Чтение 2–й страницы книги ~А Фелиси-то здесь!~

вая, набросив пальто на плечи, словно старинный плащ: рукава развевались у
нее за спиной.

-- Пойдемте здесь... Домой я всегда возвращаюсь коротким путем.

Узкая тропинка петляла между огородами.

-- По дороге вы никого не встретили? -- спросил комиссар.

-- Подождите... Сейчас увидите...

И он увидел. Фелиси оказалась права. Едва они вышли на новую улицу,
навстречу им попался почтальон, поднимавшийся на велосипеде на холм. Он
проехал мимо них и, обернувшись, крикнул:

-- Вам ничего нет, мадемуазель Фелиси!

Она посмотрела на Мегрэ.

-- В понедельник он видел меня здесь в тот же час. Так бывает почти
каждое утро.

Они обогнули уродливый, оштукатуренный и выкрашенный в небесно-голу-
бой цвет домик, окруженный палисадником, и прошли вдоль живой изгороди. Фе-
лиси толкнула калитку, задев своим развевающимся пальто кусты смородины.

-- Ну вот... Теперь мы в саду... Сейчас увидите беседку...

В десять часов без нескольких минут они вышли из домика через другую
дверь, выходящую в аллею. Чтобы дойти до лавки и вернуться обратно, они
описали почти полный круг. Они прошли вдоль бордюра из гвоздики, которая
вот-вот расцветет, и грядок с нежно-зеленым салатом.

-- Он, видимо, находился здесь... -- сообщила Фелиси, указав на туго
натянутую веревку и тяпку, воткнутую в землю. -- Он начал сажать помидоры.
Дошел до половины грядки... Когда я его тут не застала, то сразу подумала,
что он пошел выпить стаканчик розового вина...

-- Он пил много вина?

-- Только, когда мучила жажда... Вы увидите на бочке в погребе его
опрокинутый стакан.

Сад мелкого трудолюбивого рантье. Домик, в каком тысячи бедняков меч-
тают провести остаток дней. Из сада, залитого солнцем, они вступили в голу-
бую тень примыкавшего к нему дворика. Направо -- беседка из зелени. На сто-
ле в беседке графинчик с водкой и маленькая рюмка с толстым дном.

-- Значит, вы заметили бутылку и стакан. А ведь сегодня утром вы мне
говорили, будто ваш хозяин никогда не пил водки в одиночестве, особенно из
этого графинчика.

Она смотрит на него с вызовом. Она все так же смотрит на него а упор
своими чистыми голубыми глазами, чтобы он мог прочесть в них ее полную не-
виновность.

Однако же она возражает:

-- Это пил не мой хозяин...

-- Знаю... Вы мне уже говорили...

Бог мой, как трудно иметь дело с такой особой, как Фелиси! Что она
еще сказала своим резким голосом, который так действует на нервы Мегрэ? Ах,
да... Она сказала:

-- Я не имею права выдавать чужие секреты. Может быть, в глазах неко-
торых я была просто служанкой. Но он относился ко мне не как к прислуге. В
один прекрасный день все бы, конечно, узнали...

-- Что узнали?

-- Ничего.

-- Вы намекаете, что были любовницей Деревянной Ноги?

-- За кого вы меня принимаете?

Мегрэ рискнул:

-- Ну так его дочерью?

-- Бесполезно допытываться... Быть может, когда-нибудь...

Вот она, Фелиси! Жесткая, как гладильная доска, кислая, взбалмошная,
с резкими чертами неумело напудренного и нарумяненного лица, маленькая слу-
жанка, мнящая себя принцессой на деревенском балу, но взгляд которой вдруг
с тревогой устремляется в одну точку, а на губах мелькает отчужденная през-
рительная улыбка.

-- Если он пил в одиночестве, это меня не касается...

Нет, старый Жюль Лапи по прозвищу Деревянная Нога пил не один. Мегрэ
убежден в этом. Человек, работающий в своем саду, с соломенной шляпой на
голове и в сабо на ногах не бросит вдруг неоконченной посадку помидоров и
не пойдет искать в буфете бутылку с водкой, чтобы одному распивать ее в бе-
седке.

В то утро на столе, выкрашенном в зеленый цвет, стояла и вторая рюм-
ка. Кто-то ее убрал. Может быть, Фелиси?

-- Что вы сделали, не застав Лапи в саду?

-- Ничего. Пошла в кухню, зажгла газ, поставила кипятить молоко и на-
качала воды, чтобы вымыть овощи.

-- А потом?

-- Встала на старый стул и сменила липкую бумагу для мух...

-- Не снимая шляпки с головы? Ведь вы всегда ходите за покупками в
шляпке?

-- Конечно. Я ведь не какая-нибудь замарашка.

-- Когда же вы ее сняли?

-- Когда вскипело молоко. Я поднялась к себе наверх.

Все новое и свежевыкрашенное в доме, который старик окрестил "Мыс
Горн". Лестница пахнет лакированным еловым деревом. Ступеньки трещат под
ногами.

