лицезрел его по телевизору. Впрочем, прекрати я включать его канал, Дик
Веттер не стал бы рвать на себе волосы и посыпать их пеплом, поскольку
двадцать миллионов американцев (в основном - женского пола) свято верили,
что он лучший ведущий во всей Вселенной. По меньшей мере - самый молодой и
смазливый. Флора Корби предупредила меня о том, что Веттер будет
присутствовать на пикнике, и объяснила причину. Оказывается, папаша
телезвезды в течение вот уже без малого тридцати лет убирал грязные
тарелки в одном из бродвейских ресторанчиков и наотрез отказывался менять
работу.
Высокорослый, широкоплечий, с черной, чуть тронутой сединой шевелюрой и
черными тараканьими усами он скорее походил на посла одной из стран,
расположенных южнее мексиканской границы, чем на короля подливок и
приправ. - Филип - главное лицо в ПРАР после президента, и ему следовало
бы выступить и сказать пару слов. Может, отлежится, пока выступят
остальные.
Тщедушный и тощий, с костлявым подбородком и одним глазом, подозрительно
напоминающим искусственный, Гриффин говорил с авторитетом человека, фирма
которого занимала целый этаж одного из небоскребов в центре Манхэттена. -
Возможно, я не вправе советовать, поскольку не являюсь членом вашей
славной организации, но вы оказали мне честь, пригласив на праздник, и я
прекрасно знаю, насколько любят и почитают Фила Холта в вашей среде. Мне
представляется, что мистер Раго прав - люди и впрямь будут разочарованы,
если не увидят Фила на платформе. Надеюсь, вы не сочтете меня слишком
бесцеремонным.
что торжественная церемония начинается. К кровати подошел полицейский,
посмотрел на лежащего Холта, но советов давать не стал и отошел. Вульф
также протопал к кучке спорщиков, чтобы взглянуть на больного. Что
касается меня, то я бы, конечно, поместил Холта в больничную палату,
проследив, чтобы рядом с ним дежурила молоденькая сиделка и время от
времени промокала его влажный лоб. При мне его по меньшей мере трижды
начинала бить дрожь. В конце концов Холт сам разрешил все трудности,
пробормотав, чтобы его оставили одного, и отвернулся лицом к стенке.
Подошедшая Флора Корби заботливо укрыла его одеялом, поблагодарив Дика
Веттера, который вызвался ей помочь. Подул свежий ветерок, и кто-то
сказал, что не следовало бы оставлять больного на сквозняке; Вульф велел
мне опустить полог заднего входа, что я и сделал. Откидной полог никак не
хотел держаться, так что мне пришлось подвязать его к пластмассовому
рожку. Потом все покинули палатку через основной вход, а я замыкал
шествие. Корби, проходя мимо стола, приостановился, чтобы закрыть коробку
с ножами.
тысяч ресторанных работников и гостей выдержали их стоя, как настоящие
леди и джентльмены. Вы, по всей вероятности, рассчитываете, что я
воспроизведу речи дословно, но я не только не стенографировал, но и не
слушал достаточно внимательно, чтобы запечатлеть их в памяти. Сидя в
заднем ряду, я мог видеть большую часть собравшихся, а на них, скажу я
вам, стоило посмотреть.
который сгонял всех к платформе, пока мы были в палатке. Проквакав что-то
невразумительное, он предоставил слово Джеймсу Корби. Пока Корби
ораторствовал, Поль Раго встал со стула, прошагал по проходу между рядами
и вошел в палатку. Поскольку он ратовал за то, чтобы Филип Холт произнес
речь, то, как мне подумалось, цель его посещения состояла в том, чтобы
извлечь директора-распорядителя из палатки - живого или мертвого. Но я
ошибся. Минуту спустя Раго вернулся - и как раз вовремя. Не успел он
занять свое место, как Корби закончил говорить и слово предоставили самому
Раго.
но стоило Раго выдать им несколько фраз со своим несуразным произношением,
как вокруг заулыбались. Когда Корби встал и зашагал по проходу, я
заподозрил было, что он хочет отомстить Раго за то, что тот демонстративно
покидал аудиторию во время его выступления, но Корби оставался в палатке
еще меньше, чем Раго. Вернувшись, он сел на свой стул и принялся с самым
внимательным видом слушать, как Раго издевается над родным языком.
