Чтение 2–й страницы книги ~Безжалостное небо~

Но тот как будто ничего не заметил. А может быть, он уже настолько
свыкся с подобными бестактными промахами, что перестал обращать на них
внимание. Но почему его так интересует Эверест? Возможно, именно из-за
недоступности, решил Харпер. Эверест символизировал все, в чем ему было
отказано судьбой еще при рождении.

И все же три года спустя Джордж Харпер остановился в каких-то ста
шагах от вершины и смотал нейлоновую веревку, дожидаясь, чтобы доктор
Элвин его догнал. Они об этом никогда не говорили, но он знал, что ученый
захочет первым ступить на вершину. Эта честь принадлежала ему по праву, и
Харперу в голову не пришло бы ее у него оспаривать.

- Все в порядке? - спросил он, когда доктор Элвин поравнялся с ним.
Вопрос был излишним, но Харпер испытывал непреодолимое желание нарушить
окружавшее их великое безмолвие, словно они были одни в целом мире. Среди
белого сверкания вершин нигде не было заметно ни малейших следов
существования человека.

Элвин рассеянно кивнул и прошел мимо, не спуская сияющих глаз с
вершины. Он шел деревянной походкой, и его ноги, как ни странно, почти не
оставляли следов на снегу. И все время, пока Элвин двигался, большой
рюкзак, который он нес на спине, еле слышно гудел.

Вернее было бы сказать, что не он нес рюкзак, а рюкзак нес его. Во
всяком случае, три четверти его веса. Пока доктор Элвин неторопливо, но
уверенно приближался к своей когда-то недостижимой цели, он и все его
снаряжение весили вместе лишь пятьдесят фунтов. А если бы и это оказалось
много, ему достаточно было повернуть ручку настройки - и он перестал бы
весить даже фунт.

Здесь, над залитыми лунным светом Гималаями, впервые было применено
величайшее открытие двадцать первого века. Во всем мире существовало
только пять экспериментальных левитаторов Элвина, и два из них находились
здесь, на Эвересте.

Хотя Харпер знал об их существовании уже два года и понимал принцип
их устройства, "левви", как сотрудники лаборатории почти сразу же
окрестили эти аппараты, все еще казались ему волшебством. Их аккумуляторы
хранили достаточно энергии, чтобы поднять груз весом в двести пятьдесят
фунтов по вертикали на высоту в десять миль, то есть намного больше, чем
требовалось в настоящем случае. Цикл подъема и спуска можно было повторять
практически бесконечно, потому что, взаимодействуя с гравитационным полем
Земли, батареи разряжались при движении вверх и вновь заряжались при
движении вниз. Поскольку ни один механический процесс не имеет
стопроцентного коэффициента полезного действия, каждый цикл сопровождался
небольшой потерей энергии, но требовалось не менее сотни таких циклов,
чтобы полностью разрядить аккумулятор.

Подниматься на гору, не ощущая большей части своего веса, было
упоительно. Лямки тянули вверх, создавая ощущение, что люди подвешены к
невидимым воздушным шарам, чью подъемную силу можно менять по желанию.
Некоторая доля веса была им необходима, чтобы не оторваться от склона, и
после нескольких экспериментальных проверок они пришли к выводу, что
оптимальный вариант составляет двадцать пять процентов реального веса.
Благодаря левитатору идти по крутизне было так же легко, как по
горизонтальной поверхности.

Несколько раз они снижали свой вес почти до нуля, чтобы взобраться по
отвесному обрыву, цепляясь руками за неровности скалы. Это, пожалуй, было
самым трудным и требовало неколебимой веры в левитатор. Нужно было немалое
усилие воли, чтобы висеть вот так в воздухе без опоры, если не считать
тихо гудящего аппарата за спиной. Но уже через несколько минут ощущение
полной свободы и власти над высотой заглушило всякий страх - ведь человеку
наконец-то удалось осуществить мечту, которую он лелеял с незапамятных
времен.

