прибытии монаха, для этого были другие люди. Этой ночью все должно было
быть очень строго, именно на этом настаивал его высокий гость, и поэтому,
когда он сам захочет увидеть монаха, кто-то из его людей придет и скажет
об этом. Так должно быть. Такова тайная жизнь одного из могущественных
финансистов Гонконга, тайпина, или лаобаня, как привыкли уважительно
называть его те, кто почитал его больше, чем бога.
распорядился управляющий, обращаясь к старшему официанту, - и скажи ему,
чтобы он сделал это быстро-быстро, от этого будет зависеть существование
всего его потомства.
фанатика теперь стали более кроткими, и он со смирением разглядывал
окружавшую его суету чужой пустой жизни.
вспышкой. Это на некотором расстоянии от монаха за одним из столов кто-то
вдруг зажег угольную спичку. За ней последовала вторая, затем - третья.
Эта последняя была поднесена к длинной черной сигарете. Эти короткие яркие
вспышки привлекли внимание монаха. Он медленно повернул голову,
по-прежнему покрытую капюшоном, в том направлении, где в клубах за
небольшим отдельным столом сидел небритый, неряшливо одетый китаец. Когда
их глаза встретились, монах едва заметно, скорее даже равнодушно, кивнул
головой.
был весь в огне. Горело все, что могло гореть: салфетки, меню, корзиночки
для цветов... Китаец закричал, видимо от испуга, и резким ударом
перевернул стол в тот момент, когда обезумившие официанты уже бежали со
всех сторон к начинавшемуся пожару. Посетители стали покидать соседние
столы по мере того, как огонь приближался к ним по полу. Управляющий
вместе с старшими официантами кричали и суетились, стараясь сохранить хотя
бы видимость порядка. Внезапно возникший пожар получил новое неожиданное
продолжение. Два старших официанта налетели на поджигателя с целью
утихомирить его. Но он, нанося им резкие удары руками и ногой по шее и
почкам, отбросил их в сторону сбившихся плотной группой посетителей.
запустил его в подбегавших на помощь официантов. И мужчины, и женщины,
все, кто только мог, бросились к дверям. Рок-группа тоже покинула сцену.
Разгул страстей нарастал, и в этот момент китаец вновь взглянул в сторону
маленького стола у стены. Монах исчез. Небритый чжуан схватил стул и
швырнул его вдоль зала. Куски дерева и осколки стекла брызнули во все
стороны, а китаец запустил в публику оставшуюся я у него в руках ножку от
стула. Едва ли прошло даже несколько минут, но это время решило все.
ведущую к внутренним помещениям. Миновав порог, он быстро закрыл ее за
собой, приспосабливая зрение к тусклому свету длинного узкого холла,
открывшегося перед ним. Его правая рука была напряжена и скрыта в складках
свободно свисающей одежды, у пояса, а левая прижата к груди и тоже закрыта
белой тканью. В дальнем конце коридора, не более чем в двадцати пяти футах
от монаха, от стены отделилась фигура человека, Его правая рука уже была
опущена под пиджак, готовая выхватить из плечевой кобуры тяжелый
автоматический пистолет. Монах очень медленно и спокойно кивнул ему и
продолжал двигаться вперед изящным шагом, обычно принятым в религиозных
процессиях. Кивки головой, напоминавшие поклоны, не прекращались.
спокойным голосом по мере того как приближался к стоявшему в тени
человеку. - Кругом мир и покой, все находится в мире друг с другом, такова
воля духов.
направил оружие вперед, в сторону неожиданного гостя и заговорил на
кантонском диалекте:
дверей.
своем поясе нож с узким и длинным лезвием и мгновенно отрубил кисть руки,
в которой был пистолет. Почти без остановки лезвие проделало молниеносный
путь по обратной дуге, перерезав человеку горло. Фонтан крови вместе со
струей воздуха вырвался наружу в тот момент, когда его голова свалилась
набок. Монах осторожно опустил труп на пол. Без малейшего замешательства
убийца спрятал нож за пояс, а из-за широких складок халата достал
компактный автомат системы "Узи", магазин которого вмещал достаточно
патронов для того, что он сибирался сделать. В следующий момент он поднял
ногу, ударил в дверь с силой дикой горной кошки и ворвался в комнату
одновременно с широко распахнувшейся дверью. Он увидел там именно то, что
и ожидал.
