фотографией, где он на переднем плане показывал какое-нибудь передовое
хозяйство, тут уж тщеславный коротышка Тилляходжаев, которого за глаза
называли Наполеоном, все дела отодвигал в сторону.
уже с год в сельхозотделе обкома партии лежала его подробная докладная с
выкладками, цифрами, расчетами, вырезками из газет, журналов, снимками о
том, что он намерен вместо одного нерентабельного хлопкового хозяйства
создать племенной конезавод, чтобы как с высокоэлитными каракулевыми овцами
и с каракулем выйти на мировой рынок и с чистокровными скакунами. Однажды в
Москве Махмудов случайно попал на аукцион и удивился, как охотно покупали
породистых коней и какие астрономические суммы за них платили. Рассчитывал
он на поддержку в обкоме, потому что ни копейки не просил у государства --
деньги у него имелись свои; нашел он и специалистов, знающих толк в
коневодстве, и на свой страх и риск уже имел небольшую конеферму с сотней
лошадей, среди которых выделялся один ахалтекинский скакун, жеребец Абрек и
арабских кровей, тонконогая дымчатая, в яблоках, кобыла Цыганка. Начинать
пришлось бы не на пустом месте.
прочего, в каких странах и городах ежегодно проходят аукционы: красавец конь
-- не овца, с ним не грех попасть на обложку популярного журнала,
сопровождая своих лошадей на торги.
расчеты, готовился к разговору о конезаводе, даже разузнал, что друг
Тилляходжаева, директор известного на всю страну агрообъединения, дважды
Герой Социалистического Труда Акмаль Арипов, большой любитель чистокровных
скакунов и что у него в головном хозяйстве в Аксае в личной конюшне есть
редкой красоты лошади, чья родословная известна специалистам и лошадникам
всего света.
тотчас доложил о нем, но в кабинет попал не скоро. О такой привычке первого
секретаря он уже знал, слышал, что иных тот держал у себя в "предбаннике" и
по пять часов. Давал понять, что не жалует приглашенного, хотя, помариновав
в приемной, принимал любезно -- вроде не знал об утомительных часах ожидания
назначенной самим же аудиенции. Видимо, в средневековых трактатах начитался
о ханских церемониях -- те обычно любили покуражиться над просителями и
подчиненными.
подал руки и даже традиционного восточного расспроса о здоровье, житье-бытье
и детях не устроил, хотя они с ним виделись давно. Усадил он Махмудова в
отдалении за стол штрафников, как называли между собой секретари сельских
райкомов это место, но Пулат Муминович успел увидеть на столе папку со своим
личным делом -- скорее всего, хозяин роскошного кабинета специально положил
ее на виду. И Махмудов понял, что пригласил его не ради разговора о
турецкой делегации или о конезаводе, к которому он основательно
приготовился.
беспринципность.
первого -- такое быстро становится достоянием подчиненных. Знал он и о
гигантомании Тилляходжаева: все его проекты, предложения поражали
размахом, широтой, щедростью капиталовложений. Но если бы они не отрывались
от реальности, от нужд людей и могли когда-нибудь претвориться в жизнь.
партийном руководителе:
на свои личные средства, -- наивное и безобидное дитя; но маниловы,
получившие безраздельную власть и вовлекающие в свои бесплодные фантазии
миллионы людей и государственные финансы, -- это монстры, новые чудовища
парадоксального времени.
постарались, и через полгода в одной из служебных командировок внутри
области неосмотрительного человека арестовали -- подложили деньги, якобы
взятку, в номер, нашелся и лжесвидетель.
многим своим начинаниям получил "добро" и поддержку, но сейчас он его не
узнавал.
комнат, но все равно, наверное, не получилось, как того хотел хозяин, чтобы
шли к нему по красной ковровой дорожке долго-долго, чувствуя дистанцию.
из-за его величины, а из-за пропорций, -- он оказался невероятно низким.
Персональный дизайнер с мебельной фабрики учел наполеоновский рост владельца
кабинета и его маршальские замашки. Оттого и примыкавший к письменному
длинный стол для совещаний тоже выглядел карликовым. Кабинет
отремонтировали недавно, и Пулат Муминович представил, каково будет
просиживать за такими столами на уродливо низких стульях на долгих
совещаниях-разносах, что любил устраивать первый.
