Кюсю. Часть сотрудников прилетела из других стран, некоторые из самой
Америки, где располагались автомобилестроительные заводы Корпорации. Имен,
лиц, и должностей было не счесть, ведь Немуро Нишитцу принадлежала самая
большая корпорация в мире, бравшая на работу лишь самых лучших.
каждый в белой рубашке и темном галстуке, расселись на полу. Их застывшие
лица не дрогнули даже когда, ступая по голому полу, в дальнем конце комнаты
появился сам Немуро Нишитцу. Они находились в конференц-зале Корпорации,
куда по утрам сотни рабочих приходили на традиционную утреннюю гимнастику.
зная, что все мы думаем одинаково.
экономическое положение, каким мы по праву гордимся сегодня. Да, я отлично
помню былые времена, и не цепляюсь за прошлое. И все же, я никогда о нем не
забуду. Вы - поколение, сделавшее Японию сильной, и я приветствую ваше
трудолюбие. В мои времена люди, запуганные грубой силой, позволили
американцам унижать себя, но вы - поколение, которое поставит Америку на
колени экономически.
по-старчески подрагивала.
смерти императора. Каким подарком будет для его светлой души, если мы
навсегда сотрем покрывший нас позор поражения! И я придумал, как нам этого
добиться. Мой план не вызовет ответного возмездия, ведь, как и вы, я ни за
что не позволил бы обрушить на наш народ еще один ядерный удар. Верьте мне,
так же, как я верил императору, в дни своей юности. Доверьтесь, и я нанесу
Америке поражение столь позорное, что они даже не решатся признать его перед
человечеством.
твердой решимости. Сидевшие в зале не выказывали ни радости, ни страха, но,
взглянув в их глаза, Нишитцу понял, что эти люди с ним. Тем не менее, он так
же ясно понимал, что у каждого есть доля сомнения, хотя никто и не желает
выражать их вслух.
его осуществить. Вы знаете его имя и, без сомнения, узнаете его в лицо.
Некоторые из собравшихся с ним уже встречались, ведь когда-то это человек
выступал в качестве представителя нашей Корпорации.
занимающего всю заднюю стену экрана.
и свет в конференц-зале погас. Где-то сзади мигнул диапроектор, и на экране
появилось изображение - обнаженный по пояс мускулистый человек, черные
волосы стянуты на затылке резинкой, в руках - базука. Сверху крупными
красными буквами шла надпись по-английски: "БРОНЗИНИ В РОЛИ ГРАНДИ"
Кто-то заулыбался, раздались аплодисменты и даже свист.
снова, пока не слились в единый гул:
до владельцев роскошных дворцов, увидев это лицо, реагировали одинаково, и
американцы не станут исключением.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
иностранные солдаты выдворены с территории, в течение трех декабрьских дней
именовавшейся Оккупированной Аризоной, мировая общественность сошлась лишь в
одном - Бартоломью Бронзини в этом винить не приходилось.
объявлялся невиновным, а президент посмертно наградил его Почетной Медалью
Конгресса, и выделил для похорон место на Арлингтонском Мемориальном
кладбище. И это несмотря на то, что Бронзини никогда не служил в рядах
американских вооруженных сил и не занимал официальных постов.
стоял на своем. Он знал, что шумиха вскоре уляжется, разве что кто-нибудь
нечаянно обнаружит останки Бронзини. Однако этого, к счастью, не произошло.
отведенной ему жизни, Бартоломью Бронзини на мотоцикле "Харли-Дэвидсон"
влетел в ворота студии Дворф-Стар - его собранные в пучок волосы развевались
по ветру, а из-за отворота кожаной куртки выглядывала прозрачная папка со
сценарием.
Впрочем, оно было знакомо каждому. Вот уже много лет фотографию Бронзини
можно было заметить на афишах, рекламных щитах или обложках журнала почти в
любой стране мира.
девушка пододвинула ему закапанную горчицей салфетку, Бронзини добродушно
хмыкнул.
ткани.
секретарше. На лице его появилась застенчивая улыбка, однако взгляд карих
глаз оставался совершенно непроницаем.
глядя, как девушка пожирает надпись восторженным взглядом.
автограф для себя, только маленькие дети. Иногда Бартоломью Бронзини
казалось, что только они и есть настоящие его поклонники. Особенно в эти
дни.
привлечь внимание девушки, ему пришлось щелкнуть пальцами у нее перед лицом.
наконец, из транса. Протянув руку, она нажала кнопку селектора. - Он
приехал, мистер Корнфлейк.
украшенный по стенам побегами папоротника. Зеленые ветки были увиты дорогими
рождественскими гирляндами. Несмотря на то, что украшения из золота и
серебра - явно ручная работа, выглядит все это как-то липко, подумал
Бронзини. А нет ничего более липкого, чем Рождественская пора в Южной
Калифорнии.
занесла его далековато от Филадельфии. В его родном городе снег не царапал
кожу.
без стука. Никому бы и в голову не пришло ожидать, что Бартоломью Бронзини
станет стучать, или, скажем, вдруг заговорит по-французски, а на банкете не
перепутает вилку для салата с рыбной, словом, все, что свойственно
культурному человеку, с ним не ассоциировалось. Его образ неизгладимо въелся
в общественное сознание, и, никакие слова и поступки Бронзини уже не могли
его изменить. Научись он исцелять рак, люди сказали бы, что Бронзини нанял
для этого специального доктора, лишь бы добавить себе популярности. С другой
стороны, если бы он вдруг подпрыгнул, и принялся качаться на люстре, никто
бы и глазом не моргнул.
отрываясь, смотрели, как он чуть помедлил, стоя в открытых дверях.
Бартоломью Бронзини нервничал, однако никто об этом и не догадывался.
Засевший у них в головах стереотип заставлял людей воспринимать все, что он
говорил или делал так, чтобы это в точности соответствовало его образу.
покажется исполненным глубочайшего смысла.
Бронзини к единственному свободному креслу, как будто тот был слишком глуп,
чтобы проделать это без посторонней помощи. - Рад, что ты смог к нам
выбраться. Присаживайся.
стола под пристальными взглядами собравшихся.
главе стола, неестественно оживленным тоном. Это был Берни Корнфлейк, новый
директор студии Дворф-Стар. На вид ему едва ли можно было дать больше
девятнадцати. Бронзини окинул собравшихся угрюмым взглядом. Тяжело нависшие
веки почти скрывали его глаза. При родах лицевые нервы Бронзини были
повреждены, и только ежегодные пластические операции не давали глазам
закрыться окончательно. Женщины находили его взгляд очаровательным, мужчины
- угрожающим.
Афанасьев Роман
Никитин Юрий
Майер Стефани
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Смоленский Вадим