Чтение 2–й страницы книги ~Джин Грин - неприкасаемый: карьера агента ЦРУ №14~

револьвер к глазам.

- Револьвер системы "наган", - неожиданно произнес незнакомец по-русски.
- Императорские оружейные заводы в Туле. Какое старье!

- Вы... вы русский? - растерянно спросил Гринев.

- А ты, землячок, как думал? - Взгляд незнакомца, обшаривавший комнату,
остановился на открытой дверце отделанного никелем черного стального сейфа,
вмонтированного в книжную полку. - Впрочем, нет! Я не считаю земляками
предателей.

Он подошел к телевизору, включил его.

- Ишь ты, - завистливо сказал он. - "Магнавокс"! Небось не в рассрочку
купили... Вы, кажется, изменяете своим правилам, Пал Николаич? Ведь вы
каждый вечер слушаете одиннадцатичасовые известия. Эн-би-си, Си-би-си или
Эй-би-си? Я лично предпочитаю слушать Москву.

На мягко засветившемся голубоватом экране телевизора появилась чья-то
болезненно сморщенная женская физиономия. Затем эта физиономия расцвела
вдруг сияющей улыбкой. Набирая силу, голос диктора бодро, напористо
проговорил:

- Покупайте БРИСТАН! Только БРИСТАН заставит вас забыть о мигрени и
головной боли! Запомните: Б-Р-И-С-Т-А-Н!

Незнакомец сунул правую руку в сейф, выгреб деловые бумаги, чековые
книжки компании "Америкэн экспресс", три пачки двадцати- и стодолларовых
банкнотов.

- Да, Пал Николаич! - сказал он громко, рассовывая деньги по карманам. -
Мы в Ге-пе-у все знаем о вас. Мы долго следили за вами. Например, я знаю,
что вот-вот сюда войдет ваша супруга. Она немного запаздывает. Обычно она
входит с чашкой чая для вас ровно в одиннадцать, чтобы вместе с вами
послушать известия. Не так ли?

Гринев, бледнея все заметнее, вцепившись руками в, подлокотники, невольно
перевел взгляд с незнакомца на обитую темно-красной марокканской кожей дверь
библиотеки.

- А сейчас, - бодро произнес диктор, - вы услышите одиннадцатичасовые
известия!..

На экране появилась всем знакомая физиономия диктора Ричарда Бейта.

Незнакомец подхватил со стола наполовину исписанный лист почтовой бумаги.

- Что же заставило вас изменить своим привычкам? Может, старческая
страсть к какой-нибудь грудастенькой американочке, а? Ого! "Его
превосходительству Полномочному и Чрезвычайному Послу Союза Советских
Социалистических Республик в Соединенных Штатах Америки господину..."

- Ровно одиннадцать часов по восточному стандартному времени, - объявил
диктор.

В этот момент дверь библиотеки мягко отворилась.

- Вот твой чай, Павлик, - сказала супруга Павла Николаевича, входя в
библиотеку с серебряным чайным подносом в руках.

- Поставьте поднос, Мария Григорьевна, - тоном приказа произнес за ее
спиной пришелец, - и садитесь!

- Кто это? - прошептала Мария Григорьевна. - По какому праву..

- Сейчас все узнаете, - ответил незнакомец. - Сидеть! - прикрикнул он на
поднявшегося было Гринева.

Дулом "кольта" он захлопнул дверь, зацепил собачку на йельском замке,
затем снова наставил револьвер на хозяина дома.

- Таковы заголовки сегодняшних новостей, - сказал диктор, - а теперь -
подробности...

В недолгой паузе слышно было, как тикают настольные часы. На высоком лбу
Гринева, окаймленном гривой серебристо-седых волос, выступили градины пота
Маленькая, хрупкая Мария Григорьевна, теребя пояс халата, переводила
растерянный, недоумевающий взгляд с мужа на позднего гостя, неизвестно как
оказавшегося в библиотеке.

- Итак, все в сборе, - с удовлетворением произнес человек с "кольтом". -
Кроме вашего эрделя, которого вы звали Черри, а полное имя которого было
Флип-Черри-Бренди.

- Черри? - встрепенулась Мария Григорьевна -

Что вы знаете о нем?.. Наш Черри умер три дня назад. Его кто-то
отравил...

- Это сделал я, мадам, хотя очень люблю собак. Я плакал над чеховской
"Каштанкой"!

- Зачем вы это сделали?!

Незнакомец плюхнулся в массивное мягкое кресло, закинул ногу на
подлокотник.

- Мне, право, жаль Черри. Умный был пес. Я помню Трогательную картину:
вы, Пал Николаич, и вы, Мария Григорьевна, старосветская парочка, смотрите в
одиннадцать часов телевизор, а Черри дремлет вот здесь на ковре. Как только
диктор умолкает, пес поднимает голову и смотрит на вас. "Сейчас пойдем,
псина! Дай докурю трубочку!" - говорит Пал Николаич, и пес ждет. А как
только Пал Николаич кладет свою трубку на стол, Черри вскакивает, вертит
хвостом, прыгает от нетерпения, и все вы выходите в садик, и песик справляет
свои дела, а вы садитесь на скамейку в беседке и слушаете журчание
фонтанчика...

- Зачем вы, гадкий человек, отравили собаку?

- Но-но, барыня, не расстраивайтесь. Песику было десять лет, что равно
семидесяти человеческим годам, так что он был старше вас.

- Перестаньте разыгрывать эту гнусную комедию, - наконец обрел голос
Павел Николаевич. - Что все это значит, сударь?

Его лицо налилось кровью, по щеке пробежала капля пота.

- Не волнуйтесь, папочка, это вредно при вашей гипертонии. Примите лучше
таблетку серпазила. Перед смертью.

- Перед смертью?..

- Да, перед смертью. Ненавижу двуногих собак. Поэтому я с удовольствием
приведу в исполнение приговор.

- Приговор?

Пришелец перестал раскачивать ногой. Сузились пуговичные глаза. Заметно
побелев, напрягся палец левши на спусковом крючке "кольта".

- Павел Николаевич Гринев! Контрразведка "Смерш" приговорила вас, как
бывшего белого офицера, как одного из главарей белой эмиграции, как врага и
предателя своей родины, как агента графа-фашиста Вонсяцкого, к смертной
казни. Вас и вашу жену. Даю зам минуту на отходную молитву.

Судорога сжала горло Марии Григорьевне. Гринев медленно встал,
выпрямился, вскинул седую голову. В напрягшейся тишине громко тикали часы.

Где-то за окнами едва слышно провыла полицейская сирена.

- Слушайте, вы! - сдавленным от гнева голосом проговорил Гринев. - Если
вы сейчас же не уберетесь вон из моего дома, я позову полицию!

- Попробуйте! - с застывшей усмешкой на губах ответил человек с
"кольтом".

Марии Григорьевне казалось, что все слышат, как в невыносимой тишине
громче настольных часов, громче голоса диктора стучит ее старое, больное
сердце.

А голос из телевизора увеличивал напряжение и без того до предела
наэлектризованной атмосферы:

- Сейчас вы станете свидетелем убийства!.. Павел Николаевич посмотрел
долгим взглядом на Марию Григорьевну и, собрав всю волю, всю решимость,
сделал глубокий вдох и потянулся к телефону.

- Смотрите! - сказал диктор. - Этот человек смачивает волосы водой, а это
убийство для волос!..

В ту же секунду рыльце "кольта" плюнуло коротким пламенем.

- Всегда пользуйтесь бриллиантином "007"!..

Пуля ударила Гринева в грудь, свалила его в кресло. Он упал с
перекосившимся лицом, судорожно схватился рукой за грудь. Вторая пуля попала
чуть выше сердца, размозжила аорту. Плотное тело Гринева подскочило и
замерло. Смерть, наступившая мгновенно, застеклила глаза.

Дуло "кольта" дернулось в сторону застывшей от ужаса Марии Григорьевны,
снова плюнуло огнем.

Мария Григорьевна медленно сползла на пол. Глаза ее закатились.

Убийца метнулся к открытому сейфу, стал запихивать в карманы чековые
книжки, какие-то тетради, конверты.

В этот момент резко зазвонил на столе телефон. Убийца вздрогнул и
повернулся к телефону так круто, что с него едва не соскочила шляпа.
Беззвучно выругавшись, он бросился к окну, но затем, словно вспомнив о
чем-то, нагнулся к неподвижно лежавшей на полу

Марии Григорьевне, снял с правой руки перчатку, нащупал пульс и, застыв,
простоял с полминуты... Телефон все звонил, нетерпеливо и заливисто.

- Вы слушали последние известия, - сказал диктор. - После короткого
сообщения смотрите "Лейт шоу"!

Выпустив тонкую кисть так, что рука стукнулась, ударившись об пол, убийца
бесшумно ушел через окно.

Когда он снимал кошку с забора, то услышал, как звонкий девичий голос
тревожно спрашивал, почти кричал за дверью библиотеки:

- Откройте! Папа! Мама! Это я - Наташа! Вы что, кино смотрите? Почему не
отвечаете на телефон?

А диктор телевидения все тем же бодрым и напористым голосом вещал:

- А сейчас, леди и джентльмены, классический гангстерский боевик "Солдат
возвращается домой" с Джеймсом Кэгни в главной роли!..

На улице по-прежнему было пустынно. Убийца закурил сигарету и швырнул на
замусоренный тротуар мимо урны с призывной надписью "Голосуйте за чистый
Нью-Йорк!" смятую пустую пачку.

В сердце Гринич-Виллэдж еще круче закипала ночная жизнь, еще лихорадочнее
пылала и пульсировала световая реклама, еще исступленней гремела бит-музыка.

Вдруг убийца остановился как вкопанный: рядом с его темно-оранжевым
"фольксвагеном" стоял полисмен.

Мрачного вида рыжий ирландец только что сунул за ветровое стекло
"фольксвагена" белый билет. Убийца облегченно вздохнул и подошел к
полисмену.