
Сосредоточившись на контроле над летящим суденышком, я не заметил, как мы
стали выходить из-под защиты мыса. Внезапно гладкая поверхность, по
которой мы неслись, превратилась в холмы и впадины беснующейся воды.
Пенящаяся волна обрушилась на нас. Лодка врезалась в нее и взвилась в
небеса. Мне удалось убрать газ еще на гребне волны. Моя посудина с
грохотом ударилась о воду. В следующее мгновение конец волны налетел на
нас, превратившись в бездонный колодец прямо перед двигателем. К счастью,
вся эта масса воды не обладала достаточной инерцией, чтобы пронестись над
надстройкой в кубрик. Планирующая лодка не уйдет очень далеко, если ее не
толкает движок, - она просто приседает и останавливается.
Какое-то мгновение я думал, что нас залило. Вода плескалась вокруг моих
лодыжек, а мотор мягко урчал на холостых оборотах. Следующая волна -
достаточно высокая, чтобы произвести впечатление на сухопутную крысу вроде
меня, - налетела на нас. Однако лодка благополучно поднялась, и волна
прошла снизу, обдав меня шквалом брызг. Я услышал жужжащий звук и,
посмотрев в сторону левого борта, увидел равномерную струю воды, которую
откачивала автоматическая трюмная помпа. Кубрик был уже почти чист, а
остатки воды, которую мы зачерпнули, устремились к отстойнику на корме.
Это было совсем небольшое, но технически совершенное суденышко. Про себя я
выразил почтение его неизвестному творцу. Возможно, он спас мне жизнь. Я
осторожно двинул рычаг вперед, стараясь среди бурлящих вод у мыса
держаться наветренной стороны. Я все еще был в зоне досягаемости
дальнобойной винтовки, но теперь это уже не имело значения. Мы, так
сказать, завернули за угол, и эта сторона, обращенная к морю, была слишком
крута, чтобы стрелять оттуда. Думаю, даже чемпиону мира по стрельбе трудно
попасть с трехсот ярдов в цель, судорожно дергающуюся на шестифутовых
волнах.
Один из больших катеров, которые я утром видел на острове, с непроницаемым
мексиканским шкипером на руле и кучкой страдающих морской болезнью янки в
кубрике прошел на расстоянии четверти мили в сторону моря. Поворачивая в
бухту, они уставились на придурка в пятнадцатифутовом корыте с мотором, у
которого не хватило мозгов спрятаться от ветра. Но в такой близи от гавани
ветер меня не очень беспокоил. Перед бегством в тихие воды я должен был
еще кое-что отыскать.
Маленькую белую лодку, вытянутую на песок, я увидел на пляже в начале
следующей за мысом бухты. Мой невидимый противник, конечно, прибыл сюда по
воде. Вряд ли он хотел, чтобы его увидели и запомнили, когда он нес эту
винтовку с оптическим прицелом по холмам от ближайшей дороги. Обычный
пластиковый мешок, предназначенный для переноски пары массивных морских
удочек, после небольшой переделки легко мог вместить винтовку. Его можно
было погрузить в лодку прямо в доке, не вызывая никаких кривотолков.
Я достал бинокль, которым пользовался для наблюдения за морскими львами,
китами и птицами, и тщательно обследовал агрегат на берегу. Это был легкий
алюминиевый ялик с небольшим мотором в каких-нибудь десять лошадиных сил.
Хотя он примерно на один фут был короче моей фибергласовой штуковины, но
при этом значительно уже, мельче и легче. Он смог бы победить меня в
стрельбе, но я бы первенствовал в лодочной гонке.

Глава 2

Мне понадобилось некоторое время, чтобы все устроить. Прежде всего, надо
было вернуться в бухту Сан Карлос. Исходя из предположения, что мы оба
отплыли от одного причала - в этой части Мексики особенно выбирать не из
чего - ив конце концов он вернется именно туда. Я отошел далеко в открытое
море и сделал очень широкую дугу вокруг мыса, чтобы подчеркнуть, как я
опасаюсь его. Потом надо было найти место для засады.
Я прикинул, что этот человек видел, как я прошел мимо и скрылся за мысом,
направляясь в сторону закрытой внутренней бухты для яхт. Вряд ли он будет
беспокоиться о том, что я доложу о случившемся мексиканским властям. Если
этот стрелок имел желание убить меня, он знал, что я не тот тип, который
будет просить защиты у полиции. А вот в чем он не был уверен, так это в
том, прокрадусь ли я, поджав хвост, на берег, довольный, что остался жив,
или захочу немедленно и жестоко отомстить.
Это и впрямь было для него проблемой. На ее разрешение он убил большую
часть дня. Тем временем я подыскал для своих планов почти идеальное место.
Я подошел к северному берегу суживающейся бухты - его берегу - и осторожно
прокрался через отмели под отвесными скалами в маленькую каменистую пещеру
сразу за выступом, который закрывал ему видимость. Здесь я бросил за борт
якорь на глубине восемь футов.
