Чтение 2–й страницы книги ~Черные деньги~

- И выйти за вас замуж?

- И не выйти замуж за него. Это все, чего я хочу добиться. Я не
думаю, что она выйдет замуж за меня.

Но он бережно засунул кольцо в часовой кармашек своих брюк. Затем
выписал мне чек на триста долларов в Национальном банке "Пасифик Пойнт".

Я вынул свою маленькую записную книжку.

- Как полное имя Джинни?

- Вирджиния Фэблон. Она живет со своей матерью, Мариэттой. Миссис Рой
Фэблон. Их дом рядом с нашим на улице Лаурель.

Он дал мне оба адреса.

- Пожелает ли миссис Фэблон поговорить со мной?

- Не вижу, почему бы нет. Она мать Джинни, и она заинтересована в
том, чтобы с Джинни было все в порядке.

- А как миссис Фэблон относится к Мартелю?

- Я с ней не говорил об этом. Мне кажется, он ей нравится, как,
впрочем, и всем другим.

- Что можете сказать о ее отце?

- Его больше нет.

- Что вы имеете в виду, Питер?

Вопрос его несколько озадачил. Он засуетился и, не глядя мне в глаза,
произнес:

- Мистер Фэблон умер.

- Недавно?

- Шесть или семь лет назад. Джинни все еще не может оправиться. Она
его безумно любила.

- Вы ее знали тогда?

- Я знал ее всю жизнь. Я полюбил ее, когда мне было одиннадцать лет.

- Как давно это случилось?

- Уже прошло тринадцать лет. Я понимаю, это несчастливая цифра, -
добавил он таким тоном, будто был в этом виноват.

- Сколько Джинни лет?

- Двадцать четыре. Мы ровесники. Но она выглядит моложе, а я старше.

Я задал ему несколько вопросов и о другом человеке.

Фрэнсис Мартель сам сидел за рулем своего "бентли", когда прибыл в
Монтевисту около двух месяцев назад в дождливый мартовский день и
поселился в доме Бегшоу, который он снял с полной меблировкой у вдовы
генерала Бегшоу. Старая миссис Бегшоу ввела его, очевидно, в Теннисный
клуб. Мартель редко появлялся там, а когда появлялся, то уединялся в своей
кабине на втором этаже. Самым неприятным было то, что Джинни тоже
уединялась вместе с ним в этой кабине.

- Она даже ушла из колледжа, - сказал Питер, - для того, чтобы все
время быть с ним.

- А в какой колледж она ходила?

- В Государственную школу Монтевисты. Она завершала курс французского
языка. Вирджиния всегда увлекалась французским языком и литературой. Но
она бросила все так вот запросто, в один день.

Он попытался щелкнуть пальцами, но щелчка не получилось.

- Может быть, она хотела иметь более солидную опору?

- Вы имеете в виду, что ей нравится то, что он выдает себя за
француза?

- Откуда вам известно, что он не француз на самом деле?

- Я чувствую фальшь, когда встречаюсь с ней, этой фальшью, - ответил
Питер.

- Но Джинни этого не чувствует.

- Он ее словно загипнотизировал. У них не нормальные здоровые
отношения. Тут все перепуталось и с ее отцом, и с тем, что он был
наполовину француз. Она целиком отдалась этим занятиям французским и
литературой в том году, когда умер отец, а сейчас она просто больна этим.

- Я не совсем понимаю.

- Я знаю, что выражаюсь не очень ясно. Но меня она очень беспокоит. Я
слишком много ем, я даже перестал взвешиваться. Я, должно быть, вешу
двести футов, даже больше.

Он нежно погладил свой живот.

- Надо побольше двигаться.

Он с недоумением посмотрел на меня:

- Прошу прощения?

- Ходите на берег и побольше бегайте.

- Я не могу, я слишком подавлен.

Громко хлюпая, он допил свой стакан.

- Вы займетесь этим делом немедленно, мистер Арчер, не так ли?

Монтевиста - это жилой район, соседствующий с морской гаванью на
Тихоокеанском побережье. Там находится небольшой торговый центр, который
получил название "Деревенская площадь". Владельцы этих, сработанных под
деревенские, лавочек и магазинчиков, выдают себя за деревенских простаков,
наподобие того, как жители Версаля в Париже изображают из себя крестьян.

