Чтение 2–й страницы книги ~Случай в интернате~

отдались ему всецело.

Шерлок Холме внимательно выслушал рассказ злополучного
директора. Нахмуренные " брови, глубокая складка между ними
свидетельствовали о том, что он не нуждается в уговорах и
положит все силы на расследование дела, которое, помимо своей
серьезности, будило в нем его всегдашнюю любовь к задачам
необычным и запутанным. Он вынул из кармана блокнот и записал в
нем что-то себе для памяти.

-- Вы совершили большую ошибку, что не обратились ко мне
сразу, -- строго проговорил мой Друг. -- Это сильно осложнит
расследование. Я, например, уверен, что и лужайка и плющ на
стене могли бы о многом порассказать опытному глазу.

-- Я тут ни при чем, мистер Холме. Его светлость всеми
силами старался избежать огласки. Он опасался, как бы его
семейные неурядицы не стали предметом сплетен. Это ему всегда
претило.

-- А местные власти занимались расследованием бегства
лорда Солтайра?

-- Да, сэр, но -- увы! -- это ни к чему не привело.
Сначала мы как будто напали на след беглецов -- нам сообщили,
что с нашей станции утренним поездом выехал какой-то молодой
человек и с ним мальчик. Но вчера вечером их задержали в
Ливерпуле, и ошибка сразу выяснилась. Вот тогда-то я уж совсем
отчаялся и после бессонной ночи с первым же поездом выехал к
вам.

-- Как только полиция направилась по ложному следу,
расследование дела на месте, вероятно, велось уже не так
ретиво? -- Его попросту прекратили.

-- Значит, три дня прошли впустую. Это возмутительно! --
'Да, каюсь. Вы правы.

-- А ведь загадку можно было распутать. Я с удовольствием
возьмусь за это дело. Скажите, вам удалось установить
какую-нибудь связь между исчезнувшим мальчиком и учителем
немецкого языка?

-- Никакой связи между ними не было. -- Учитель преподавал
у него в классе? -- Нет, и, насколько мне известно, он даже ни
разу с ним не говорил.

-- Странно, очень странно! Велосипед, у мальчика был? --
Нет.

-- А другие велосипеды все на месте? -- На месте. -- Вы в
этом уверены? -- Совершенно уверен.

-- Надеюсь, вы не думаете, что немец уехал глухой ночью на
велосипеде, с мальчиком на руках? -- Разумеется, нет. -- Тогда
как вы все это объясняете? -- Может быть, они взяли велосипед
для отвода глаз, припрятали его где-нибудь, а сами пошли
пешком.

-- Может быть. Но, согласитесь сами, это странный способ
отвести глаза. Ведь в сарае стояли и другие велосипеды ? -Да.

-- Не лучше ли ему было спрятать два велосипеда, если он
хотел навести вас на мысль, что они уехали, а не ушли пешком?
-- Да, вы правы.

-- То-то и оно. Нет) эта теория никуда не годится. Но сама
по себе пропажа велосипеда может послужить отправной точкой для
дальнейшего расследования. В конце концов, это не такая вещь,
которую легко спрятать или уничтожить. Еще один вопрос:
кто-нибудь навещал мальчика накануне его бегства? -- Нет.

-- Может быть, на его имя были письма? -- Да, одно письмо
было. -- От кого? -- От его отца.

-- Вы вскрываете почту своих учеников? -- Нет.

-- Почему же вы думаете, что письмо пришло от его отца?

-- Конверт был с гербом, и адрес написан угловатым
почерком герцога. Кроме того, герцог сам вспомнил, что писал
сыну.

-- Когда мальчик получал письма до этого? -- Последние дни
на его имя ничего не было. -- А из Франции ему писали? -- Ни
разу.

-- Вы, разумеется, понимаете, к чему я клоню. Либо лорда
Солтайра увели силой, либо он убежал по собственной воле.
Последняя гипотеза подсказывает, что мальчик не мог бы
отважиться на такой поступок без воздействия извне. Если к нему
никто не приходил, следовательно, воздействие оказывалось при
помощи писем. Бот почему мне важно знать, кто были его
корреспонденты.

-- Вряд ли я могу тут чем-нибудь помочь вам. Насколько
известно, ему писал только отец.

-- И отцовское письмо пришло в день побега. Какие
отношения были между отцом и сыном: хорошие, дружеские?

