Чтение 2–й страницы книги ~Бегство г-на Монда~

время молодые жили с нами, но потом переехали на набережную Пасси.

- Хорошо, очень хорошо... Ваш муж действительно отправился в контору?

- Да.

- Он приезжал на обед?

- Он почти всегда обедает в ресторане у Центрального рынка, рядом со
своим офисом.

- И когда же вы забеспокоились?

- Вечером, часов в восемь.

- Значит, с утра тринадцатого января вы его больше не видели?

- Сразу после трех я позвонила ему и попросила прислать мне Жозефа с
машиной: надо было сделать кое-какие покупки.

- Он отвечал вам нормально?

- Нормально.

- Не сказал, что задержится, не намекал на возможный отъезд?

- Нет.

- Просто вечером, в восемь, не вернулся к ужину, так?

- Так.

- И с тех пор не подавал никаких признаков жизни. В конторе его тоже
не видели?

- Нет.

- В котором часу он уехал с улицы Монторгейль?

- Около шести. Он мне ничего не сказал, но я знала его привычку-перед
возвращением домой заглянуть на улицу Монмартр в "Арку" выпить рюмочку
портвейна.

- В тот вечер он тоже заходил туда?

- Не знаю, - с достоинством ответила она.

- Позвольте спросить, мадам, почему лишь сегодня, то есть только че-
рез три дня, вы решили заявить об исчезновении господина Монда?

- Я надеялась, что он вернется.

- Подобные отлучки уже были?

- Ни разу.

- А его никогда не вызывали внезапно по делам в провинцию?

- Никогда.

- И тем не менее вы ждали его целых три дня? Не отвечая, она прис-
тально посмотрела на комиссара маленькими черными глазками.

- Вы, надеюсь, сообщили его дочери, которая, как вы сказали, замужем
и живет на набережной Пасси?

- Она сама недавно явилась в дом и вела себя так, что мне пришлось
выставить ее за дверь.

- Вы не ладите с падчерицей?

- Мы не видимся с ней. Во всяком случае, последние два года.

- Но ваш муж продолжал встречаться с ней?

- Она сама приходит к нему на работу, когда ей нужны деньги.

- Если я хорошо понимаю, ваша падчерица, нуждаясь в деньгах, отправ-
лялась на улицу Монторгейль и просила их у отца. Кстати, он ей давал?

- Да.

- Там ей и сообщили, что господин Монд не появлялся, так?

- Возможно.

- И тогда она побежала на улицу Балю.

- Где собиралась забраться к нему в кабинет и все перерыть.

- Вы догадываетесь, что она хотела найти? Молчание.

- В общем, если предположить, что господина Монда нет в живых, а это
маловероятно...

- Почему?

- Повторяю, маловероятно, вопрос состоит в том, оставил ли он завеща-
ние. На каких условиях заключен ваш брак?

- На условиях раздельного владения имуществом. У меня свое состояние,
дом на авеню Вилье.

- А что думает об исчезновении отца ваш пасынок?

- Ничего он не думает.

- Он до сих пор живет на улице Балю?

- Да.

- Ваш муж перед уходом не затевал ничего нового? Скажем, в делах. Для
этого ведь нужен оборотный капитал.

- Кассир, господин Лорисс, имеет право подписи.

- Он нашел текущий счет в банке в порядке?

- Нет, напротив. Тринадцатого января, около шести вечера, муж зашел в
банк.

- Но в это время банк должен быть уже закрыт.

- Для обычных клиентов - да, но не для него. Служащие работают долго,
и он заходил через служебный вход. Муж снял со своего счета триста тысяч
франков.

- Таким образом, на следующий день кассир оказался в затруднительном
положении?

- Нет, не на следующий. В тот день у него не было крупных операций, и
только вчера, когда для платежей потребовалась значительная сумма, он
узнал о снятии денег.

- Если я правильно понимаю, ваш муж исчез, не оставив денег ни на
свое предприятие, ни вам, ни детям?

- Не совсем так. Большая часть его состояния, в акциях и других цен-
ных бумагах, находится в сейфе, в банке. Однако из сейфа он в последнее
время ничего не брал, даже не спускался в хранилище, что и подтвердил
мне директор. А ключ лежит дома, на своем месте, в маленьком ящичке
письменного стола.

- У вас есть доверенность?

- Да.

- В таком случае... - начал комиссар с непроизвольным облегчением.

- Я заходила в банк: я ведь обещала нашему кассиру вернуть деньги на
счет. В доступе к сейфу мне отказали под тем предлогом, что я не могу
доказать в соответствии с формулой закона, жив ли мой муж.

Комиссар вздохнул и полез за сигарой. Он понял: это все.

- Итак, вы хотите, чтобы мы начали расследование.

Она только посмотрела на него еще раз, потом встала, вывернула шею и
взглянула на часы.

Минутой позже она уже шла через приемную, где женщина в шали, клонясь
влево под тяжестью ребенка на руках, униженно объясняла, что уже пять
дней, с тех пор как за драку арестовали ее мужа, сидит без денег.

Когда г-жа Монд пересекла тротуар, окрашенный красным светом фонаря у
полицейского участка и шофер Жозеф закрыл за ней дверцу машины, она наз-
вала ему адрес своего поверенного, от которого уехала час назад и кото-
рый теперь снова ждал ее.

Все, что она рассказала комиссару, было правдой, но детина порой яв-
ляется самой крупной ложью.

Г-н Монд проснулся в семь утра и тихо, не дав голодному воздуху про-
никнуть под одеяло, выскользнул из постели, где неподвижно лежала жена.
Так было всегда. Каждое утро он делал вид, будто думает, что она спит.
Он не зажигал лампу в изголовье и обходил просторную кровать в темноте,
чуть тронутой тонкими полосками света, пробивающимися сквозь щели став-
ней. Босиком, со шлепанцами в руках. И тем не менее г-н Монд был уверен:
стоит посмотреть на подушку - и он видит маленькие черные глаза жены.

Только в ванной он вздыхал полной грудью, открывал то отказа краны,
включал электробритву.

Он был толстый, вернее, как говорится, крупный мужчина. Редкие свет-
лые волосы, растрепанные по утрам, придавали его розовому лицу детское
выражение.

Да и глаза, голубые глаза, пока он, бреясь, смотрелся в зеркало, вы-
ражали удивление, которое наводило на мысль о детстве. Казалось, просы-
паясь по утрам, когда не чувствуешь возраста, г-н Монд удивлялся, увидев
в зеркале мужчину зрелых лет, с выцветшими ресницами, короткими рыжева-
тыми усиками под крупным носом.

Натягивая кожу под бритвой, он гримасничал. Неизменно забывая о напо-
лнявшейся ванне, бросался к кранам в тот момент, когда вода выплескива-
лась через край, и этот предательский шум доносился до г-жи Монд.

Кончив бриться, он с удовольствием, хоть и не без горечи, еще немного
смотрел на себя, сожалея, что теперь он уже не толстый, когда-то искрен-
ний мальчишка, а давно - к чему ему никак не удавалось привыкнуть, -
зрелый мужчина, переваливший на вторую половину жизни.

В то утро в ванной он вспомнил, что сегодня ему исполнилось сорок во-
семь. И ничего другого. Ему сорок восемь. Скоро пятьдесят. Он чувствовал
себя разбитым. В теплой воде он потянулся, чтобы снять мышечную уста-
лость, накопившуюся за столько лет.

Он был почти готов, когда наверху зазвенел будильник: Ален, его сын,
сейчас тоже встанет.

Г-н Монд кончил одеваться. В одежде он был весьма разборчив: любил
костюмы без лишних складок, без пятен, мягкое прохладное белье и порой,
на улице или у себя в кабинете, с удовольствием посматривал на свои на-
чищенные до блеска ботинки.

Ему сорок восемь. Вспомнит ли об этом жена? А сын? А дочь? Никто, ко-
нечно, не вспомнит. Разве что г-н Дорисс, старик кассир, который был ка-
ссиром еще при его отце, скажет сокрушенно:

- Поздравляю вас, господин Норбер.

Он прошел через комнату, наклонился над кроватью, поцеловал жену в
лоб.

- Тебе нужна машина?

- Утром нет. Если понадобится днем, я тебе позвоню.

Странный это был дом, единственный в мире для г-на Монда. Его приоб-
рел дед, когда здание уже побывало в руках многих владельцев. И каждый
внес столько изменений, что ни о каком плане теперь и речи не было.

Одни двери заделывали, другие прорубали. Из двух комнат делали одну,
пол поднимали, коридор перекраивали, после чего получились неожиданные