Чтение 2–й страницы книги ~Тарзан и потерпевшие кораблекрушение~

-- Покажи мне своего дикаря, Фриц, -- попросила девушка.

-- Надеюсь, он еще жив, -- сказал Краузе, -- вчера ночью его здорово
потрепало, когда поднимали клетку на борт.

-- Что же ты раньше не поинтересовался? -- возмутилась девушка.

-- Все равно мы ничем не смогли бы ему помочь, -- ответил Краузе. -- По
словам Абдулы, с ним опасно иметь дело. Пойдем глянем на него. Эй, ты! --
крикнул он матросу-ласкару. -- Сними-ка циновку вон с той клетки.

Матрос бросился выполнять приказ. Подошел Шмидт.

-- Что там у вас, м-р Краузе? -- поинтересовался он.

-- Дикарь. Что, в новинку?

-- Встречал я как-то одного французишку, от которого жена сбежала с
шофером, -- отозвался Шмидт. -- Дикарь дикарем.

Матрос развязал веревки и стал стягивать циновку. В клетке на корточках
сидел гигант, спокойно глядя на людей.

-- Так он же белый! -- воскликнула девушка.

-- Белый, -- отозвался Краузе.

-- И вы собираетесь держать человека в клетке, словно дикого зверя? --
спросил Шмидт.

-- Он белый только снаружи, -- проворчал Краузе. -- Это англичанин.

Шмидт плюнул в клетку. Девушка разгневанно топнула ногой.

-- Никогда больше так не делайте, -- воскликнула она.

-- А тебе-то что? Разве ты не слышала -- это всего лишь грязная
английская свинья, -- процедил Краузе.

-- Он человек, к тому же белый, -- возразила девушка.

-- Это бессловесная тварь, -- ответил Краузе. -- Говорить не умеет,
человеческого языка не понимает. А то, что в него плюнул немец -- для него
большая честь.

-- Все равно, пусть Шмидт прекратит издевательство.

Пробили рынду, и Шмидт удалился, чтобы сменить на мостике первого
помощника капитана.

-- Сам он свинья, -- проговорила девушка, глядя вслед Шмидту.

С капитанского мостика спустился Ханс де Гроот и присоединился к Краузе
и девушке, стоявшим возле клетки с дикарем. Приятной наружности, лет
двадцати двух-двадцати трех, голландец был нанят на корабль первым
помощником капитана в Батавии перед самым отплытием, когда обнаружилось, что
его предшественник загадочным образом "упал за борт".

Шмидт, полагавший, что эта должность по праву принадлежит ему,
возненавидел де Гроота и не скрывал этого. То, что они враждовали, никого на
борту "Сайгона" не удивляло, ибо вражда являлась здесь скорее правилом,
нежели исключением.

Капитан Ларсен, который не мог подняться с постели из-за жестокого
приступа лихорадки, не разговаривал с Краузе, зафрахтовавшим судно, а члены
команды, состоявшей в основном из ласкаров и китайцев, в любой момент были
готовы перерезать друг друга. В общем, пленные звери были самыми
благородными существами на борту.

Де Гроот в течение нескольких секунд разглядывал человека в клетке.
Реакция его оказалась такой же, как и у девушки и Шмидта.

-- Это белый человек! -- воскликнул он. -- Надеюсь, вы не будете
держать его в клетке, словно дикого зверя?

-- Именно это я и собираюсь делать, -- обозлился Краузе. -- Не ваше
собачье дело. Не суйтесь, куда не следует, -- и он бросил сердитый взгляд на
девушку.

-- Дикарь принадлежит вам, -- сказал де Гроот, -- но хотя бы развяжите
ему руки. Держать его связанным -- излишняя жестокость.

-- Развяжу, -- недовольно буркнул Краузе, -- как только на палубу
поднимут железную клетку, иначе с его кормежкой хлопот не оберешься.

-- Он ничего не ел и не пил со вчерашнего дня, -- воскликнула девушка.
-- Мне все равно, кто он такой, Фриц, но я даже с собакой не стала бы
обращаться так, как ты обращаешься с этим беднягой.

-- И я не стал бы, -- отозвался Фриц.

-- Он ничтожнее собаки, -- раздался за их спинами голос. Подошел
Абдула. Он приблизился к клетке и плюнул в человека, находящегося в ней.
Девушка влепила Абдуле звонкую пощечину. Рука араба схватилась за кинжал, но
вмешался де Гроот, сжав его запястье.

-- Зря ты так, -- сказал Краузе. Глаза девушки метали молнии, кровь
отхлынула от лица.

-- Я не собираюсь стоять и безучастно смотреть, как он издевается над
человеком, -- сказала она. -- Это касается и всех остальных. -- И Джанетт
взглянула прямо в глаза Краузе.

-- Я поддерживаю ее, -- добавил де Гроот. -- Может быть, то, что вы
держите его в клетке, -- и не мое дело, но оно станет моим, если вы не
соизволите обращаться с ним достойно. Вы уже распорядились насчет железной
клетки?

-- Буду обращаться с ним так, как мне заблагорассудится, -- прошипел
Краузе. -- А что, интересно, вы предпримете в противном случае?

