глядя в окно. В неподвижности его было что-то неестественное и тревожное.
Мне сообщили, что с соседкой случилось несчастье, рассуждал Лева. Человек
умер нелепо, не совсем чужой, все понятно. Но этот парень держится из
последних. Почему? Лева подвесил вопрос и перешел в комнату, где работали
эксперт и врач.
коленях и, наклонившись, осматривал тело. Картина предстала перед Гуровым
жутковатая: мужская фигура без ног и головы, и из-под нее вытягиваются
обнаженные женские ноги - длинные, гладкие и абсолютно живые. Одна нога
босая, на другой атласная туфля с красным пушистым помпоном.
большое лохматое кресло. Лева утонул в меховой обивке, хотел тут же
подняться, так как вновь стало жарко, да и кресло располагало к покою,
умиротворенной сонливости, а отнюдь не к размышлениям. Он подвинулся к
краю, начал осматривать гостиную - конечно, эта комната была гостиной.
Увидел открытый бар и зачем-то подумал: где же хлебнула спиртного Вера?
Сюда она, конечно, не заходила. Я что, приехал сюда накапливать ненужные
вопросы?. Он пытался разозлиться и сосредоточиться. Качалина упала и
ударилась. Обо что она ударилась? Лева увидел другое кресло, около
которого лежала женщина. Деревянное, с высокой резной спинкой,
подлокотниками с отполированными бронзовыми шарами на концах. Удобное
кресло, подумал Лева, в нем приятно сидеть, поглаживая прохладные гладкие
шары. Если упасть и удариться о такой шар виском? А зачем здесь падать?
Ковер, поскользнуться невозможно. Споткнулась? Молодая здоровая женщина,
падая, инстинктивно должна была вытянуть руки, как-то смягчить удар, а не
грохнуться плашмя. Пьяная? Лева повернулся к двери, словно хотел увидеть
Веру, перевел взгляд на открытый бар, безвольно подумал, что надо сказать,
чтобы девушка не уходила, и не двинулся с места. Начала сказываться
бессонная ночь, жара хоть немного и отпустила, но ровно настолько, чтобы
оставить его в живых, не более. Все вокруг стало раздражать. И обаятельный
атлет с заторможенными движениями и тщательно скрываемым горем. И
вымоченная в спиртном несостоявшаяся актриса, имеющая ключ от квартиры и
разыгрывающая безутешное горе. И даже мертвая хозяйка квартиры с
красивыми, совсем живыми ногами. Почему она падает, где совсем не
скользко, и со всего маха точно ударяется о бронзовый шишак? Наконец,
почему полковник Турилин послал его, Леву Гурова, старшего инспектора, раз
было заявлено о несчастном случае? Константина Константиновича попросили?
Кто попросил? Почему?
догнать ушедшую без разрешения Веру. Девушка стояла у зеркала, опираясь на
руку Сергачева, и они растерянно и виновато смотрели на вошедшего мужчину.
Все они и он, Лева, удвоенные зеркальной стеной холла, производили нелепое
впечатление.
Веру, ни на Гурова. - Почему ты звонишь в кабинет к руководству? Что? Что
с Еленой?
Гурову сложить не удалось.
Качалин.
квартире в поисках жены. - Елена!
известного Леве одеколона тянулся за Игорем Петровичем.
- заберите его.
шагнул в гостиную, обнял за плечи и зашептал: - Гоша, ну случилось, ну что
с этим поделаешь? Пойдем, голубчик, помочь ты уже не можешь. Там врач, не
будем ему мешать. - И повел хозяина на кухню.
Качалина. Он поверил случившемуся сразу, в гостиную не вошел, глянул с
порога и отступил, безвольно подчиняясь, побрел на кухню.
перед собой. Гурова она не замечала и, казалось, спрашивала себя о чем-то
жизненно важном.
плечами, стараясь отстраниться от прилипшей к спине рубашки.
