поранили - хрен знает. Они потом откатились, не стали больше переть.
Квалификацию теряете...
любоваться, как нас нянчат "духи", начали с ужасным шумом и треском
внедряться в город. Поскольку школа, в подвале которой мы благополучно
огрызались четверо суток, располагалась на самой окраине города, ее
разблокировали буквально в самом начале штурма, закольцевав по ходу дела
что-то около трех десятков "духов", которые по каким-то причинам не сумели
драпануть к центру.
это обстоятельство наши агитаторы преподнесли как весьма крупную победу,
светлевшую радужным пятнышком на фоне провалившейся операции по
разблокированию беспощадно избиваемого контингента Внутренних Войск. В
других местах города все было с точностью до наоборот, а здесь - оп-па! -
красиво зашли, расстреляли из танков пятиэтажки и повязали целый взвод
"чехов". Есть чем гордиться!
курсе, что нам очень скоро придется с позором убираться из города, отдав на
добровольных началах всех пленных, которые тут же поступят на совместные
комендантские посты и будут издевательски подымать вверх средний палец,
провожая наши уходящие колонны. Возможно, что они были не в курсе
последующих событий, а просто рассчитывали на милосердие армейцев, которые
отоспались за городом и пребывали в благодушном настроении, - не знаю, не
знаю... Но лучше бы они сражались до последнего патрона и поголовно легли в
неравном бою, как и подобает в аналогичных случаях истинным воинам.
Возможно, тогда все было бы по-другому... Хотя, кто его знает? Говорят, кому
суждено сгореть, тот не утонет...
состояния оцепенения, с хрустом потянулся и глянул вниз. Из-под нижней
шконки <Шконка - двух-или трехъярусная койка в камере.> струился голубоватый
дымок, который безуспешно пыталась разогнать торчавшая оттуда же худосочная
длань с заскорузлыми перстами.
лениво поерзал задом, угрожающе заскрипев пружинами. Дымок исчез - из-под
шконки возникла всклокоченная башка Адвоката, который, с испугом посмотрев
на меня, пролепетал:
включился в воспитательный процесс мой кореш - Серега Смирнов, здоровенный
омоновец из Новосибирска, доселе мирно дремавший на верхней шконке по
соседству. - Пояснили же человечьим языком - курить только на прогулке! Че
непонятно, а?!
каким-то чудесным образом могла материализоваться, мы с Серым давно бы уже
разложились. Но чудеса случаются крайне редко (особенно в СИЗО), а потому мы
довольно комфортабельно валялись себе на тощих матрацах, наплевав на
нереализованную энергию ненависти сокамерников.
таращиться - мы вам, бля, не кабаре-дуэт "Академия"!
отдых паханов.
опять погрузился в царство Морфея. Я посмотрел на часы (хорошо, что
пластмассовые, а то бы отняли!) - до конца смены осталось сорок две минуты.
Потом Серегина очередь караулить, а я смогу поспать. Сутки разбиты на
четырехчасовые отрезки: четыре часа Смирнов отдыхает, а я бодрствую, затем
наоборот. Если мы заснем вместе, нас моментально удавят сокамерники - и
совсем небеспричинно...
сейчас в нормальной камере для сотрудников этажом выше - судя по слухам, там
с лимитом все в ажуре - на каждого по шконке и хавки дают поболее. Любой
сизошник знает, что при благоприятном стечении обстоятельств его толстая
задница может моментально перекочевать из коридора на шконку, и поэтому
сочувствует бывшим коллегам. А мы - психи (даром что к правоохранительным
органам относимся), на сочувствие рассчитывать не имеем права.
корпусной, водворяя меня в камеру, когда я возмутился было, что народу тут
более чем положено. - А то засуну в общую - махом отпидерасят! - И ловко
протянул дубинкой по спине, отчего я стремительно влетел в свое
новообретенное пристанище, отдавив кучке старожилов три ноги и ладонь.
