Чтение 2–й страницы книги ~Крейсер "Улисс"~

- Боже правый! - продолжал Старр. - Решаются судьбы мира, а вы, господа,
заняты своими эгоистическими мелкими заботами!
Тэрнер, старший офицер крейсера, сардонически усмехнулся про себя. Красиво
говоришь, старина Винсент. Правда, напоминает мелодраму викторианских
времен: стискивать зубы - вот это уже ни к чему. Жаль, что старик не член
парламента, - любое правительство оторвало бы его с руками. "А вдруг
старина говорит все это на полном серьезе?" - промелькнуло в голове у
старпома.
- Зачинщики будут арестованы и понесут наказание. Суровое наказание. -
Голос адмирала звучал резко и угрожающе. - Что касается рандеву с
Четырнадцатой эскадрой авианосцев, оно состоится в Датском проливе как
условлено, в 10.30, но в среду, а не во вторник. Мы радировали в Галифакс
и задержали отплытие кораблей. Вы выйдете в море завтра в шесть ноль-ноль.
Взглянув на контр-адмирала Тиндалла, Старр добавил:
- Прошу немедленно довести это до сведения всех кораблей, находящихся у
вас под началом, адмирал.
Тиндалл (весь флот знал его по кличке Фермер Джайлс) промолчал. Его
румяное лицо - обычно веселое, в улыбчивых морщинах - было мрачно и
сосредоточено. Прикрытые тяжельми веками, встревоженные глаза его впились
в каперанга Вэллери. Дьявольски трудно сейчас этому доброму, душевному
человеку, подумал Тиндалл. Но лицо Вэллери, изможденное и усталое лицо
аскета и молчальника, было непроницаемо. Тиндалл молча Выбранился.
- В сущности, господа, - как ни в чем не бывало продолжал вице-адмирал, -
говорить больше не о чем. Не стану заверять, что вам предстоит
увеселительная прогулка. Сами знаете, что сталось с последними тремя
крупными конвоями Пи-Кью-17, Эф-Ар-71 и 74. Эффективных способов защиты от
акустических торпед и планирующих бомб мы еще не разработали. Кроме того,
по агентурным данным из Бремена и Киля (и это подтверждается последними
событиями в Атлантике) новейшая тактика немецких подводников - нападение
на корабли эскорта... Возможно, вас выручит погода.
"Ах ты, мстительный старый черт, - лениво подумал Тиндалл. - Давай, давай,
потешь себя, будь ты неладен".
- Рискуя показаться старомодным и мелодраматичным... - Старр нетерпеливо
ждал, пока у Тэрнера прекратится приступ кашля, - ...можно сказать, что
"Улиссу" предоставляется возможность... э... искупить свою вину.
Вице-адмирал отодвинул стул.
- После этого, господа, - Средиземное. Но прежде всего - эскортирование
конвоя Эф-Ар-77 в Мурманск, и этому не помешает никто - ни черт, ни
дьявол. - На последнем слове голос его сорвался, сквозь глянец вежливости
проступили грубость и резкость. - Пусть экипаж "Улисса" зарубит себе на
носу: непослушания, пренебрежения долгом, организованного бунта и смуты
командование не потерпит!
- Чепуха!
Старр откинулся назад, костяшки пальцев, вцепившихся в подлокотники
кресла, побелели. Взгляд его хлыстом прошелся по лицам и остановился на
Бруксе - начальнике корабельной медицинской службы, на его ярко-голубых
глазах, в которых светилась странная враждебность, - глазах, глядевших
из-под великолепной седой гривы.
Тиндалл тоже увидел гневный взор старого доктора. Заметил, как побагровело
лицо Брукса, и неслышно простонал. Знакомые симптомы. Сейчас старый Сократ
покажет свой ирландский характер. Тиндалл открыл было рот, но, заметив
нетерпеливый жест Старра, откинулся на спинку стула.
- Что вы сказали, коммандер? - спокойным голосом спросил вице-адмирал.
- Чепуха! - отчетливо повторил Брукс. - Чепуха. Вот что я сказал. "Будем
вполне откровенны", говорите вы. Что же, сэр, будем откровенны. Какое тут
к черту "пренебрежение долгом, организованный бунт и подстрекательство"?
Понимаю, вам нужно найти какое-то определение всему этому, по возможности,
наиболее вам понятное. Вчерашнее столкновение вы ловко приноравливаете к
своему опыту.
Брукс помолчал. В наступившей тишине послышалась пронзительная трель
боцманской дудки. Видно, с проходящего корабля.
- Скажите, адмирал Старр, - продолжал он невозмутимо, - неужели мы должны
по средневековому обычаю; плетями изгонять из грешника дух безумия? А
может быть, следует утопить его? Вы, верно, также считаете, что
месяц-другой карцера - лучшее лекарство от туберкулеза?
- О чем вы говорите, Брукс? Объясните, ради Бога. "Карцер, плети"? Что вы
плетете? Извольте объясниться! - нетерпеливо забарабанил пальцами по столу
Старр. Брови его высоко поднялись, лоб наморщился. - Надеюсь, Брукс, -
сказал он елейным тоном, - вы извинитесь за эту вашу... э... дерзость.
- Я уверен, коммандер Брукс не имел намерения дерзить вам, - проговорил до
этого молчавший Вэллери, командир "Улисса". - Он лишь имел в виду...
- Позвольте мне, господин капитан первого ранга, самому решать, кто что
имеет в виду. Я вполне в состоянии это сделать. - Старр натянуто
улыбнулся. - Что ж, продолжайте, Брукс.