-- Изобью, -- ответил де Гроот, -- а в первом же порту сдам властям.

-- А вот и железная клетка, -- сказала Джанетт. -- Пересадите его и
снимите веревки.

Краузе испугался угрозы де Гроота сообщить обо всем властям и сбавил
обороты.

-- Да ладно вам, -- произнес он благодушным тоном, -- не стану я его
мучить. Я выложил за него немалые деньги и собираюсь заработать на нем
кругленькую сумму. Какой же мне резон относиться к нему плохо?

-- Вот и постарайтесь относиться к нему хорошо, -- сказал де Гроот.

Поднятую из трюма большую железную клетку поставили вплотную к
деревянной, дверь в дверь. Краузе достал револьвер. Затем обе двери были
подняты. Человек в клетке не шелохнулся.

-- Перебирайся, ты, немой идиот! -- заорал Краузе, наставляя на
человека револьвер. Тот даже не взглянул в сторону Краузе.

-- Принеси железный прут, эй ты там, -- скомандовал Краузе, -- и пихни
его сзади.

-- Погоди, -- сказала девушка, -- дай-ка я попробую. -- Она подошла к
противоположной стороне железной клетки и стала жестами подзывать пленника.
Тот глядел на нее, не шевелясь.

-- Подойдите на минутку, -- позвала она де Гроота. -- Дайте ваш нож, а
теперь сомкните запястья, словно они у вас связаны. Да-да, вот так. -- Она
взяла нож и стала изображать, будто перерезает веревку на руках у де Гроота.
Затем снова поманила человека из деревянной клетки. Он приподнялся, ибо не
мог выпрямиться во весь рост в низкой клетке, и перешел в железную.

Девушка стояла вплотную к решетке, держа в руке нож. Матрос опустил
дверь железной клетки. Узник подошел к девушке и, повернувшись к ней спиной,
прислонил запястья к решетке.

-- Ты говорил, что он глуп, -- сказала Джанетт Краузе, -- но это не
так. По одному его облику видно. -- Она перерезала путы, сковывавшие
побелевшие вспухшие руки человека. Тот обернулся и поглядел на нее, не
говоря ни слова, но глаза его, казалось, благодарили девушку.

Де Гроот стоял рядом с Джанетт.

-- Впечатляющий экземпляр, верно? -- спросил он.

-- И красивый, -- отозвалась девушка и тут же повернулась к Краузе. --
Вели принести воды и пищи, -- распорядилась она.

-- Хочешь стать его нянькой? -- усмехнулся Краузе.

-- Хочу, чтобы с ним обращались по-человечески, -- ответила она -- А
что он вообще ест?

-- Не знаю, -- откликнулся Краузе. -- Так что же он ест, Абдула?

---- Этот пес не ел двое суток, -- ответил араб, -- так что, думаю, он
будет жрать практически все. В джунглях он, словно зверь, питается сырым
мясом, добытым на охоте.

-- Постараемся снабдить его и мясом, -- сказал Краузе. -- Кстати, таким
образом будем избавляться от падали, если она у нас появится.

Он отправил матроса на камбуз за мясом и водой. Человек в клетке
уставился на Абдулу и глядел так долго и пристально, что араб сплюнул на
палубу и отвернулся.

-- Не хотел бы я оказаться на твоем месте, если он, не дай Бог,
вырвется из этой клетки, -- произнес Краузе.

-- Не стоило развязывать ему руки, -- ответил Абдула. -- Он опаснее
льва,

Вернувшийся матрос вручил мясо и воду Джанетт, которая передала их
дикарю. Тот отхлебнул глоток воды, затем прошел в дальний угол клетки,
уселся на корточки, вонзил в мясо крепкие белые зубы и урча принялся есть.

Девушка вздрогнула, мужчины неловко задвигались.

-- Так же ест и большеголовый, -- сказал Абдула.

-- То есть лев, -- пояснил Краузе. -- А под каким именем этого человека
знают туземцы, Абдула?

-- Его зовут Тарзан из племени обезьян, -- ответил араб.

III

"Сайгон" пересек Индийский океан, и на Суматре Краузе взял на борт двух
слонов, носорога, трех орангутангов, двух тигров, пантеру и тапира.
Опасаясь, что де Гроот осуществит свою угрозу и сообщит властям Батавии о
присутствии на корабле заключенного в клетку человека, Краузе не зашел в
этот порт, а двинулся дальше в Сингапур за обезьянами, еще одним тигром и
несколькими удавами. Затем "Сайгон" взял курс через Южно-Китайское море к
Маниле, последнему порту на долгом пути к Панамскому каналу.

Краузе благодушествовал. Пока все его замыслы осуществлялись без сучка
и задоринки, а если удастся доставить груз в Нью-Йорк, можно сорвать
солидный куш.

Однако, знай Краузе, что происходит на "Сайгоне", вряд ли он испытывал
бы такое воодушевление. Ларсен продолжал болеть и не выходил из своей каюты,
и хотя де Гроот считался хорошим офицером, он был новичком на судне. Как и
Краузе, он не знал того, о чем говорили на полубаке и на палубе в ту ночь,
когда на вахту заступил Шмидт. Второй помощник капитана имел долгую и