чашки с чаем и невысокие стаканы с виски. Бумаги и записные книжки
отсутствовали, и единственным средством общения были только глаза и уши,
что само по себе говорило о серьезности этой странной встречи. По мере
того как каждый из присутствующих поднимал удивленные глаза в направлении
открывшейся двери, лица искажались от леденящего ужаса. Двое хорошо одетых
людей, скорее всего торговцев, попытались было опустить правую руку под
пиджак, в тот же момент привставая со стульев, третий попытался укрыться
под столом, а оставшиеся двое, вскочив с мест, с криком бросились вдоль
обшитых шелком стен в безнадежной попытке отыскать хоть какое-то убежище.
Автоматная очередь настигла всех пятерых. Кровь стекала из многочисленных
ран на пол, на полированную поверхность стола, брызгала на стены, отмечая
пришествие смерти, подводящей трагический итог встречи. Все было кончено в
считанные секунды.
Удовлетворенный, он опустился около большой, еще не впитавшейся в
деревянный пол лужи крови и некоторое временя водил указательным пальцем
по ее поверхности. Достав из кармана темный лоскут шелковой материи, он
прикрыл им свою каллиграфию, а затем встал и выбежал из комнаты, на ходу
расстегивая белый халат.
были уже расстегнуты. Он надежно спрятал нож, закрепив его в чехле за
поясом, затем запахнул расстегнутые полы халата и вошел в зал. Хаос и
паника там все еще не прекратились. Да и почему они должны были
прекратиться, если он отсутствовал всего около тридцати секунд, а его
человек, работающий в зале, был тоже специалистом своего дела.
и бросая зажженную спичку на пол. Теперь он был в десяти футах от только
что вернувшегося в зал монаха.
телефону, я сам видел это! - сообщил он.
прикрывавший голову. В диком мерцающем свете его лицо теперь напоминало
ужасающую маску, похожую на разукрашенные лица музыкантов рок-группы.
Резкий грим оттенял его глаза, подчеркивая их искаженную форму белыми
линиями на фоне лица, имевшего неестественно коричневый цвет.
вместе с автоматом на пол около двери, одновременно снимая с рук тонкие
хирургические перчатки. Их он убрал в карман брюк.
китайцем, который расчищал ему путь к отступлению, расталкивая толпу у
входных дверей кабаре.
одну толпу, чтобы присоединиться к поджидавшему их коренастому и
мускулистому китайцу. Он подхватил за руку своего уже лишенного своего
духовного сана подопечного, и все трое побежали в ближайший темный
переулок. Там они остановились, и "слуга" из-под своего широкого халата
достал два полотенца: одно мягкое и сухое, а второе, в пластиковом пакете,
было влажным и мело ярко выраженный парфюмерный запах. Убийца вынул мокрое
полотенце и вытер им грим с шеи и лица. Он повторил эту процедуру
несколько раз, пока его кожа не приняла естественный белый оттенок. После
этого он вытерся сухим полотенцем. Поправив галстук и рубашку, он привел в
порядок волосы.
в темноте переулков.
Чжан Ши Цзян, чтобы раствориться в этой узкой полосе экзотической ткани
Востока.
посоветовавшись с ним, позвонил в полицию. Общий хаос и разгром внутри
кабаре на какое-то время заставили его забыть о самом важном событии
сегодняшнего вечера.
управляющего упал на ком белой материи, брошенный на пол около двери,
ведущей во внутренние комнаты кабаре. Белая одежда, очень белая одежда.
Монах?! Дверь?! Лаобань! Совещание! Эта цепочка слов мгновенно сложилась у
него в голове, вырывая из оцепенения, вызванного беспорядками, и возвращая
к реальному восприятию действительности. Его дыхание стало тяжелым и
прерывистым, на лице выступили капли пота, и, пересиливая страх, он
бросился между столами по направлению к брошенной на полу одежде. Когда он
добрался до нее и опустился на колени, его глаза округлились, дыхание
остановилось: он увидел вороненый ствол автомата между складками белого
халата. И что окончательно добило его, так это мелкие брызги еще не
Суворов Виктор
Пехов Алексей
Каменистый Артем
Херберт Фрэнк
Прозоров Александр
Никитин Юрий