опустить ему микрофон. Голос его звучал в динамиках четче, чем у
остальных, да и вообще говорил он здорово. Что ж, подумал я, будет только
справедливо, если главный успех выпадет на долю замухрышки, так что я
первый вскочил и бурно зааплодировал, когда Гриффин, закончив, откланялся.
Рукоплескания продолжались еще добрую минуту и не стихали даже, когда
Гриффин удалился в палатку. Распорядитель начал представлять Дика Веттера,
но телезвезда с решительным видом двинулся к палатке, и нетрудно было
догадаться - зачем. Он подумал, что Гриффин собирается использовать свой
шумный успех и вытащить к микрофону Филипа Холта, вот и вознамерился
воспрепятствовать зловредному коротышке. Однако вмешиваться ему не
пришлось. Дик Веттер был еще в двух шагах от входа в палатку, когда
Гриффин появился снаружи. Один. Веттер отступил в сторону, пропуская его,
а затем скрылся в палатке. Гриффин, сопровождаемый вновь вспыхнувшими
аплодисментами, прошагал к своему стулу, и распорядителю пришлось призвать
зрителей к спокойствию, чтобы представить следующего оратора. В этот миг
Дик Веттер вышел из палатки и уверенной поступью прошествовал к микрофону,
который вновь пришлось поднимать.
направился ко входу в палатку. Я изумленно поднял брови. Уж не собирается
он вмешиваться во внутренние проблемы руководства ПРАР? Однако, разглядев
выражение его лица, я тут же смекнул, в чем дело: края стула вот уже почти
час безжалостно впивались в его зад, и Вульф, который наверняка давно
кипел, как чайник, решил хоть чуть-чуть поостыть, прежде чем подойти к
микрофону. Когда Вульф проходил мимо меня, я скорчил сочувственную
гримасу, после чего переключился на Дика Веттера. Его голос булькал из
громкоговорителей, и минуту спустя я уже пришел к выводу, что коротышке
Гриффину не зря достались овации - он и впрямь выступил как мужчина, -
тогда как Веттера, идола десятка миллионов зрителей, меня тянуло запить
чем-нибудь кисленьким. Я продолжал размышлять на эту тему, когда мое
внимание отвлекли: Ниро Вульф, стоя у входа в палатку, манил меня пальцем.
Увидев, что я встал, он попятился и вошел вовнутрь. Я последовал за ним.
Вульф пересек палатку, подошел к заднему выходу, отогнул полог, выбрался
наружу и снова поманил меня. Когда я вышел, Вульф спустился по пяти
ступенькам на землю, протопал к машине, ухватился за ручку задней дверцы и
решительно дернул. Ничего не получилось. Он круто повернулся ко мне.
мельчайшие оттенки моего голоса, как и я - его, и отлично знает, когда
спорить со мной бесполезно.
моей просьбы есть вполне здравая и убедительная причина, которую я открою
тебе по дороге. Открой дверцу.
кармане, выудил ключи и протянул ему. - Берите. А я подаю в отставку.
раскладной кровати мертв. Я приподнял одеяло, чтобы укрыть его получше.
Один из разделочных ножей торчит у него в спине. Он убит. Если мы окажемся
здесь к тому времени, как обнаружат тело - сам знаешь, что случится. Мы
застрянем здесь на целый день, а то и на неделю, до бесконечности. Это
невыносимо. Допросить нас могут и дома, необязательно здесь. Проклятье,
открой же дверцу!
Кстати, в дом вам даже зайти не удастся - нас будут караулить уже на
крыльце. - Я опустил ключи в карман. - Прелестная выдумка - сбежать прямо
перед собственным выступлением. Уверен, что ее оценят по достоинству.
Вопрос только в том, доложить ли о случившемся немедленно или подождать,
пока вы произнесете свою речь, а кто-то другой тем временем найдет труп?
Решайте.
выдохе произнес:
вопрос. Когда вы поднимали полог, чтобы выйти, вы его не отвязывали? Он
был уже отвязан?
полог, пока Вульф входил в палатку, затем последовал за ним. Вульф
протопал через всю палатку и вышел наружу, а я задержался у раскладной
кровати. Филип Холт, укрытый по шею, лежал спиной ко мне. Отвернув край
одеяла, я увидел рукоятку ножа, который торчал в спине примерно в дюйме
правее лопатки. Лезвие ножа было погружено в спину до самого основания. Я
еще немного отвернул одеяло, взял Холта за руку, ущипнул за кончик пальца,
Акунин Борис
Максимов Альберт
Прозоров Александр
Березин Федор
Мороз Александра
Шилова Юлия