Чтение 2–й страницы книги ~Альмарик~

долгое сдерживание сил и эмоций не могло не привести к
трагедии, несмотря на железную волю и выдержку этого человека.

Никакого плана в тот день у него не было. Он просто хотел
забаррикадироваться где-нибудь и вести бой с полицией, пока
кусок свинца не оборвет его жизнь.

Сначала я согласился с ним, не видя другого выхода. Я не
был столь наивен, чтобы предположить оправдательный приговор,
случись делу Исау Каирна дойти до городского суда. Неожиданно
мне в голову пришла невероятная, но вместе с тем предельно
простая и логичная мысль, которой я тотчас же поделился со
своим гостем. Я рассказал ему о Великой Тайне и предоставил
кое-какие доказательства того, что все это правда.

Коротко говоря, я предложил Исау Каирну попробовать
совершить перелет через космос. При всей опасности и
немыслимости такого предложения, оно сулило ничуть не больше
неприятностей, чем та судьба, которая ждала Исау на Земле.

Он согласился. Во Вселенной нет мести, где мог бы выжить
земной человек. Но мне удалось заглянуть за границы нашей
Вселенной и открыть одну-единственную планету, чьи природные
условия более или менее походили на земные. Эту далекую, дикую
и странную планету я назвал Альмарик.

Каирн прекрасно понимал риск такого предприятия. Но этот
человек поистине не знал страха -- и дело было сделано. Исау
Каирн покинул планету, на которой родился, и перенесся на
другую -- чужую, незнакомую, полную опасностей планету,
несущуюся по своей орбите где-то в неведомых космических далях.

Рассказ Исау Каирна

Мое перемещение оказалось невероятно быстрым и
стремительным. По-моему, не прошло и мгновения, как я забрался
в эту странную машину профессора Хильдербранда -- и вот я уже
стою во весь рост посреди бескрайней равнины, залитой ярким
солнечным светом. Сомнений не оставалось -- я действительно
перенесся в какой-то другой, неведомый мир. Пейзаж оказался не
таким фантастическим и невероятным, как можно было ждать, но
все же он, несомненно, не имел ничего общего с любым земным
ландшафтом.

Но прежде, чем углубиться в изучение окрестностей, я
внимательно оглядел самого себя, чтобы убедиться в том, что
перенес этот невероятный перелет без явного вреда для
собственной персоны. Результат осмотра вполне удовлетворил меня
-- все части тела, по крайней мере на первый взгляд,
функционировали нормально. Теперь меня больше беспокоило
другое: я был абсолютно гол. Профессор Хильдербранд говорил
мне, что неорганические вещества не могут перенестись на другую
планету в его машине. Только живая, вибрирующая материя может,
не претерпев изменений, выдержать такое перемещение. Хорошо
еще, что я не приземлился в каком-нибудь царстве льда и мороза.
Эту равнину ее небесное светило согревало неплохо. Моя
обнаженная кожа впитывала приятное тепло.

Во все стороны от меня расстилалась гладкая, как стол,
равнина, поросшая короткой густой травой, вполне земного
зеленого цвета. Вдалеке трава становилась выше, и сквозь
зеленую стену я увидел блеск воды. Вскоре я разглядел, что по
равнине неспешно текли в разных местах неширокие, извилистые
речки, кое-где разливавшиеся озерами. Рядом с водой в траве
двигались какие-то черные точки, но на таком расстоянии я не
смог определить, что это было. Как бы то ни было, планета, куда
я попал, не была абсолютно необитаемой. Оставалось выяснить,
каковы же были ее обитатели. Мое воображение уже населило эти
просторы порождениями самых страшных ночных кошмаров.

Странное чувство испытываешь, когда тебя вырывают из
привычного мира и забрасывают неизвестно куда, на другую
планету. Сказать, что я не сжал зубы, чтобы не застучать ими от
ужаса, и не побледнел от сознания того, что со мной произошло,
-- было бы явным враньем. Я, который никогда до этого не знал,
что такое страх, превратился в сжатый, напряженный комок
нервов, вздрагивающий от собственной тени. Меня охватило
отчаяние; сильные, мускулистые руки и ноги показались мне
хрупкими и слабыми, как у ребенка. Как я смогу защитить себя в
этом неведомом мире? В тот момент я готов был, подвернись такая
возможность, вернуться на Землю, прямо в лапы своим
преследователям, чем сражаться в одиночестве с чудовищами,
которыми мое воображение уже населило этот мир. Очень скоро мне
предстояло узнать, что никакое воображение не сравнится с
реальной жизнью, и что мое слабое тело будет выручать меня в
таких переделках, которые я даже представить себе не мог.

x x x

Негромкий звук за моей спиной вывел меня из оцепенения.
Развернувшись, я с изумлением уставился на первого встреченного
мной жителя Альмарика. И каким бы грозным и враждебным он ни
казался, я почувствовал некоторое облегчение -- скованные льдом
вены мгновенно оттаяли, и ко мне вернулась частица былой
храбрости. То, что можно увидеть и пощупать -- всегда меньше
пугает, чем неведомое и невидимое.