Брукс внимательно посмотрел на вице-адмирала.
- Извиниться, вы говорите? - Он устало улыбнулся. - Не знаю, сэр, сумею ли
я это сделать.
Тон и смысл сказанного задели Старра, и он побагровел.
- Однако объясниться попытаюсь, - продолжал Брукс. - Возможно, это
принесет некоторую пользу.
Несколько секунд он молчал, положив локти на стол и запустив пальцы в
густую серебристую гриву. Потом вскинул голову.
- Когда вы в последний раз ходили в море, адмирал Старр?
- В море? - спросил, нахмурясь, Старр. - А что вам за дело и какое это
имеет отношение к нашему разговору? - прибавил он неприязненно.
- Самое прямое, - резко возразил Брукс. - Прошу вас, адмирал, ответить на
мой вопрос.
- Полагаю, вам хорошо известно, - ровным голосом произнес Старр, - что с
начала войны я служу в штабе флота. На что вы намекаете?
- Ни на что я не намекаю. Ваша личная честность и храбрость общеизвестны.
Я лишь выясняю факт. Я военно-морской врач, адмирал Старр, - придвинулся
ближе к столу Брукс. - Уже тридцать лет. - С этими словами Брукс
улыбнулся. - Возможно, я не ахти какой специалист. Возможно, я плохо
изучил последние достижения в области медицины. Но зато я хорошо изучил
природу человека (сейчас не время для излишней скромности), работу
человеческого мозга, имею представление о тончайшей взаимосвязи между
разумом и телом человека.
Вы сказали: "Изоляция искажает суть вещей". Изоляция означает
обособленность, отрешенность от мира, и вы отчасти правы. Однако - и это
главное, сэр, - надо иметь в виду, что существует несколько миров.
Северные моря, Арктика, походы в Россию в условиях полной светомаскировки
- это совсем иной мир, мир, совершенно не похожий на ваш. Вы даже не
можете себе представить, каков он, этот мир. В сущности, вы совершенно
изолированы от мира, в котором мы живем, сэр.
Старр хмыкнул (звук этот обозначал не то гнев, не то насмешку) у
прокашлялся, чтобы что-то возразить, но Брукс не дал ему открыть рта.
- Здешние условия беспрецедентны, их нельзя сравнить ни с чем ранее
известным в истории войн. Полярные конвои, сэр, это явление абсолютно
новое, совершенно незнакомое человеческому опыту.
Внезапно умолкнув, Брукс посмотрел сквозь толстое стекло иллюминатора. На
стальную поверхность моря, на мрачные скалы Скапа-Фэюу, окружавшие рейд,
падали хлопья мокрого снега. Все молчали. Но коммандер Брукс еще не
закончил: чтобы собраться с мыслями, уставшему нужно время.
- Разумеется, человечество может приспособиться и приспосабливается к
новым условиям, - негромко, словно размышляя вслух, говорил Брукс. - Для
того чтобы выжить, человечеству приходится приспосабливаться в течение
многих тысячелетий. Но для этого нужно время, господа, очень много
времени. И естественные перемены, происходившие в течение двадцати веков,
невозможно втиснуть в какие-то два года. Ни разум, ни тело человека не
выдержат этого. Гибкость, невероятная прочность человеческого организма
таковы, что в течение весьма непродолжительных отрезков времени он может
выдерживать такие перегрузки. Однако потом предел выносливости, граница
терпения наступает очень быстро. Стоит заставить людей переступить этот
предел, и может произойти все что угодно. Неизвестно, какие формы может
принять срыв, но он обязательно наступает. Он может иметь физический,
умственный, духовный характер - какой именно, не знаю. Но я знаю одно,
адмирал Старр: экипаж "Улисса" достиг предела терпения.
- То, что вы говорите, весьма любопытно, коммандер. - Голос Старра
прозвучал сухо. - Любопытно и поучительно.. К сожалению, ваша гипотеза, -
а это не что иное, как гипотеза, - не выдерживает критики.
Брукс пристально глядел на адмирала.
- На этот счет, сэр, не может быть двух мнений.
- Ерунда, милейший, самая настоящая ерунда. - Сердитое лицо Старра стало
жестким. - Факт остается фактом. Ваши же рассуждения никуда не годятся. -
Подавшись вперед, он указательным пальцем как бы подчеркивал каждое
сказанное им слово. - Разницы, о которой вы твердите, - разницы между
конвоями, направляющимися в Россию, и обычными морскими операциями -
просто не существует. Можете ли вы мне указать на какой-то фактор, на
какие-то условия плавания в здешних северных водах, которых нет в других
морях? Можете, коммандер Брукс?
- Нет, сэр, не могу. - Брукс был невозмутим. - Но я могу указать на факт,
о котором весьма часто забывают. На тот факт, что количественные изменения
могут оказаться гораздо значительнее, чем качественные, и могут иметь
далеко идущие последствия. Позвольте объяснить, что я имею в виду. Страх
может убить человека. Не станем закрывать глаза, страх - естественное
чувство. Но, пожалуй, нигде матросы не испытывают страх так остро и в
течение столь продолжительного периода, как во время полярных конвоев.
Нервное напряжение, постоянные перегрузки могут убить любого. Подобное я
наблюдал очень часто. Когда же вы находитесь во взвинченном до предела
состоянии подчас семнадцать суток подряд, когда вы ежедневно видите