внутренний зал. Он мог видеть большой, накрытый для обеда круглый стол,
вокруг которого впритык друг к другу стояли стулья и на котором теснилось
сверкающее столовое серебро; украшавшие стол алые розы и зеленые листья
папоротника ярко выделялись на белой скатерти; четыре высокие свечи еще не
были зажжены. Над каминной полкой, придавая всему фантастический колорит,
висела, в знак того, что проводится заседание "Клуба убийств", заключенная в
раму гравюра с изображением черепа.
никого не было.
пленительным после наигранно-бодрых голосов медицинских сестер, согрел ему
сердце. - С моей стороны было чрезвычайно невежливо кричать на вас подобным
образом.
Меня зовут Барбара Морелл.
девушка? Вернувшись из наполовину обескровленного войной мира, Майлс остро
ощущал невероятную энергию и живость, бурлившие в ней. Это видно было в
блеске глаз, повороте головы, подвижности губ, свежести лица, шеи и плеч,
розовеющих на фоне белого платья. Он задался вопросом: сколько же времени
прошло с тех пор, как он в последний раз видел девушку в вечернем платье?
висело высокое зеркало. Майлс мог видеть в нем неясное отражение белого
платья Барбары Морелл, срезанное ниже талии столом-баром, и изящный узел, в
который она собрала свои гладкие пепельные волосы. Поверх ее плеча мелькнуло
его собственное отражение: изможденное, перекошенное, полное сарказма лицо с
высокими скулами и удлиненными золотисто-карими глазами, седая прядь волос,
из-за которой он казался сорокалетним, хотя ему исполнилось всего лишь
тридцать пять. Ну просто король-интеллектуал Карл Второй, и при этом (черт
бы его побрал!) столь же располагающий к себе.
поисках кого-нибудь, перед кем можно было бы извиниться за опоздание.
раскрытыми серыми глазами. - Значит, вы не член клуба?
все дело. - Мисс Барбара Морелл всплеснула руками. - Ни один из членов клуба
не появился здесь сегодня вечером. Весь клуб в полном составе просто..,
исчез.
Риго. Фредерик, метрдотель, почти потерял голову, чего же до профессора
Риго... Господи! - Она оборвала фразу. - Почему вы смеетесь?
трудно назвать смехом.
лет, и каждый раз новый оратор освещал изнутри какое-нибудь знаменитое
преступление. Они обсуждали преступление, они упивались преступлением, они
даже вывешивали на стену гравюру с черепом, избрав его символом своего
клуба...
разделенные посередине пробором: прическа, по его мнению, несколько
старомодная. Он встретил взгляд серых глаз с темными ресницами и черными
крапинками на радужной оболочке. Барбара Морелл стиснула руки. Ее манера
жадно внимать собеседнику, дарить ему все свое внимание и ловить каждое
произнесенное им слово успокаивала расшатанные нервы выздоравливающего.
сенсаций, если именно в тот вечер, на который назначено собрание клуба, все
его члены исчезли бы из своего дома. Или при двенадцатом ударе часов
обнаружилось бы, что все они преспокойно сидят в своих креслах с ножом в
спине.
- В конце концов, профессор Риго проделал очень длинный путь, чтобы
рассказать об этом преступлении, об этом убийстве в башне, а они так
обошлись с ним! Почему?
фантастическим, но, с другой стороны, сам вечер выглядел настолько
нереальным, что можно было поверить в любую нелепость. Майлс пораскинул
мозгами.
он. - Можно позвонить?
профессор Риго пытается связаться с президентом клуба, судьей Коулменом...
удалось. Внезапно дверь распахнулась, словно произошел какой-то бесшумный
взрыв, и в комнату ворвался профессор Риго.
Эдинбургского университета, было что-то от дикой кошки. Он был мал ростом и
тучен; он был суетлив; он был одет слегка небрежно, от галстука-бабочки и
лоснящегося темного костюма до тупоносых ботинок. Редкие волосы на затылке
казались очень черными по контрасту с огромной лысиной и красным лицом. Надо
сказать, что профессор Риго умел напустить на себя чрезвычайно важный вид,
но мог вдруг ни с того ни с сего расхохотаться во все горло, выставляя на
всеобщее обозрение золотую коронку.
оправе и даже щеточка черных усов дрожали от мрачного негодования. Голос
звучал резко и грубо; по-английски профессор говорил почти без акцента. Он
поднял руку ладонью вверх и растопырил пальцы.
стены стула, обтянутого розовой парчой, лежали темная шляпа с мягкими полями
и толстая трость с изогнутой ручкой. Профессор Риго бросился к стулу и
схватил их.
приглашали меня в свой клуб. Я говорил им: "Нет, нет и нет!" - потому что не
люблю журналистов. "Не будет ни одного журналиста, - говорят они мне, - и
никто не станет цитировать то, что вы расскажете". - "Вы мне это обещаете?"
- спрашиваю я. "Да!" - говорят они. И вот я проделал долгий путь из
Эдинбурга. К тому же не смог купить билет в спальный вагон, потому что не
имею "преимущественного права". - Он выпрямился и потряс мощной рукой в
воздухе. - Эти слова - "преимущественное право" - вызывают отвращение у всех
порядочных людей.
вперил в Майлса маленькие глазки, сверкающие за стеклами очков в тонкой
оправе.
исчезнувших членов клуба. Я тоже гость. Моя фамилия Хэммонд.
- Не вы ли сэр Чарльз Хэммонд?
умер. Да, да, да! Я прочел об этом в газете. У вас есть сестра. Вам с
сестрой досталась по наследству библиотека.
выражение.
маленьком домике, тысячами приобретая книги и складывая их штабелями самым
диким и безумным образом. Собственно говоря, я и в Лондон-то приехал затем,
чтобы подыскать опытного библиотекаря, который смог бы расставить эти книги
в должном порядке. Но доктор Фелл пригласил меня в "Клуб убийств"...
вздымалась, лицо еще больше побагровело.
Он был любознателен! У него был живой ум! Он, - профессор сделал рукой
движение, словно поворачивая ключ в замке, - проникал в суть вещей! Я бы
многое отдал за возможность ознакомиться с его библиотекой. За возможность
ознакомиться с его библиотекой я бы отдал... Но я забылся. Я в ярости. - Он
нахлобучил на голову шляпу. - И теперь я намерен удалиться.
Контровский Владимир
Прозоров Александр
Лукин Евгений
Корнев Павел
Шилова Юлия
Лондон Джек