впрочем, это не относилось к прекрасному полу, и потому круто пошли в гору
малорослые руководители. По-видимому, он не сомневался, что со временем за
специально заказанными столами появятся только подобные ему люди.
чувствовать его явного физического превосходства. Махмудов как-то читал
книгу о делопроизводстве на Западе, как там комплектуются руководящие кадры
в отраслях, и обратил внимание, что претенденту с явно выраженными
физическими недостатками вряд ли доверят высокий пост, судьбу людей,
коллектива, потому что собственный комплекс ущербности в какой-то момент
может отразиться на отношениях с подчиненными, а значит, и на деле. Сейчас
Пулат Муминович видел, как ему казалось, классический пример,
подтверждающий эту концепцию.
было бы так назвать; он даже рта не дал раскрыть Пулату Муминовичу.
Махмудов, слушая человека, от которого зависела его судьба, вдруг невольно
вспомнил Муссолини из того трофейного документального фильма, что видел в
Москве студентом. Казалось, что общего между бесноватым дуче и маленьким
круглым человеком с пухлыми руками, сидевшим за полированным
столом-аэродромом? И тут он понял, что люди в толпе или такие, как он,
одиночки моментально попадали под гипноз власти и силы. Эти гнетущие чары
ничего, кроме страха и послушания, не внушали, а флюиды страха, излучаемые
из тысяч душ, глаз, сердец, поразительным образом питали, множили силу
"избранника народа".
выбритой головой. В хлопковую уборку, по жаре, он мотался по глубинкам
области, и его чисто мусульманская манера не могла не броситься в глаза
людям: о том, что внешняя атрибутика играет огромную роль, действует на
массы, он, конечно, хорошо знал. Говорили, что в сельских районах на
вечерние застолья с окрестными председателями он любил приглашать аксакалов
и, когда ужин заканчивался, первым, как бы по привычке, по внутреннему
убеждению, делал мусульманский жест "оминь", что невероятно подкупало,
трогало до слез ветхих стариков, и росли, множились легенды о верности
первого мусульманским традициям, его набожности.
чужда, не имел он веры в душе. И вот теперь бритая голова перед очередной
поездкой в глубинку вместе с "оминь" наверняка произведет впечатление на
народ.
проявилось -- Махмудов владел собой. То, что он ощущал, не имело четкого
определения, но все-таки очень походило на страх, если он и не хотел
признаваться себе в этом. Многие ныне испытывали панический ужас при
персональном вызове в обком. Пулат Муминович, конечно, не думал, что при его
тесте Иноятове в этих стенах царила партийная демократия, единодушие,
согласие и любовь и не было случаев самоуправства, но тогда было ясно, что
поощрялось, что порицалось, и меньше оказывалось двусмысленности. И позже,
при преемнике Иноятова, они ходили сюда с волнением на разносы, но без
животного страха за жизнь -- страх пришел с этим маленьким, ловким и
проворным человечком: вот его действия, поступки, мысли всегда оказывались
непредсказуемыми и для многих кончались крахом, крушением судьбы. С его
приходом Пулат Муминович ощутил, что в области один хозяин, диктатор, и что
Ташкент и Москва ему не указ, и не оттого, что далеки от его владений, а по
каким-то новым созревшим обстоятельствам, не совсем понятным ему, на годы
застрявшему в глубинке.
страны, висевшую у него в кабинете, и подумал, что такой огромной страной
правят не выборные органы, не Совмин, не ЦК, не Госплан, а человек триста
секретарей обкомов. Люди, имеющие реальную власть, знакомые между собой,
автоматически являющиеся депутатами Верховного Совета страны, членами ЦК и в
Москве, и у себя в республиках, а если внимательно подсчитать их
представительство -- еще в десятках всяких органов. Занимают они ключевые
посты пожизненно, как его тесть Иноятов, умерший, так сказать, на боевом
посту, и его преемник, тоже скончавшийся в служебном кабинете по причине
преклонного возраста. Такая власть, наверное, никакому влиятельному
масонскому ордену не снилась...
Совета с каким-то требованием и, видя, что его не очень внимательно
слушают, сказал несколько раз настойчиво: я -- депутат!
и он на его глазах порвал жалобу и спокойно сказал:
работать и считай, что мандата у тебя больше нет, а в следующем созыве
депутатом станет другой бригадир, раз не хватает ума воспользоваться упавшим