Чтение 2–й страницы книги ~Волшебные узоры~

Женщина замотала головой.

-- Ничего не слыхала, честное слово! Я телевизор смотрела!

"Честное слово" лишнее -- заметил себе Знаменский.

-- Кто еще есть с нижнего этажа? Вы что-нибудь слышали?

Двое-трое отозвавшихся заверили, что нет. Вероятно, так оно и было: без
ссоры, без драки. Удар в спину исподтишка. Чуть-чуть только не точный, не
окончательный.

Сзади заполыхало: Зина фотографировала со вспышкой общий вид места
происшествия. Со двора появилась молодая пара и замерла в изумлении.

-- Обойдите сторонкой, -- сказал старшина.

Сделав крюк, те приблизились к лестнице. Парень продолжал обнимать
спутницу за плечи, но жест из развязного стал охранительным.

-- Будьте добры, ваши фамилии и номер квартиры, -- сказал Знаменский.

-- Завьяловы... Квартира шесть. А... что тут такое?

-- Тут скверная история. Давно из дому?

-- Примерно час назад.

-- В подъезде никого не было, когда уходили? Ничего необычного?

-- Н-нет... -- парень косился на истекающий кровью меловой силуэт.

-- Во дворе кого-нибудь встретили?

Девушка дернула подбородком куда-то вверх:

-- Мария Семеновна с собачкой гуляла.

-- Есть тут Мария Семеновна?

Через перила свесились седые распущенные кудри.

-- Не припомните, когда вы вернулись с прогулки?

Мария Семеновна помнила: ровно в десять, у нее режим.

Возвратился Томин, проводив потерпевшего до палаты с надписью
"Реанимация". Передал Зине обернутый салфеткой продолговатый предмет, в
котором наэлектризованная толпа угадала нож.

Нож прошел мимо сердца, но при падении человек сильно ударился виском.
Травма черепа может дать любые последствия. Пока везли, на миг очнулся, на
вопрос: "Кто вас?" -- прохрипел: "Не видел". В карманах нашлось шесть рублей
мелочью, использованный билет на сегодняшний футбол и паспорт.

"Серов", -- прочел Знаменский и задержался на карточке. В стрижке, в
складке губ угадывалась приблатненность. Но лицо вызывало симпатию. Судя по
прописке, он жил неподалеку.

-- Саш, к родственникам, ладно?

Томин понимающе кивнул и скрылся. Кроме печальной вести надо сообщить
о неведении Серова, пусть слух расползется, преступник будет поспокойней.

Покончив со своими обязанностями, Кибрит принялась переписывать для
Пал Палыча фамилии присутствующих. А он пустил паспорт по рукам в надежде,
что кто-нибудь все же знал потерпевшего.

У молодой пары паспорт застрял -- о чем-то зашептались.

-- Ну? -- поторопил Знаменский.

-- По-моему, с соседнего двора, -- нерешительно сказал парень.

-- Верно. Что еще?

-- Мы тем двором на автобус ходим... Там стол и, как ни идешь,
доминошники стучат.

-- И Серов играл?

-- По-моему, да... А из наших там Володька бывал.

Дюжий Володька, щелкая шлепанцами по голым пяткам, протолкался вниз со
второго пролета.

-- Ты чего метешь? чего метешь?

-- Не шуми, Володька, я тоже видел! -- обрадованно встрял рыжеватый
мужичок.

Володька посмотрел на фотографию, брови нахмурились.

-- Ну... допустим, встречались, -- и, повышая тон: -- Ну и что? Я один,
что ли? Игнат с Афоней чаще моего там торчали! :

-- Никишины? Правильно, и Никишиных видел! -- подтвердил рыжеватый.

-- Все-то ты, дядя, видел, -- с неприязнью процедил Володька.
(Явственно недоговаривая: "Держал бы при себе".)

-- Есть Никишины? -- окликнул Знаменский.

-- Нету, -- донеслось сверху. -- Позвать?

Все тут друг друга знали -- преимущество старого дома.

-- Не надо, все равно придется по квартирам идти.

-- Они в десятой квартирке, -- услужливо доложил рыжеватый.

