воскликнул юноша.
себе. И еще мой обратный билет.
ненависти - к песне ли? к своему ли собеседнику? - швырнул пустой бокал об
пол.
маленького зала. И тут Хейл осознал, что они хотят убить его.
бара и думал: "Я должен выбраться отсюда, я должен выбраться отсюда"; он
смотрел на нее печально и без надежды, как будто сама жизнь была только
там, в общем зале. Но он не мог уехать, ему нужно было выполнить свою
работу, начальство там, в "Мессенджере", очень требовательно, это хорошая
газета, за нее следует держаться, и в сердце затеплился огонек гордости,
когда он подумал о том, какой длинный путь он уже прошел; продавал газеты
на углах, был репортером за тридцать шиллингов в неделю в маленькой
местной газетке с десятитысячным тиражом, затем пять лет работал в
Шеффилде. Будь он проклят, сказал он себе в порыве храбрости, подогретой
еще одной рюмкой виски, если позволит банде запугать его и из-за этого
потеряет работу. Что они могут сделать, пока он окружен толпой? Они не
посмеют убить его среди бела дня при свидетелях, он в безопасности среди
пятидесяти тысяч приезжих.
все лица в общем зале, улыбаясь, повернулись в его сторону; вдруг он
представил себе, как легко могла бы банда разделаться с ним здесь, где нет
никого, кроме спящего посыльного. Чтобы перейти в общий зал, незачем было
выходить на улицу, для этого достаточно было только сделать полукруг,
пройти через три двери и пересечь следующий зал "Только для дам".
подходя к полной женщине. "Она могла бы спасти мне жизнь, если бы
позволила побыть с ней", - подумал он.
программа, которую он должен выполнить. Надо оставлять карточки на каждом
отрезке маршрута, газета таким образом проверяет его; если он начинает
работать кое-как, это всегда становится там известно.
насыщенный портвейном смех разносился по всем залам бара. - Как он
осмелел, правда? Я просто ушам своим не верю!
добродушный и ласковый, как у коровы.
тридцать шиллингов в неделю он мог бы подружиться с ней, он нашел бы
подходящее слово, подходящую шутку, чтобы увести ее от приятелей и уютно
посидеть с ней где-нибудь в кафе. Но сейчас он забыл, как это делается, и
не мог найти нужный тон. Ему нечего было сказать, он повторил только:
двум старушкам в черных чепцах, сидевшим в "зале для дам", к посыльному,
все так же одиноко спавшему в маленьком зале, и к полдюжине своих
приятелей. - Этот джентльмен приглашает меня в "Старый корабль", -
повторила она притворно жеманным тоном. - Завтра я буду в восторге, но
сегодня меня уже пригласили в "Грязную собаку".
предупредить других. Можно позавтракать спокойно", - подумал он, но тот
час, который ему еще предстояло пробыть в Брайтоне после завтрака, был
страшнее всего. Женщина спросила:
прибежище, как спасительный полумрак, как сгусток житейского опыта,
здравого смысла; он взглянул, и у него заныло сердце; но в этом маленьком
циничном костлявом существе с обкусанными ногтями и пальцами в чернилах
шевельнулась гордость и стала его поддразнивать: "Ах так? Назад, в
материнское лоно... она будет тебе матерью... сам ты не можешь постоять за
себя..."
бы сделать ему сандвич с ветчиной, Билл? - И бармен подтвердил: да, он мог
бы сделать сандвич с ветчиной.
смотреть направо, налево и назад, то через одно плечо, то через другое.
Нигде не было видно ни одного знакомого лица, но ему от этого не стало
легче. Он думал, что будет в безопасности, затерявшись среди людей, но
теперь толпа, окружавшая его, стала казаться ему густым лесом, в котором
туземцам легко устраивать засады и разить своим отравленным оружием.
Впереди ему ничего не было видно за человеком в летнем костюме, шедшим как
раз перед ним, а обернувшись, он уперся взглядом в ярко-красную блузку.
Три старые дамы проехали в открытой, запряженной лошадьми коляске;
приятный стук копыт замер, словно унося с собой спокойствие. Вот какую
жизнь еще ведут некоторые люди.
мог шагать быстрее и уйти дальше. На террасе "Гранд-Отеля" пили коктейль,
там был изящный тент в ложно-викторианском стиле, увитый лентами и цветами
и залитый солнцем, и какой-то человек, по-видимому, сановник в отставке -
серебристая седина, напудренные щеки и старомодное пенсне; - сидя над
бокалом шерри, медленно и с достоинством провожал уходившую от него жизнь.
По ступеням "Космополитена" спускались две шикарные кокотки с яркими
медно-рыжими волосами, в горностаевых накидках; близко наклонив друг к
другу головы, они, как попугаи, резкими голосами поверяли друг другу свои
секреты.
перманент Дел-Рей, то все, что я могу вам сказать...
хихикали. Впервые за пять лет Колли Киббер опаздывал с выполнением своей
программы. У подножия лестницы "Космополитена", стоя в тени огромного,
причудливой архитектуры здания, он вспомнил, что кто-то из банды купил
номер его газеты. Им незачем было искать его в барах и ресторанах: они
знали, где его поджидать.
лошадь изящно ступала по горячему асфальту, похожая на дорогую игрушку -
такие миллионер покупает своим детям; эта же была просто загляденье;
шерсть ее отливала глубоким блеском, как поверхность старинного стола
красного дерева, на груди сверкала серебряная бляха; никому и в голову не
приходило, что эта игрушка может служить для какого-то дела. Это не пришло
в голову и Хейлу, смотревшему, как проезжал полисмен; он не мог обратиться
к нему за помощью. На краю тротуара стоял человек, продававший с подноса
разную мелочь; у него не хватало почти половины тела - ноги, руки и плеча;
и красивая лошадь, проходя мимо, деликатно отвернулась, как вдовствующая
императрица.
Спички. - Хейл не слушал его. - Лезвия для бритв.
мысль о ране от тонкого лезвия и об острой боли в момент агонии. Так был
убит Кайт.
крупный мужчина с рыжими волосами, подстриженными ежиком, весь в
веснушках. Он заметил Хейла, но не подал вида, что узнал его, и продолжал
стоять, небрежно прислонившись к почтовому ящику и наблюдая. Подошел
почтальон, чтобы вынуть письма, и Кьюбит отодвинулся от ящика. Хейл видел,
как он шутил с почтальоном, как почтальон смеялся, наполняя свой мешок, а
Кьюбит все время смотрел не на него, а на дорогу, ожидая Хейла. Хейл точно
знал, что он будет делать дальше; он знал всю эту компанию; Кьюбит
медлительный и всегда держится с ним по-приятельски. Он просто возьмет
Акунин Борис
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Каргалов Вадим
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия