гражданских, - поделился с нами воспрянувший духом Сергей.
еды, чая и разговоров, мы опустились на прибрежный песок.
Сергей, довольно поглаживая себя по заметно округлившемуся животику. - Что
я - умалишенный, переходить с такого рациона на наши концентраты!
порядку расслабившийся экипаж. Но было поздно. Васеньев разворачивал
одеяла.
восемьсот, - сказал он.
работы. - И, укрывшись с головой, свернулся калачиком. - Ты разберись с
ними, Андрюха, - пробубнил он изнутри.
на берегу. Для того чтобы затевать скандал, надо было как минимум поднять
их, а это едва ли возможно. А стоять так всю ночь тем более глупо. В конце
концов, мы не спали уже почти сутки. Ладно, завтра утром поговорим. Я
выдернул из рюкзака одеяло и, постелив его, лег на песок. Было довольно
прохладно. Чуть слышно плескалась вода. Я лежал и не мог осознать себя
возле моря, за сотни километров от дома. Никаких необычных ощущений.
Сплошная проза. С таким же успехом можно валяться в детской песочнице у
себя во дворе. Честно говоря, мне верилось слабо, что в ближайшие дни мы
войдем в море. Ладно, утром будет виднее, и в прямом и в переносном
смыслах.
напоминающий корыто, плыл по каналу, который все более мелел и сужался. Мы
чувствовали, что плывем не туда, но почему-то не могли вернуться. В конце
концов канал окончился родничком. Салифанов взял лопату и стал ковырять
землю.
что делаю не то. Чем глубже мы зарывались, тем становилось жарче.
задыхаться.
Сейчас будет тепловой удар, - отчетливо понял я и вынырнул из кошмара.
оно было вымазано клеем. Собственная кожа была противна до тошноты. Возле
меня никого, даже спальники свернуты и упакованы в рюкзаки. Значит, все
встали. Недалеко от воды, прислоненные друг к другу, стояли полтора десятка
накачанных автомобильных камер, матово поблескивающих на солнце черными
боками. Разбор вчерашнего поведения команды, естественно, отменялся.
Праведное раздражение сменилось чувством неловкости. Когда они успели
надуть камеры?! Непонятно! Я подошел к берегу и прямо в одежде бухнулся в
канал. Вода сомкнулась надо мной, подхватила. Силы возвращались вместе с
прохладой. Блаженство! Я всплыл на поверхность, огляделся. Пустынный
пейзаж, кое-где чахлые кустики, стальные утюги барж у пирса - окружение к
оптимизму не располагающее. Я набрал в рот воды и тут же выплюнул ее.
Газировку пол-литровыми кружками продают. Кинотеатр есть.
тот срок, за который можно воспылать чувствами к ближнему. Спасибо и за то,
что согласились на это авантюрное предприятие. Я вздохнул и, стараясь не
мешать беседе, тихо отошел к "стапелям", с которых в скором будущем должен
был сойти наш парусный флот. Вокруг в беспорядке валялись дюралевые трубы,
болты, металлическая сетка, инструменты. У любого человека при виде этой
груды железа невольно рождались воспоминания о весеннем сборе металлолома,
межклассном соревновании и матерчатых транспарантах на борту грузовиков:
"Все ненужное - на слом, соберем металлолом!"
металлургической промышленности. То, что на этом можно плавать, не пришло
бы в голову ни одному здравомыслящему человеку.
вбиты цифра "4" и буква "В". "4 В" - значит продольная кормовая труба,
расшифровал я и уложил ее на песок. К ней пристроил еще две. Получился
угол. Дальше пошло легче. Каркас рос в ширину и длину, приобретая
правильные геометрические формы. Я был доволен. Обычно на эту процедуру
уходило больше времени и нервов. Я отошел в сторону и полюбовался своей
работой. Теперь оставалось засунуть трубы во втулки и закрепить их
шпильками.
оглянулся. Татьяна стояла с совершенно счастливым выражением на лице и
держала в руках две полутораметровые трубы.
игра под названием "Куда сунуть трубу"...
за вечерним чаем. Сергей скептически ухмыльнулся.
сборкой. Останется привязать камеры, поставить паруса, - горячась,
разъяснил я свой оперативный план.
пожертвовал я полусутками. С каждым часом я расставался, как Гобсек с
франками.
удивился моей наивности Валера.
отвернулся, скрывая усмешку. Я чувствовал, что лезу на рожон. В конце
концов, выйдем ли мы завтра, послезавтра или через два дня, решающей роли
не играло. Но я начал сомневаться, выйдем ли мы вообще. К тому же меня
"понесло".
уколол Сергей.
- попытался я подвести итог дискуссии и, встав, пошел к берегу.
Возле лагеря, выбрасывая вверх языки пламени, горел костер, слышались
невнятные голоса. Похоже, там обсуждали создавшееся положение. Я постепенно
остывал, и мне становилось стыдно за срыв. Подошла Татьяна, постояла
минутку и спросила:
слабость... Нет, лучше я буду возиться один.
повернулась к лагерю.
Мужики ушли в город, зажав под мышками канистры под бензин. Девчата чистили
песком посуду, варили. Я продолжал возиться с плотом, хотя начинал
подумывать о том, что лучший выход из сложившейся ситуации - покупка
билетов на обратный путь. Один плыть я не мог, а экипаж, как мне казалось,
тихо саботировал саму идею плавания. Опереться было не на кого. Даже
недолюбливающие друг друга Сергей и Валера на этот раз объединились.
Похоже, их всех устраивал курортный отдых на диких пляжах Аральского моря.
Выйти в море - значило не только прервать отдых, но и подвергнуть себя
определенному риску.
Ведь, как выразился Салифанов, ни сверхурочных, ни премиальных, ни даже
повышения пайка сладкого от меня ждать не приходилось. В общем, я запутался
окончательно. Что было делать? Раздувать крупный скандал? Тянуть время?
Идти на мировую? Подходили все три варианта.
похожая на нашу, собравшись на Приполярный Урал, три дня просидела в
палатке, пережидая пургу и выясняя отношения, а на четвертый быстрым маршем
вышла к ближайшей станции и разъехалась в разные стороны.
работало на них, это я понимал хорошо.
белый флаг - значило распрощаться с идеей иметь хоть какое-то право голоса.
Они и так уже сообразили, что я завишу от них много больше, чем они от
меня.
назад, первым делом заявил Сергей. - Пойти с тобой мы пойдем, но, если что,
не обессудь, сделаем тебе ручкой. Единственно, что обещаю твердо - твой
плот и кое-что из имущества до ближайшей железнодорожной станции дотащим.
По рукам?
Шилова Юлия
Корнев Павел
Ларссон Стиг
Флинт Эрик
Доценко Виктор
Глуховский Дмитрий