Дружно взвившись, старожилы отшвырнули меня обратно к захлопнувшейся двери и
хором принялись выражать свое недовольство незапланированным появлением
лишнего. В душе я был с ними согласен: камера четыре на два с половиной с
двумя двухъярусными шконками на восемь рыл, а тут еще одного подбросили!
заросший недельной щетиной. Гомон моментально стих. "О! Пахан местный, -
решил я. - Очевидно, сейчас будут прописку делать". И, положив авоську с
вещами на пол, начал разминать кисти рук. То, что в тесном пространстве
камеры у противника было явное численное превосходство, меня особо не
смущало. "Первого, кто кинется, рубану, второго загрызу - остальные после
такого начала вряд ли пожелают резвиться, - подумал я. - Пусть они шизоиды,
но не совсем же ведь законченные..."
спускаясь со шконки на пол. Растолкав публику, он стал приближаться ко мне.
приготовился долбануть вопрошающего пяткой в промежность и спокойно ответил:
сторону, добавил:
шизофрения.
понравился. Верзила внимательно смотрел на меня с десяток секунд шалыми
глазами, затем, обернувшись к публике, заорал:
расстрелять не успел. А жаль... - Он возбужденно сверкнул зрачками и,
похлопав меня по плечу тяжеленной ручищей, резюмировал:
шизу на войне. А эти, шушера все тутошние - жировали, скоты, пока мы там
кровь проливали. - Бешено зыркнув на недовольно притихших сокамерников, мой
новоявленный кореш вдруг скаканул назад и, резким движением сдернув с
верхней шконки отчаянно завизжавшего худосочного типа, распорядился:
подозрительным взором и напористо поинтересовался:
камеры для сотрудников правоохранительных органов, располагавшейся в
психиатрическом отделении СИЗО ј 1 славного российского города N...
вопреки диагнозу врача, обследовавшего меня при аресте, был на сто процентов
уверен, что с чердаком у меня все в порядке. Для меня контузия и четыре
мелких осколка в спине не повод, чтобы лишиться рассудка: было дело,
случались штуковины покруче и ничего - крыша на месте. Так, по крайней мере,
мне кажется... Доктор был не прав: я ухайдокал ЭТИХ не будучи в состоянии
шизофренического припадка, а наоборот - пребывая в здравом уме и твердой
памяти.
возле школы, которую мы героически обороняли, образовалось изрядное
скопление лишнего народа: репортеры, журналисты, правозащитники,
представители ОБСЕ. Они двигались за танковой колонной как
дисциплинированная пехота и, естественно, пожелали принять трепетное участие
в таком грандиозном событии, как добровольная сдача в плен гордых
"непримиримых", которые якобы не пожелали более проливать кровь сопливых
русских мальчишек. Помнится, один из "духов" - высокий матерый мужик -
презрительно бросил в видеокамеры: "Мне просто стало стыдно - с кем я воюю?!
С пацанами, которые мне в сыновья годятся! Я пожалел их и вот - решил
добровольно сложить оружие..."
журналистов: "И что ж ты, родной, сутками раньше оружие не сложил? Почему
вплоть до разблокирования пулял по окнам подвала, не давая этим самым
пацанам носа высунуть?"
молодец, мужик! Езжай в Ханкалу, там вас потом обменяют. Так вот...
подряд раненых и убитых - и наших и "чехов". Всех, кому еще требовалась
помощь, грузили в "таблетки" <"Таблетка" - санитарная машина.>, чтобы везти
на эвакопункт, а кому уже до лампочки - бирку на ногу и в тентованный
"Урал"...
меня выковыривали осколки из спины - и наблюдаю такую картинку: немолодая
уже медсестра выгоняет из "таблетки" шестерых ходячих раненых ребят и
покрикивает: "Давай, давай, сынки - вон тяжелых несут! Сначала тяжелых
отвезем, а потом за вами приедем..."
натуги, тащили на носилках к "таблетке" двух уродов, которые отрезали головы
моим бойцам и надругались над трупом Лешего... Если бы мне предложили их
опознать чисто по внешним признакам, я, возможно, еще усомнился бы - они
Василенко Иван
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Акунин Борис