потому запахи как бы консервировались, густели с годами, и в них чудились
далекие довоенные времена, когда отель вознес на двадцать шесть этажей
свои апартаменты в самом центре Нью-Йорка и останавливаться в нем было
престижно. Потом отель прославился тем, что ранним туманным утром в
парикмахерской, окна которой и поныне выходят на театральный проулочек,
был прострочен автоматной очередью джентльмен в белой манишке, с
намыленным подбородком; это убийство тоже способствовало рекламе заведения
- как-никак, расстрелянным оказался сам Анастазиа, о нем в Америке помнят
и взрослые, и дети: один из самых черных (великих, как говорят американцы)
гангстеров, кои только появлялись в этой не обделенной подобными типами
стране...
выпирали многочисленные потертости в некогда шикарном персидском ковре в
вестибюле, двери в номера с их вычурными дребезжащими латунными ручками
из-за толстого слоя краски выглядели уже не деревянными, а почти
пластмассовыми; даже выражение лица портье, на котором появилось лишь
подобие широко разрекламированной американской улыбки, было кислым и
жалким. Я уж не говорю, что в номере стыдливо пряталась за старенькими
шторами ледяная крошечная батарейка с краником, и мои отчаянные попытки
выдавить из нее хотя бы каплю тепла при помощи этого самого краника не
увенчались успехом.
алюминия отелями - были божескими, что само по себе считалось в среде
командировочных немаловажным фактором, ибо наша бухгалтерия никогда не
поспевала за стремительно растущими ценами, и Анатолий Федосеевич, главный
бухгалтер и удивительно милый человек, только понимающе вздергивал плечами
и обезоруживающе улыбался в ответ на самые веские доводы в пользу
увеличения кредитов, даже подкрепленных документами, привезенными из
странствий.
закадычный друг, отличный журналист, репортер по натуре, в коем
исследовательская жилка и скрупулезность, столь не свойственная истым
репортерам, сочетались с точным и быстрым проникновением в суть факта.
банок пива впридачу. Салат непременно, можно даже продублировать его!
помягче, - со своими троглодитскими запросами. Пиво на ночь глядя? Нет,
просто поразительно, что за люди на Украине!
довоенное время, о котором у меня нет никаких воспоминаний), жил в
старинном двухэтажном домике в Десятинном переулке, и воспоминания о тех
годах служили непременным десертом наших бесконечных разговоров ночью,
когда нам случалось жить в одном номере где-нибудь в Стокгольме или Берне,
Мехико-сити или Париже. Виктор семнадцатилетним парнем добровольцем пошел
на фронт и однажды с гордостью показал полученную спустя много лет медаль
"За оборону Киева".
холодильнике припасен не один блок этих серебристых, золотистых или просто
стального цвета третьлитровых баночек. Она ждала меня к обеду, а теперь и
ужин минул, и мне стало грустно. Я едва не поднялся из-за стола и не
ринулся к телефону-автомату, который заприметил в вестибюле. Но подошел
официант, принял заказ, и Виктор Косичкин, таинственно подмигнув с
противоположного конца стола, тихо сказал:
чтоб только по усам текло...
а сплошные здоровяки, нет у них ни почек, ни печени, ни сердца, в конце
концов. Он тяжело качнул головой из стороны в сторону, чтобы не видеть
блеска, родившегося в глазах тренеров по фигурному катанию да, наверное, и
в моих...
Нью-Йорке заканчивался рабочий день. Голос был слышен так четко и
явственно, как будто она находилась в соседней комнате. "Здравствуй,
Малыш, добрый тебе вечер, - сказал я, услышав ее. Но в ответ донеслось
лишь тонкое посвистывание тысячекилометровых расстояний, а может, это был
глас Атлантического океана, по дну которого проложен кабель и над которым
мне еще предстояло лететь. - Алло, Натали?" - я испугался, что разговор
прервали, но тут же услышал ее. "Ты... ты... я просто не поверила, когда
подняла трубку, мне померещилось, что ты рядышком, прячешься за шторой...
Ты..." - Я. Правда, не материализованный, а в виде духа, домчавшегося к
тебе сквозь время... Ведь ты даже еще не жила в том времени, которое я уже
прожил навсегда... Натали, не стану интриговать. Я буду в Лейк-Плэсиде, на
олимпиаде. Вопрос решен окончательно, хотя до сегодняшнего дня он висел в
воздухе. Нет, нет, у меня все о'кей, дело было в американцах, они что-то
чудили, впрочем, и еще продолжают чудить с визами, хотя по правилам
обязаны беспрекословно впускать аккредитованную на Играх прессу..." - "Я
слышала, у нас говорят, что после объявленного президентом бойкота
Московской олимпиады советских людей вообще не пустят в Лейк-Плэсид. Но
это, наверное, чепуха, мало что тут пишется в газетах, сам знаешь.