руками. - Я ее обожала! Обожала! Как я теперь буду жить?
театральность жестов и слов и увидеть главное, что за этой театральностью
пряталось. А главное существовало, Лева не сомневался. Даже если горе
разыгрывают, то не делают этого без всякой причины. У девушки нелепо
погибла знакомая, пусть даже подруга, так ведь не мать, не ребенок...
выглянул эксперт.
сказал:
И, прежде чем девушка успела выпалить очередную дерзость, вошел в
гостиную, прикрыл за собой дверь.
рукой. Эксперт вновь открыл свой чемодан и по тому, что он из чемодана
доставал, Гуров все понял и не удивился.
сигарету. - Убийство. Чистое, как слеза, убийство. Инсценировка глупая,
уверен, что спонтанная. Она не ударилась, а ее ударили, ясно как день.
Рана сеченая, а измазанный кровью набалдашник - круглый. И кровь при
падении растеклась бы иначе, и тело лежало бы не так. Действительным здесь
является только факт смерти. Красивая женщина, - неожиданно закончил врач.
- Начинай работать, инспектор.
обрабатывал порошком ручку кресла, искал пальцевые отпечатки. "Кто только
не хватался за кресло?" - подумал Лева и взглянул на телефон.
в кармане халата Качалиной. - Он протянул инспектору ключи и изящную
зажигалку.
кого-нибудь из моей группы.
не следует знать, почему вы так и предполагали?
пятого этажа. - Турилин положил трубку.
социалистической собственности. Гуров оглядел гостиную уже под другим
углом зрения, однако тут же заставил себя не отвлекаться. Ребята из УБХСС
занимаются своим делом, я своим. Надо ждать следователя. Начался
сегодняшний день скверно, закончится, видимо, еще хуже.
погоды.
столько-то лет и вода в Москве-реке теплее, чем в Черном море, виновен в
этом то ли циклон, то ли антициклон, и когда они все вместе от столицы
уберутся, науке неизвестно. Леве следовало радоваться столь редкостному
явлению, пройдет время, и можно будет, мудро усмехнувшись, сказать: "Разве
сейчас жара? Вот, помню, был июль, так было действительно тепло, асфальт
продавливался под каблуками, ночью простыни прилипали, головы на подушках
плавали".
рюкзаке памяти укладывается незабываемое и неповторимое. Затем сверху
можно набросать и то, чего на самом деле не было, но вполне могло бы
произойти, и рассказывать, присочиняя, и уже самому в придуманное свято
верить. Гуров знал: очевидец - человек во многом уникальный и самобытный,
талантливый и неповторимый. Недаром коллеги Гурова, люди до невозможности
приземленные, - не художники, зачарованные музыкой гомеровской "Илиады",
скорее археологи, готовые в поисках черепка истины копать и копать до
изнеможения, так вот эти рациональные и неинтересные люди порой говорят:
"Он лжет, как очевидец".
сутки за сутками страдал от жары, ища спасения в ванной, а утром сменился,
выслушал приговор синоптиков и отправился на пляж. Что толкнуло его на
столь опрометчивый поступок, неизвестно, то ли сказалась бессонная ночь,
то ли соблазнила возможность добраться до воды на служебной машине,
которая ему полагалась после дежурства.
тяжелая, неподвижная, серая, она жарко поблескивала и, казалось, давила на
желтый раскаленный берег. Ошалевшие люди, безуспешно пытаясь спастись от
жары, навалившейся на город, лежали на выжженной траве, бродили, загребая
ногами перегретый песок, падали в эту тяжелую воду, надеясь получить хотя
бы кратковременную передышку в борьбе с безжалостным солнцем.
но зримо ощущая бледное, выцветшее от солнца небо, он вяло мечтал о
прохладной квартире с опущенными шторами, выключенным телефоном и сытно
урчащим холодильником, о книжной полке...
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Шилова Юлия