Да, это было местечко что надо. Окружающие скалы закрывали лодку со
стороны моря, но я, стоя поверх гряды камней, мог видеть оконечность мыса,
откуда он упражнялся в стрельбе. Еще один плюс - на таком расстоянии
рассмотреть мое лицо даже в сильный бинокль было невозможно. Я насадил на
крючок сардину и забросил ее за борт, закрепив удочку двумя креплениями на
правом борту около кормы. Это, как я надеялся, делало меня в глазах
проплывающих мимо заурядным рыболовом, которого ветер прогнал из открытого
залива, и бедняга пытается теперь найти какое-нибудь занятие у берега.
Потом я открыл ящик с аккумуляторами, который также служил хранилищем для
инструментов и всякой всячины. Там было всего по чуть-чуть - от
лейкопластыря до сигнальных ракет. Я отыскал непромокаемый пакет с
инструкциями и другой информативной литературой, касающейся лодки. Что-то
меня беспокоило, видимо, противоречие, которым я бы занялся раньше, если
бы не девица со своими миссионерскими замечаниями. Через несколько минут я
понял причину своей нервозности: лодка, рассчитанная, если верить
табличке, на мотор в девяносто лошадиных сил, на большой скорости вела
себя крайне неустойчиво, так как имела двигатель только в восемьдесят пять
лошадок. Возможно, что изготовитель, фирма "Крайслер", еще не научился
строить скоростные лодки, но это было маловероятно.
Чтобы как следует рассмотреть мотор - огромную штуковину весом более 250
фунтов, - я опрокинул его при помощи автоматического переключателя на
пульте управления. Кроме того, что он был больше любого подвесного мотора,
с которым я когда-либо имел дело, движок выглядел совершенно нормально.
Мощность была указана на крышке и на пластинке с номером модели.
В поисках ключа к загадке я хмуро смотрел на большой трехлопастный винт,
висящий над водой. Согласно заводской литературе этот четырехцилиндровый
двигательный блок выпускался в четырех стандартных модификациях мощностью
от 85 до 125 лошадиных сил. Самый слабосильный мотор из серии, который
предположительно был перед моими глазами, обычно вращал винт с шагом около
пятнадцати-семнадцати дюймов. Самый мощный оснащался винтом со значительно
большим шагом.
Едва не свалившись за борт, я изловчился и разглядел цифры на винте: шаг
был двадцать один дюйм, этого было достаточно, чтобы противостоять океану.
Таким образом, я получил ответ на вопрос.
У меня на корме стоял явно необычный 85-сильный мотор, так как при такой
мощности невозможно раскрутить винт до максимальной скорости. Либо это был
специально форсированный движок, либо, что более вероятно, кто-то взял
125-сильную модель и просто поменял крышки и таблички. Неудивительно, что
лодчонка при полном газе была такой неустойчивой - ведь ее толкали почти
на пятьдесят процентов больше лошадиных сил, чем она была рассчитана...
Волна от проходящего судна заставила меня взглянуть вверх и вспомнить,
зачем я здесь нахожусь. Несколько катеров - беженцы с мест рыбалки в
открытом море - направлялись в бухту. Среди них я заметил быстроходный
катер с ребятами на борту, сделанный в виде шаланды с комбинированной
силовой установкой.
Я смотал леску и обнаружил, что моя сардина исчезла. Я заменил ее. Потом,
подняв подушку сиденья, достал из встроенного холодильника пиво и
сандвичи. Полный комфорт, как дома, отметил я с кислой миной. Полный
комфорт и все удобства, включая резерв скорости в девять узлов - сорок
скрытых лошадиных сил, о которых Мак не позаботился упомянуть, описывая
судно по телефону.
- Гуайямас, Эрик? - Он назвал меня, как обычно, моим кодовым именем. Мое
настоящее имя Мэттью Хелм, но им редко кто пользуется внутри организации.
- Что привлекательного в Гуайямасе, позволь тебя спросить?
- Рыба, сэр, и приятный солнечный пляж.
- Ты мог бы найти хорошие места для рыбалки и загара, не выезжая за
границу. Я думал, тебя несколько утомила Мексика. Последнее время ты бывал
там довольно часто.
Я насупился, глядя на стену больничной палаты, откуда меня изгоняли,
полагая слишком здоровым. Мак пообещал мне месячный отпуск по состоянию
здоровья, но у него была подлая привычка извлекать небольшую пользу для
правительства из наших отпусков: когда мы были под рукой, нас тут же
отзывали для своих нужд.
- Сэр, не лучше ли вам послать меня в Калифорнию или в Си Айлендс
Джорджии? - Я знал, что единственный способ остановить его, когда он
становится вкрадчивым, - это лобовая атака. - Сэр, только назовите место,
и я отправлюсь туда. Конечно, я буду рассчитывать, что получу мой месячный