Впрочем, товарищ из посольства..." - "Это что там еще за товарищ из
посольства? - закричал я как оголтелый. - Сколько лет, имя, женат -
холост?" - "Перестань дурачиться, - я слышал, ей-богу, слышал, как Наташа
засмеялась. - Время - деньги, как говорят американцы, а ты о чепухе..." -
"Почему это ты думаешь, что только американцы так относятся ко времени? Я
тоже гляжу на секундомер, что лежит передо мной, и высчитываю, во сколько
влетит мне беседа с некой девушкой по имени Натали, двадцати двух лет,
блондинкой, рост 168, бюст номер... Впрочем, стоп - о номере вовсе не
обязательно знать посторонним..." - "Если ты считаешь, что дорого обхожусь
тебе, я отключаюсь..." - "Минуточку, минуточку, девушка, я не успел вам
сообщить самого главного - я прилетаю в Нью-Йорк рейсом SU-135, в
шестнадцать часов с какими-то минутами... Жаль отрываться от телефона и
бежать в соседнюю комнату за билетом. Это еще не все. В моему прибытию
прошу запастись дюжиной консервированного пива, лучше всего американского
производства, а еще лучше всего фирмы "Степли", у нее, как я слышал,
единственное в мире пиво без консервантов, а в моем возрасте уже следует
подумывать о здоровье..."
нектара, в обмен на который американцы столь любезно подарили нам право
разливать исключительный химический напиток, напоминающий разведенную на
воде ваксу, именуемый пепси-кола. - Голос Косичкина, произнесшего эту
длинную тираду и протягивающего через стол рюмку водки (впрочем, водку он
налил в двухсотграммовый бокал за неимением лафитничка), оторвал меня от
воспоминаний.
искоса поглядывая на мой сочный зажаристый кусок натурального мяса,
аппетитно возлежавшего на мейсенской фарфоровой тарелке в окружении
свежесваренной стручковой фасоли и нарезанного соломкой поджаристого
картофеля. Рядом с тарелкой стояли две запотевшие банки с пивом.
немаловажное обстоятельство, что в нашей мужской компании блистает звезда
первой величины, как окрестили нашу несравненную - ни тогда, в дни
потрясающего триумфа, ни нынче, когда триумфаторов развелось, как кур...
прошу прощения, стало гораздо больше, я хотел сказать, - Лидочку
Скобликову, требую поднять первый бокал не за то, что мы благополучно
прибыли в не столь уж благополучную, судя по некоторым самым последним
событиям, с коими мы лично имели несчастье, а может быть, и счастье
столкнуться, ведь все познается в сравнении, страну, а за нашу звезду
путеводную. За Лидию Павловну Скобликову!
и сразу напомнила ту хрупкую девчушку, что в 1964 году в Инсбруке повергла
ниц всю европейскую журналистскую братию, привыкшую видеть в чемпионатах
неких роботоподобных девиц неопределенного возраста.
Прошу друзей журналистов зафиксировать выпад против меня, как личности,
ибо сначала обвиняют в "штучках", а потом вообще объявят "штучкой", что в
нашем коллективе, объединенном, как я понимаю, одним профсоюзом работников
культуры, может вызвать нездоровую реакцию в мой адрес...
фигурному катанию, утонченный молодой человек в модном, отлично облегающем
его тонкую фигурку кожаном пиджаке. - Наливай!
благоприятные времена и приступаю к действию, которое все ожидают от меня
с нетерпением...
олимпиаде поддержал. Да и как могло быть иначе, если мы стремились сюда,
за тридевять земель, чтобы увидеть, как будут бороться за медали наши
ребята, ибо именно в борьбе-то непреходящая ценность спорта. В ней
обретают силу не только те, кто выходит на лыжню или ледяную арену, а все
мы - причастные и непричастные к спорту. В раскованности и открытости
физических и духовных схваток мы черпаем уверенность в нашем будущем и
силу, чтоб достичь его. И олимпиадам тут отведена особая, весомая роль, и
это с каждым новым четырехлетием, именуемым олимпийским циклом, становится
все зримее, все определеннее. Подумав так, я и не предполагал, как скоро
эта мысль обретет трагическую реальность, куда будут вовлечены многие
люди, и лишь чудом не будет преодолена та грань, за которой чернеет
бездонная пропасть катастрофы...
себе, и я готов был взять трубку и произнести лишь три слова: "Я уже