-- Его светлость никого не удостаивает своей дружбы -- он
поглощен важными государственными делами. Вряд ли ему доступны
обычные человеческие чувства. Но по-своему он относился к сыну
неплохо.

-- Однако сердцем мальчик был всецело на стороне матери? -
Да. -- Он сам так говорил? -- Нет. -- Кто же? Герцог? -- Ну,
что вы! Конечно, нет! -- Тогда откуда вам это известно? -- Мне
приходилось раз-другой беседовать с секретарем его светлости,
мистером Джеймсом Уайлдером. Он и осведомил меня по секрету о
настроениях лорда Солтайра.

-- Понятно. Кстати, последнее письмо герцога нашли в
комнате мальчика уже после побега?

-- Нет, он взял его с собой... Мистер Холме, а не пора ли
нам на вокзал? -- Сейчас я велю вызвать кэб. Через четверть
часа

мы будем к вашим услугам. Если вы собираетесь
телеграфировать домой, мистер Хакстейбл, пусть там у вас
думают, что расследование все еще ведется в Ливерпуле. Ведь,
кажется, туда занесло вашу свору гончих? А я тем временем
спокойно, без помех, поработаю у самых дверей вашей школы, и,
может быть, чутье не подведет двух таких старых ищеек, как ваш
покорный слуга и Уотсон, и мы ухитримся кое-что разнюхать на
месте.

Вечером на нас пахнуло бодрящим холодным воздухом графства
Дерби, где находилась знаменитая школа доктора Хакстейбла.
Когда мы подъехали к ней, было уже темно. На столе в передней
лежала визитная карточка. Лакей шепнул что-то директору, и тот,
взволнованный, повернулся к нам.

-- Герцог здесь, -- сказал он. -- Герцог и мистер Уайлдер
ждут меня в кабинете. Пойдемте, джентльмены, я представлю вас.

Я, конечно, знал по фотографиям этого известнейшего
государственного деятеля, но он оказался совсем не таким, как
на портретах. На ковре у камина перед нами стоял изысканно
одетый, величественной осанки человек с худым, узким лицом и
как-то нелепо торчащим длинным крючковатым носом. Он был
бледен, как смерть, и эту бледность особенно подчеркивала его
длинная яркорыжая борода, сквозь которую на белом жилете
поблескивала золотая цепочка от часов. Бывший министр смотрел
на нас ледяным взглядом. Рядом с ним стоял совсем еще молодой
человек небольшого роста с подвижным, нервным лицом и умными
голубыми глазами -- как я догадался, его личный секретарь
Уайлдер. Разговор начал он, и начал сразу, весьма решительным и
даже едким тоном:

-- Доктор Хакстейбл, я был у вас сегодня утром, но, к
сожалению, опоздал и не мог воспрепятствовать вашей поездке в
Лондон. Как мне сказали, вы отправились туда за мистером
Шерлоком Холмсо?,1 с тем, чтобы поручить ему расследование
этого дела. Его светлость удивлен, доктор Хакстейбл, что вы
решились на такой шаг, не посоветовавшись предварительно с ним.

-- Когда я узнал, что полицейские розыски ни к чему не
привели...

-- Его светлость далеко не убежден в этом. -- Но, мистер
Уайлдер!..

-- Как вам известно, доктор Хакстейбл, его светлость не
хочет, чтобы это дело получило огласку. Он предпочел бы не
посвящать в него лишних людей.

-- Это легко исправить, -- пробормотал перепуганный
доктор. -- Мистер Шерлок Холме может выехать в Лондон утренним
поездом.

-- Не собираюсь, доктор, не собираюсь! -- с вежливой
улыбкой сказал Холме. -- Северный воздух так приятен и так
благотворен для здоровья, что я решил провести несколько дней
здесь, на равнинах, а уж развлекаться буду как могу. Найду ли я
пристанище под вашим кровом или в деревенской гостинице, это,
разумеется, зависит только от вас.

Несчастный доктор был в полной растерянности, но тут ему
на выручку поспешил звучный бас рыжебородого герцога,
прозвучавший точно гонг, которым сзывают к обеду.

-- Мистер Уайлдер прав, доктор Хакстейбл, вам следовало бы
посоветоваться со мной. Но поскольку вы посвятили мистера
Холмса во все это дело, с нашей стороны было бы неразумно
отказываться от его помощи. Вам незачем идти в деревенскую
гостиницу, мистер Холме, я буду рад принять вас у себя в