тошнит, пусть запах противен, пусть конкретность далеко не во всем утоляет
эстетическую жажду. Велика ли это беда для человека, получившего огромный
выбор жизненных реалий, на которые можно смотреть из поезда, которые можно
потрогать и ощутить прямо в вагоне.
многочисленные столкновения с реальным миром, даже, иногда казалось, с
некоей гиперреальностью, невидимой для большинства и отражающейся прежде в
разуме, а уж после на сетчатке глаз, как бы в подтверждение.
в огне, кашель?! Нет, вряд ли. С детства его горло довольно бурно
реагировало на климатические явления, невидимые порой и глазам. Закашлялся
снова, как бы вторично оказался в этом вагоне с лошадьми. По-новому
неприятен был запах.
туман мыслей стук колес. Начал убаюкивать. На часах обе стрелки двигались
к четверке.
кадры цветного сна о чужом детстве сопровождались звуком медленно идущего
поезда.
станком. Шея уже кровоточила, когда в тамбур заглянул Турусов.
берут, струя врачихе в глаз бьет! Да! Ты заметил, что мы дома?
одеколоном и зашипел, как утюг, на который попала вода.
мужчин"?
пролетарский коктейль, состоящий из лучших одеколонов нашего времени. А ты
знаешь, как отразилась наша история на бутылочной маркировке?
Постой-ка, а что это там за ящик прибавился?! - Радецкий подался вперед
всем телом, вглядываясь в угол вагона.
и какой-то внутренней сбитостью, крепостью. За досками на расстоянии
чувствовалась монолитная масса содержимого.
надписи-предупреждения.
разыскал их, как агент Израиля, и решил остаться. Слушай, профессор, ты в
магии не разбираешься случайно? Языка ящиков не знаешь? Объяснить хоть
что-нибудь толком можешь?
необъясненное явление в правом углу вагона.
Пусть живет! - Радецкий заговорщицки ухмыльнулся.
которыми ничего делать не надо. Но разве человек может пройти мимо, разве
может он, заметив незнакомый предмет, камень или нечто, не подумать о
возможной пользе его? Разве может он не примерить камень к ладони своей?!
Человек придумал "порядок" и всю свою жизнь наводит этот порядок среди
вещей, предметов и всего, к чему можно прикоснуться. Среди всего, что
извечно занимало свое место и еще ни разу не нуждалось в перемещении.
струшивал вниз. Капли полосовали окно параллельными линиями. Окно,
приподнятое на метр над полом, бросало свет на нижнюю полку, где дремал
Радецкий. Турусов еще не научился спать просто от безделья, его все еще
влекли пейзажи в оконной рамке, он мог часами смотреть на бесконечные
леса, поля, на мелькающие диагональные балки железнодорожных мостов.
по ящикам и задержался на спящих сопровождающих. Радецкий отвернулся к
стене, Турусов заворочался на верхней полке и приоткрыл глаза. Шорох, шум
шагов, фонарь - все это озадачило его, мгновенно прогнало сон, но в то же
время словно отняло язык. Пятно света от фонаря сползло вниз на Радецкого,
а потом снова вскарабкалось вверх, остановившись на Турусове, как раз
надевавшем очки, чтобы разобраться в происходящем.
увидел трех человек в одинаковых темных плащах. Глаза их взирали на него с
вопросом, на который он и рад был бы ответить, если бы, конечно, знал, что
это за вопрос.
проверить. Стойте и смотрите!
скользил по грузу, задерживаясь на надписях и шифрах, и вдруг замер.
радикулитом. Турусов заметил, что из кармана его плаща торчит свернутая
трубочкой газета.
своим коллегам.
Какой номер вашего вагона? - он повернулся к Турусову.
Радецкого.
профессора! - человек с фонариком четко произносил каждое слово, четко, но
не громко.
Турусова.
Расписку написать?
выходу из вагона. Задвижная дверь была открыта, луч фонаря тонул в проеме
двери, как в пропасти, словно и земли под вагоном не было.
все предупредительные надписи на ящике, все равно есть люди, которые имеют
право поднять его, вынести и где-то вскрыть. Поразмышляв недолго, он
закрыл дверь вагона, задвинул ее - только ролики сверху и снизу жалобно
скрипнули.
свернутую трубочкой газету. Поднял, развернул. Оказалось, что это номер
"Стальной магистрали" за 1936 год. Пробежался взглядом по заголовкам -
показалось неинтересным. Кинул ее на пол возле окна. Газета снова
свернулась трубочкой.
просто нырнул в себя, даже глаза закрыл, чтоб сквозь них внутрь свет не
бил.
Турусов.
Шахтинское дело? Профессор Осадчий был одним из руководителей, пока в
двадцать восьмом их не накрыли. Историю, студент, любить надо!
закономерностей развития общества. Закономерности свойственны любой
формации, они только меняют форму и названия в зависимости от строя и
идеологии. Суть их остается неизменной.
напарник. - Главное, не волноваться: еще неизвестно, от чего нас избавили
эти гости в плащах. Может, там бомба была!
Панов Вадим
Белоусов Валерий
Каменистый Артем
Сертаков Виталий
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия