поразведать что да как, взял только образцы для показа и выяснения цен.
Игорь Иванович просочился в помещение оценки, сжимая в левой руке
стремительно высыхающий и тускнеющий на глазах пучок редиса, а в правой
пластиковый пакет подпольного коробейника.
взглядом пакет и, невзирая на непрозрачные стенки, принялся перебирать
содержимое.
веточки укропа и приблизился к Колодцу, прикидывая, сможет ли иметь с ним
дело.
заостренного носа неопределенной формы.
пышной девице, увешанной золотыми побрякушками, знававшие лучшие годы
стоптанные башмаки; мальчик, вымазанный с ног до головы зеленкой,
бледнолицый и хрупкий, настойчиво тянул за подол такую же прозрачную от
худобы мать, выгребающую из потертой сумки обветшалое тряпье и старающуюся
заслонить нищенский товар от любопытного взгляда чужих; мужик в кепчонке
из искусственного каракуля, явно четырехсезонной, замасленной до
глянцевого блеска, похоже ожидал, пока Колодец освободится, чтобы
подзанять не хватающую на пиво мелочишку... Мальчик запустил руку с
черными от грязи пальцами в кармашек и выгреб леденец на палочке с
присохшими к ядовито-зеленой поверхности хлебными крошками.
Игорь Иванович и не ведал клички приемщика, лишь скользнул по табличке
"Приемщик: Мордасов А.П." - пахнет одеколоном редкого привоза.
адское пламя испепеляло изнутри - сгреб кепку заскорузлой ладонью, будто
собираясь пасть Мордасову А.П. в ноги, взмолился: "Сан Прокопыч!
Подсобляй!" Мордасов извлек из нагрудного кармана металлический рубль,
протянул мужику: "Смотри у меня! Чтоб в срок возвернул!" Мужичок
осклабился щербатым ртом, попятился назад, исчез из помещения задом
наперед, будто краб в кепке, Мордасов похоже позабыл про чистенького
сдатчика, обратился к пышнотелой девице в золоте: "Возьми у дедка башмаки.
Небось - фронтовик?!" - повелительно вопросил Колодец и дед смиренно
кивнул.
среди ребятни, сосущей убогие леденцы, среди старичья, стыдливо
пытающегося всучить бывшие ботинки в продажу, выдав обувку давнего
прошлого за сносную, еще годную, и так вырвать рублишко-другой. Столичный
сдатчик возблагодарил бога, что оделся попроще, в трепанные джинсы еще
мохеровой эры, когда только начинал жизнь выездного и взирал на уже
побывавших за бугром яко иноки на святых или школьники-отличники на живого
академика.
Шпындро узрел часы да каковские - в затылке заломило. Игорь Иванович-то им
цену представлял и сейчас пытался уразуметь, какой путь проделала эта
массивная кругляка под синеватым сапфировым стеклом: припер кто-то из
воинства выездных для пуска в оборот.
товар, или не мешайте людям созидательно трудиться!
вспомнил слова жены: "Не лезь в сдачу сам! Чем тебе Крупняков плох? Уже
полтинник мужику, а всю жизнь в фарцовке, специалист экстра-класса". Игорь
Иванович хотел было выкрикнуть: "Знаем мы ваших специалистов! Знаем, как у
них к ладошкам прилипает!" Он еще подозревал, что у жены с Крупняковым и
шашни водились, но молчал. Поди докажи, а скандал в семействе ему не на
руку. Шурка-атаман, школьный дружок верно определил раз: "Хоть все кругом
поразведутся, ты семью - так и протявкал семью - лелеять будешь, много вы
с Натальей награбили. Как привидится, что распиливать выпадет, небось,
сердце замирает!".
мутное оконце милиционера, по-гусиному вышагивающего через пыльную
площадь.
схвачено!
спасительному - все схвачено - объединяющему людей определенного сорта и
дарующему чувство покоя и уверенности в себе. Здорово, когда все схвачено.
Вроде, как стена стоит, все об нее лбом стукаются, а ты проходишь - факир
да и только, будто и нет вовсе стены, будто она из папиросной бумаги или
марли.
голосе вместе с перезвоном побрякушек на груди пышнотелой приемщицы.
