напоминает речь полицейского.
хотят его видеть. И кладу трубку.
моего номера тянется ярко освещенная набережная с длинной шеренгой голых
деревьев: их так безбожно обкорнали, что теперь они больше похожи на мертвые
пни, не внушающие ни малейшей надежды на весеннее пробуждение. А за
деревьями - черные воды озера. Воды, которые не видишь, а только угадываешь,
ограждены вдали отражениями электрических огней противоположного берега.
Глядя на пустую полосу асфальта, по которой лишь изредка с легким шуршанием
проносятся машины, я внезапно сознаю, что вся эта картина мне хорошо знакома
и даже привычна. И только теперь я вспоминаю, что всего несколько лет назад
мне довелось жить в этом самом месте или совсем рядом - в соседнем отеле
"Регина". И видится что-то абсурдное в том, что я только сейчас вспоминаю
подробности той истории (свою первую встречу с Эдит в двух шагах отсюда, как
мы впервые с нею обедали в ресторане "Регина"), в том, что прошлое ожило
перед моими глазами лишь сейчас, после того как я побывал внизу, в
регистратуре, поселился в этом номере, надел пижаму, после того как столько
времени глазел в окно. Забыть незабываемое! Разве это не абсурд? Абсурд,
конечно, но, быть может, это на пользу здоровью, потому что, если бы
пережитое не сглаживалось в памяти, не исчезало хотя бы на время, голова
наверняка давно бы уже треснула от избытка мыслей.
налицо, что верно, то верно, и никаких признаков потепления. Сейчас не Эдит
должна меня занимать, а Дора. Только Дора на нашем условном языке, моем и
Белева, не Дора, а Центр. И мое послание, переданное по телефону, означает:
"Смывайся при первой возможности - и домой".
спрашивает генерал после того, как мы с Бориславом устраиваемся в
темно-зеленых креслах под темно-зеленым фикусом.
на пачку сигарет, неизвестно как оказавшуюся у меня в руке.
просто-таки неприлично голубых для генерала, таится не раздражение, а
сдерживаемый смех. - А я хотел было послать тебя, чтоб распутывал ты. Тебя и
Боева.
взгляд Борислава.
вы поступили, если бы мы действительно поставили перед вами эту задачу.
подобных историй. На первый взгляд каждая из них не стоит выеденного яйца,
однако если присмотреться поближе, то подчас даже самая пустяковая деталь
заставляет серьезно призадуматься.
посылают в командировку в Мюнхен. Это не первая его командировка, но, так
как прежние поездки вызвали некоторые неприятные сигналы, за Караджовым в
целях предосторожности было установлено наблюдение. Так вот, в Мюнхене
спутник инженера слышит его телефонный разговор с неким Горановым - они
договариваются о встрече. Чтобы не привлечь к себе внимания, спутник
вынужден следить за Караджовым с солидного расстояния, и когда он достигает
места встречи (кафе, названия которого не помню, стоящего на площади, а на
какой - тоже затрудняюсь сказать), то оказывается, что там уже никого нет.
Зато потом спутник без всякого труда устанавливает, что после упомянутой
встречи Караджов позволяет себе совершить ряд покупок, общая стоимость
которых далеко превосходит скромные возможности человека, находящегося в
командировке.
объяснений. Объяснения в общих чертах сводятся к следующему:
одно из них. Если даже оставить в стороне модные тряпки, предназначенные для
подарков, одни лишь золотые часы, купленные Караджовым, драгоценные
украшения для его супруги и "лейка" для сына составляют по рыночным ценам
около десяти тысяч марок. Сумма, конечно, не фантастическая, но и не такая
уж пустяковая, чтобы Горанов мог выбросить ее на ветер только из любви к
покойным родителям инженера.
убедившись, что сухим из воды ему не выбраться, приходит ко второй фазе
своих признаний. Вот некоторые из них:
связаны с программами СЭВ... о некоторых экономических трудностях.
то, с кем именно из наших граждан поддерживал подобные контакты Горанов, Но
на это Караджов, естественно, не мог ответить. Ответ предстоит искать нам.
Однако для этого нам нужно добраться до самого Горанова.
в письме рекомендовать Горанову своего коллегу Цанева как вполне надежного и
заслуживающего внимания человека, а также предложить место и время их
встречи и назвать пароль. Цанев (который был, разумеется, коллегой не
Караджова, а нашим) должен был поехать в Мюнхен, послать оттуда письмо и
дожидаться встречи.
опять-таки затрудняюсь сказать, на какой именно, - но в ходе ее возникло два
новых момента, которые в сильной мере усложняли ситуацию.
Кё", не имеет ничего общего с фотографией Горанова, которой мы располагали и
с которой был ознакомлен Цанев. Верно, снимок был более чем тридцатилетней
давности, а за тридцать с чем-то лет человек основательно меняется.
Основательно, но не как угодно. Он может, к примеру, сделаться чуть более
приземистым - но не может стать выше ростом; волосы его могут заметно
поредеть - но пышной шевелюре на его плешивой голове уж никак не вырасти;
наконец, у него может притупиться зрение - однако цвет глаз остается
прежним. А тут вместо низкорослого, полного, кареглазого, изрядно
оплешивевшего Горанова на встречу явился худой, высокий, сероглазый мужчина
с довольно пышными, хотя и изрядно поседевшими волосами. И этот мужчина
выдал себя за Андрея Горанова, некогда известного на всю Софию богача. А у
Цанева не было ни подходящих причин, ни инструкции, чтобы подняться со
своего места и решительно заявить: "Ступайте-ка лучше ко всем чертям,
никакой вы не Горанов".
нашего человека и до конца держался вежливо, он все же проявил недоверие к
коллеге Караджова, не стал задавать ему никаких вопросов, не предложил
никаких услуг и всем своим поведением как бы говорил: "Ну, что же тебе от
меня нужно?"
если не со счетом один - ноль в пользу противника. Однако, желая сравнять
счет, Цанев с решительностью человека, которому больше терять нечего,
пустился выслеживать Горанова и, несмотря на все его предосторожности,
добрался у него на хвосте до самого Берна и даже до его дома, на двери
которого, к своему удивлению, обнаружил табличку:
расколоть орех. Если, желая расколоть, ты его раздавил, тебе приходится
извлекать ядро крошку за крошкой. Так вышло и в нашем случае. Кто-то шибанул
с размаху, и теперь приходится извлекать содержимое этой истории по крошке,
чтобы восстановить все, как оно есть. Только когда выбираешь крошки
расколотого ореха, хорошо знаешь, как выглядело ядрышко, а вот как выглядела
определенная история, прежде чем ее "раздавили", никто заранее не может
знать, и восстанавливать ее - дело нелегкое и весьма кропотливое. Тем более
что некоторые ее элементы могли быть раз и навсегда утеряны.
Шломо Вульф
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Андреев Николай
Емилина Ника
Посняков Андрей