-- Поднимайтесь! -- сказал комиссар. -- Я пойду следом за вами.

Она толкает дверь комнаты, в которой стоит кушетка, покрытая кретоном
в цветочках, а на стенах висят фотографии киноактеров.

-- Значит, так... Я снимаю Шляпу... И вдруг вспоминаю: "Ах, да! Забы-
ла открыть окно у мсье Жюля". Иду через площадку. Открываю дверь и как
вскрикну...

Мегрэ попыхивает трубкой, которую набил в саду свежим табаком. Он
рассматривает на натертом полу контуры тела Деревянной Ноги, очерченные ме-
лом в понедельник утром, когда его нашли здесь.

-- А револьвер? -- спрашивает он.

-- Никакого револьвера не было. И вы это сами прекрасно знаете, раз
читали полицейский рапорт.

. В комнате убитого над камином модель трехмачтовой шхуны. На стенах
все картины изображают парусники. Мегрэ мог бы подумать, что находится в
комнате бывшего моряка, если бы жандармский лейтенант, который вел рассле-
дование, не рассказал ему о забавных приключениях Деревянной Ноги.

Жюль Лапи никогда не был моряком. Он служил счетоводом в Фекане, в
фирме, продававшей оснащение для морских судов: паруса, тросы, шкивы, а
также продукты питания для долгих рейсов.

Закоренелый холостяк, мелочный до маниакальности, бесцветный, ограни-
ченный. Брат его работает плотником на судоверфи.

Однажды утром Жюль Лапи -- ему тогда было лет сорок -- поднялся на
борт "Святой Терезы", трехмачтового корабля, которому в тот же день пред-
стояло сняться с якоря и отправиться в Чили за фосфатами. Лапи явился на
судно с поручением весьма прозаическим: удостовериться, все ли товары дос-
тавлены, и потребовать у капитана оплаты.

Что же происходит? Моряки, жители Фекана, всегда подсмеивались над
педантом счетоводом, который выглядел испуганным, всякий раз, поднимаясь по
долгу службы на борт судна. Так произошло и в тот раз. С ним по обычаю чок-
нулись. Его заставили. Бог знает, сколько ему пришлось выпить, чтобы так
наклюкаться?

Однако, когда во время прилива "Святая Тереза" скользила между молами
нормандского порта, выходя в открытое море, мертвецки пьяный Жюль Лапи хра-
пел в углу трюма, а команда считала, что он давно уже на земле -- по край-
ней мере, все они так утверждали!

Трюмы закрыли. И только два дня спустя обнаружили счетовода. Капитан
отказался повернуть обратно, уклониться от курса, и вот таким образом Жюль
Лапи, который в то время имел еще обе ноги, оказался на пути к мысу Горн.

Во время того путешествия он лишился ноги.

Несколько лет спустя, в понедельник, его убьют из револьвера через
несколько минут после того, как он бросит сажать помидоры. А Фелиси тем
временем будет делать покупки в новой лавке Мелани Шошуа.

-- Спустимся вниз... -- вздохнул Мегрэ.

В доме спокойно и приятно благодаря игрушечной чистоте и вкусным за-
пахам! Столовая, справа, превращена в покойницкую. Комиссар только приот-
крыл дверь в комнату. Ставни закрыты, и лишь тоненькие лучи света проникают
в комнату. Гроб стоит на столе, покрытом сукном, а сбоку салатник, напол-
ненный святой водой, и в ней плавает веточка самшита.

Фелиси ждет Мегрэ на пороге кухни.

-- В общем, вы ничего не знаете, вы ничего не видели, вы не имеете ни
малейшего представления о том, кого ваш хозяин... кого Жюль Лапи мог прини-
мать в ваше отсутствие...

Она смотрит на него, не отвечая.

-- И вы уверены, что, когда вернулись, на садовом столе стояла только
одни рюмка?

-- Я видела только одну... Но если вы видите две...

-- У Лапи кто-нибудь бывал?

Мегрэ садится возле газовой плитки. Он охотно чего-нибудь бы выпил,
охотнее всего того розового вина, о котором ему говорила Фелиси. Вероятно,
оно-то и хранится в бочке, виднеющейся в прохладной тени погреба. Солнце
поднялось выше и мало-помалу высушило осевший на оконных стеклах пар.

- Он не любил гостей...

Занятный человек. Его существование совершенно меняется после неожи-
данного путешествия к мысу Горн. Он возвращается в Фекан на деревянной но-
ге, и все охотно подсмеивеются над его приключениями. Он живет еще более
замкнуто и начинает долгую тяжбу с владельцами "Святой Терезы". Он наста-
ивает, что во всем виновата компания: он попал на корабль не по своей воле,
и, следовательно, судовладельцы несут полную ответственность за несчастный
случай. Он очень высоко оценил свою потерянную ногу и выиграл тяжбу. Суд
присудил ему довольно большую пенсию.