-- Найду. Пока все, товарищи, можно расходиться. Вас попрошу быть дома,
-- кинул он вслед Володьке.

-- Пожа-алуйста... Только я скоро спать лягу.

А ведь и ляжет. И уснет безмятежным сном. Кого там порезали, кто
порезал -- для него полное наплевать. Да и все прочие тут... взбудоражены --
да, но не потрясены. У нас, слава богу, не на каждом шагу режут -- откуда им
было привыкнуть к насилию, к крови? Но вот смотрят и не ужасаются. Почему?
Почему нам с Зиной не наплевать? Томину не наплевать? Вот, пожалуй, еще
Дикареву. Наверное, воевал, у тех со смертью свои счеты.

-- Разрешите, позвоню от вас? -- шагнул Знаменский к женщине в пестром
халате.

Телефон был в передней. Знаменский прикрыл за собой дверь, мягко
произнес:

-- А теперь прошу сказать то, что вы скрыли.

Женщина отшатнулась.

-- Почему вы думаете...

-- Разве я не прав?

Она зябко обхватила плечи, зашептала:

-- Знаете, как мне там было страшно! Вдруг он тут же стоит и слушает...

-- Но сейчас нас никто не слушает.

Ну же! Что она столь боязливо утаивает?

-- Кто-то крикнул на лестнице. Непонятно так: "Ах!" -- и все. И потом
пробежали под окнами.

-- Сколько?

-- Как будто один... да, один.

-- Выглянули в окно?

-- Нет, что вы! Я послушала под дверью -- на лестнице тихо. Включила
телевизор.

И все? Всего-то навсего? Эту малость было так трудно выговорить вслух?
Шут бы побрал запуганных свидетелей! Он выяснил, какая шла передача, что
именно изображал экран. Ответы звучали уверенно.

-- Спасибо большое, вы помогли уточнить время.

Женщина осталась в убеждении, что отважно исполнила свой гражданский
долг.

К кому же сюда направлялся Серов? Что его привело в чужой подъезд?

Квартирный опрос жильцов начали с Никишиных. Чем отсиживаться в
оперативной машине, Зина присоединилась к Пал Палычу.

Комната, куда их впустили, большая, но захламленная, выдавала все
секреты хозяев: их сиротство и бедность, безалаберность и неумелые попытки
навести чистоту.

Ютились неубранные остатки ужина с краю массивного, на массивных же
ногах стола. Остальную его площадь занимали краски, кисти, карандаши и
многочисленные листы с набросками. Над ними трудился один из Никишиных, лет
на вид двадцати.

Услыхав: "Следователь Знаменский, эксперт Кибрит", -- он поднял
суховатое, скептического склада лицо, сказал неприветливо:

-- Меня зовут Игнат.

Младший, долговязый, нескладный подросток с хохолком на макушке присел
в шутовском реверансе:

-- А меня Афанасий. В просторечии -- Афоня.

Он был полон любопытства и пялился на Зину, завороженный ее желтыми
глазами.

-- Садитесь.

Кибрит заинтересовалась стенами. Они были густо увешаны картинами и
рисунками, по большей части в абстрактном стиле. Но попадались и
реалистические полотна и гравюры, выполненные уверенной смелой рукой. Среди
гравюр она встретила персонажей "Мертвых душ", сцену булгаковского бала у
Воланда и возле нее задержалась, тронутая поэтической и горькой фигуркой
Маргариты.

Пал Палыч последовал приглашению Игната -- сел.

-- Слышали о происшествии?

-- Конечно. На лестнице стоял гвалт, бегали смотреть.

-- А чем вы занимались до того, как начался гвалт?

-- Вернулись с футбола и вот, -- Игнат указал на свои листы.

-- Вы узнали лежащего человека?

-- Нет.

-- Близко Дикарев не пускал, -- жизнерадостно пояснил Афоня. -- Так
что с птичьего полета.

-- Но вы ведь знакомы с потерпевшим.

-- Сейчас парень один заскочил, говорит, это дядя Леша. Говорит, кто с
ним "козла" забивал, велено дома сидеть.

Пал Палыч положил поверх рисунков раскрытый паспорт.

-- Он?