Я получил наличные по чеку Питера в местном отделении Национального
банка на Тихоокеанском мысе. Процедура требовала санкции управляющего по
имени Мак-Минн, остроглазого молодого человека в консервативном сером
костюме. Он сообщил, что знает семью Джемисонов очень хорошо. Старший из
Джемисонов состоял даже в Совете директоров банка.

Мак-Минн с явным удовольствием сообщил об этом факте. Для него деньги
обладали некоей духовной силой, которую можно осязать, даже просто
разговаривая о людях, их имеющих. Я продлил испытываемое им удовольствие
от беседы, спросив, как добраться до дома Бегшоу.

- Вы вернетесь назад к подножию гор. Впрочем, вам нужна карта.

Он поискал на дне ящика своей конторки и достал карту, на которой
сделал несколько пометок.

- Я полагаю, вам известно, что генерал Бегшоу умер.

- Сожалею слышать об этом.

- Для нас это была существенная потеря. Он всегда пользовался нашими
услугами. Миссис Бегшоу, конечно, осталась с нами. Если вам нужна миссис
Бегшоу, то она живет теперь в одном из коттеджей в Теннисном клубе. Дом
она сдала человеку по имени Мартель.

- Вы его знаете?

- Я видел его. Он пользуется услугами нашего банка в городском
отделении.

Мак-Минн бросил на меня быстрый подозрительный взгляд.

- Вы знакомы с мистером Мартелем?

- Нет еще.

Я направился обратно к подножию гор. Склоны были все еще покрыты
свежей зеленью, бурно разросшейся от прошедших дождей. Белые и пурпурные
цветы на ветвях источали аромат жасмина.

Остановив машину возле почтового ящика дома Бегшоу, я осмотрелся -
внизу блестела гладь океана, повисшего на линии горизонта как неимоверно
голубое выстиранное белье. Мне пришлось подняться наверх, и я почувствовал
разницу в температуре воздуха, будто я приблизился к полуденному солнцу.

Дом стоял одиноко в начале лощины в нескольких сотнях футов над
дорогой. Он выглядел снизу крошечным, как птичье гнездышко. Задняя дорога
вела к нему от того места, где я запарковался.

Машина, с убирающимся верхом, гремящая коробкой передач, ползла вверх
со стороны города. Она миновала меня - старый черный "кадиллак" - и
остановилась.

Водитель выбрался из нее и подошел ко мне. Это был среднего роста
мужчина в шерстяном пиджаке и хорошей серой шляпе, надетой набекрень. Он
двигался с какой-то наигранной агрессивностью. Я не сомневался, что это и
был тот самый "детектив" Питера, но для меня он не выглядел детективом.
Вокруг него витал какой-то дух непрерывных неудач - будто он сам источал
его.

Я вынул свою записную книжку и на его глазах демонстративно записал
номер его "кадиллака". Это был калифорнийский номер.

- Что вы записываете?

- Поэму.

Он просунул руку через открытое окно за моей записной книжкой.

- Дайте взглянуть, - потребовал он резким голосом. Глаза его
беспокойно бегали.

- Я никогда не показываю незаконченных работ.

Закрыв книжку, я сунул ее в нагрудный карман. Затем стал поднимать
стекло. Он выдернул свою руку, прислонился лицом к стеклу, которое сразу
же запотело от его дыхания.

- Я хочу знать, что вы написали обо мне.

Он вынул из кармана маленькую камеру и наставил объектив на стекло,
что было очень глупо и бестолково.

- Что вы там написали обо мне?

Возникла непредвиденная ситуация, которую я хотел бы избежать.
Поскольку атмосфера накалялась, бессмысленные и злобные перепалки,
подобные этой, могли закончиться скандалом. Я вышел через правую дверцу,
обошел машину спереди и подошел к нему.

Пока я сидел в машине, казалось, что его "кадиллак" рычал на мой
"форд". Теперь мы оба стали людьми. Он был ниже и потоньше. Его вопли
прекратились. Он весь переменился. Он вытер рот тыльной стороной руки,
будто изгоняя злого духа, овладевшего им и заставившего поднять этот крик.
Выражение растерянности проступило на его лице.

- Я же не сделал ничего плохого, не так ли? У вас не было причины