Колодца на табурете стопки железных рублей; тогда еще Шпындро не знал, что
Мордасов ссужает ханыгам рубль за полтора на три дня - побочный промысел.
как Игорь Иванович выхаживал в далеком далеке по шикарным улицам да
сиживал в таких местах, что Мордасову А.П. и в страшном сне не привидятся,
да чего сейчас-то надуваться, не дружбу же ему водить с Мордасовым, а
гордыня делу не помога.
не боись. Так, Настурция?
на машине - это позже приспособился наезжать на электричке - а потом
убедился: имя подлинное, так и записано в бумагах - Настурция Робертовна
Притыка. Так оброс Игорь Иванович нужными людьми: Колодец и Настурция.
резину, вывалил ручки, пожалев, что мало прихватил, шапочку лыжную, из
тех, что у него на антресолях аккуратно завернутые дремали числом этак под
сотню, картинки рекламные с часами...
заряжает! Сделал вид, что вопрос не расслышал и только заметил, как
усмехнулась Настурция. Вдруг эта пара на крюке, вдруг настучат? Вполне
возможно! Шпындро сгреб ручки к себе, одну выронил на пол, наклонился и
увидел снизу ноги Настурции: точеные икры, высокий подъем, туфли на тонком
каблуке, а вовсе не тапочки, как бы он предположил.
лэп сел. Не дрожи! У нас вашего брата тьма перебывало, каждый кумекает -
только он во грехе. Жить-то надо! Всяк смекает: вот она чарующая разница
цен меж буржуазным супермаркетом и родимым соцкомком. Значитца так. Ручки
оплачиваю в зависимости от размера партии. Чем партия больше, тем скидку
оптовую закладываешь круче. Часы сложнее, но учти, так-сяк, а подвинуться
надо, мне свой профит дорог. Лыжные колпаки тащи без ограничений, капоры
спортивные сейчас в ходу, полетят с песнями. Лакоста придержи, он
кусается, если только для нас самих раздобудь подешевле. Оформлять не
будем! Зачем твою фамилию светить! Ты ж выездной, небось? - Мордасов
зажмурился и обласканный клиент отметил, что у Мордасова длинные ресницы и
зажмурившись, приемщик напоминает кота после сытного обеда.
раз в месяц, а если припирало, звонил Мордасову из автомата и сообщал свою
нужду. Время летело, год к году, как костяшки на счетах...
любой именно данному типу лиц речью, размышлял, глядя на фирмача:
отечественными технологиями... Постараюсь разобраться быстрее, но... не
скрою, есть и опасения...
слабовольных - кивал и улыбался. Шпындро про себя радовался, что теперь
вошли в моду тонюсенькие часы: таких пару, а то и боле вполне можно
упрятать в хлипкой папке с деловыми бумагами. Купец распрощался, пятясь
выскользнул, как много лет назад ханыга в мордасовском комке под взглядом
Мордасова. Купец давно уверовал: унижение оплатят сторицей, можно и
погнуться.
стрелки показали половину первого, рассеянно сунул папку под мышку и
сбежал вниз к своей "шестерке", будто спешил перекусить в блинную на
первом этаже ветхого особняка, славившуюся отменными соусами и похоже
мясным, а не хлебным фаршем. Не доезжая метров пятисот до блинной,
остановил машину и раскрыл папку, не забыв бросить опасливый взгляд в
зеркало заднего вида: так и есть одна пара, две - не скупится, а тут в
кармашке еще третья и - ба! - четвертая! Шпындро прикинул, что приобретет
на внезапную тысячу и тут же увидел очки на кончике носа Колодца, услышал
его с посвистом голос: "Чичас мы вам отслюним!", ощутил запах кожи
потертого бумажника, заколотого английской булавкой, трухлявого, никак не
предположить, что водившегося с сотенными.
Трубку цапнула Настурция; хоть и много лет прошло и Настурция не раз
подтверждала делом, что доверять ей можно, бдительности Шпындро не терял,
зацепил ушком трубки погнутый рычаг и потянул вниз, снова вложил двушку,
зная, что теперь подключится собственноручно Колодец, так и вышло.
Мордасовское "алло-о-э!" прозвучало так напористо и величественно, будто
обладатель голоса царил в наиважнейшем учреждении, где решались судьбы
страны.