Сначала я подумал, что передо мной стоит горилла. Но,
присмотревшись, я понял, что это все-таки человек. Хотя таких
людей не видел еще ни один житель Земли -- в этом я готов
поклясться.

Он был ненамного выше меня ростом, но значительно шире в
плечах и крепче сложен. Мышцы буграми покрывали его руки и
ноги. На незнакомце был накинут какой-то кусок ткани, похожей
на шелк, перепоясанный широким кожаным ремнем. На ремне висел
большой кинжал в кожаных ножнах. На ногах человека были
плетеные сандалии с высокой шнуровкой. Но все эти детали я
заметил лишь краем глаза, потому что мое внимание было
приковано к лицу незнакомца.

Вообразить или описать такое -- будет весьма нелегким
делом. Голова этого человека крепко сидела на короткой, почти
невидной шее, на широких плечах. Квадратный волевой подбородок
выдавался вперед, и когда тонкие губы незнакомца разомкнулись с
рычащим звуком, вырвавшимся из глотки, я разглядел у него во
рту длинные, острые, словно наконечники стрел, клыки. Короткая
густая борода росла на его подбородке, а над верхней губой
топорщилась щетка пышных усов. Приплюснутый нос едва выдавался
вперед; лишь широкие ноздри постоянно вздрагивали, принюхиваясь
к шедшему от меня запаху. Маленькие, налитые кровью глаза
вцепились в меня, сверкая ледяной серой сталью. Лоб незнакомца
был узок и покат, а с головы свисали космы густых черных волос,
прикрывавшие маленькие, плотно прижатые к черепу уши.

Борода и шевелюра человека были черными до синевы. Такого
же цвета волосы покрывали его тело и конечности. Он не был,
конечно, покрыт шерстью, как обезьяна, но был, несомненно, куда
более волосат, чем любой земной человек.

Я сразу же понял, что, случись мне вступить с незнакомцем
в бой, противник у меня будет не из легких. Его фигура словно
излучала силу -- грубую, первобытную мощь. Ни одной унции жира
или нетренированной плоти не было видно на могучем теле.
Покрытая волосами кожа казалась крепкой, как шкура дикого
зверя. Но не только его тело говорило об опасной силе, скрытой
в незнакомце. Взгляд, манера смотреть -- все демонстрировало
готовность встретить любого врага всей яростной мощью,
управляемой диким, необузданным разумом. Взглянув в эти глаза,
я физически ощутил исходящую от них волну агрессивного
недоверия. Мои мышцы инстинктивно напряглись.

В следующий миг на смену моей решимости пришло изумление:
я услышал речь на самом настоящем, отличном английском:

-- Тхак! Ты что за человек?

В хриплом голосе слышалось провоцирующее презрение. Все во
мне закипело, но я постарался сдержать свои чувства.

-- Мое имя -- Исау Каирн, -- коротко ответил я и запнулся,
не зная, как продолжить, объясняя мое появление на этой
планете.

Незнакомец с презрительной улыбкой оглядел мое безволосое
тело и уже совершенно невыносимо унизительно для меня спросил:

-- Тхак тебя побери, мужик ты или баба?

Ответом ему был удар сжатым кулаком в грудь, от которого
мой собеседник грохнулся на землю.

Мое действие было абсолютно инстинктивным. Опять
вспыльчивость подвела меня, оказавшись сильнее рассудка. Но
времени на самобичевание у меня не было. Взвыв от боли и
ярости, незнакомец вскочил на ноги и бросился на меня. Мы
сошлись лицом к лицу, горя одинаковым первобытным гневом,
сражаясь не на жизнь, а на смерть.

Впервые в жизни я, вынужденный вежде и всюду соразмерять,
сдерживать свою силу, оказался в тисках железной хватки
человека сильнее меня. Это я ощутил в первые же мгновения
драки, затратив неимоверные усилия, чтобы вырваться из этих
крушащих ребра объятий.