Несколько недель назад кто-то из сотрудников библиотеки отыскал в
стихотворении начала двадцатого века строку, которая очень точно выражала
сущность этого открытия, - "спокойно взмыть в безжалостное небо". Даже
птицы не обладали такой властью над шестым океаном. С этой минуты и
воздух, и космическое пространство были окончательно побеждены. Левитатор
сделал доступными самые высокие и дикие горы Земли, как за полвека до
этого акваланг открыл пред человеком морские глубины. Как только аппарат
пройдет испытание и будет налажено дешевое массовое производство, все
стороны человеческой цивилизации претерпят решительные изменения. Новые
виды транспорта вытеснят все прежние. Космические полеты станут не дороже
обычных полетов в воздухе. Все человечество поднимется в небеса. Перемены,
которые за сто лет до этого принесло изобретение автомобиля, могли служить
лишь слабым предзнаменованием того, что должно было произойти теперь.

Но Харпер был убежден, что в это мгновение своего одинокого триумфа
доктор Элвин ни о чем подобном не думал. Позже мир будет прославлять его
(а возможно, и проклинать), но для него ничто не могло сравниться с
сознанием, что он сейчас стоит на высочайшей точке Земли. Это была
подлинная победа разума над природой, блестящего интеллекта над слабым
искалеченным телом. Эта мысль затмевала все остальное.

Харпер поднялся к Элвину на снежную площадку усеченной пирамиды, и
они обменялись церемонным рукопожатием, которого, казалось, требовала эта
минута. Но оба молчали. Радость свершения, величественная панорама могучих
вершин, вздымавшихся всюду, насколько хватал глаз, делали все слова
ненужными и мелкими.

Харпер, блаженно опираясь на лямки, медленно обводил взглядом
горизонт, мысленно перебирая названия знакомых великанов: Макалу, Лхоцзе,
Барунцзе, Чо Ойю, Канченджонга... Сколько этих пиков до сих пор оставалось
непокоренными! Ну, левитатор скоро изменит все это.

Конечно, многие будут против. Но ведь в двадцатом веке тоже были
альпинисты, считавшие шулерством использование кислорода. Было трудно
поверить, что когда-то люди пытались брать эти высоты без помощи
каких-либо аппаратов, лишь после нескольких недель акклиматизации. Харпер
вспомнил Мэллори и Ирвина, чьи неразысканные тела, возможно, лежали где-то
совсем близко. За его единой кашлянул доктор Элвин.

- Идемте, Джордж, - сказал он. Голос его звучал глухо из-за
кислородного фильтра. - Нам нужно вернуться, пока нас не хватились.

Молча простившись с теми, кто первыми поднялись сюда, они спустились
с вершины и пошли вниз по пологому склону. Теперь вокруг было уже не так
светло, как всего несколько минут назад. Лунный диск то и дело
заволакивали быстро несущиеся в вышине облака и временами темнело
настолько, что трудно было находить дорогу. Харперу эта перемена погоды не
понравилась, и он подумал, не лучше ли им будет направиться к ближайшему
убежищу, чем прямо к альпийской хижине.

Но доктору Элвину он ничего не сказал, чтобы напрасно его не
тревожить.

Теперь они шли по узкому карнизу - с одной стороны была черная тьма,
с другой - слабо мерцали вечные снега. Харпер невольно подумал, что
попасть здесь в буран было бы страшно.

Едва он подумал об этом, как на них внезапно обрушился ураганный
ветер. Он с воем налетел неизвестно откуда, словно гора все это время
втайне накапливала силы. Сделать они ничего не могли - они и без
левитатора все равно были бы сбиты с нот. В одно мгновение ветер сбросил
их в черную пустоту. Они не имели ни малейшего представления о глубине
пропасти. Харпер принудил себя взглянуть вниз, но ничего не увидел. Хотя
ветер, казалось, увлекал его в почти горизонтальном направлении, он
понимал, что падает, но только скорость его падения замедлялась в
соответствии с его уменьшенным весом. Но и такой скорости было больше чем
достаточно; если им предстоит упасть с высоты четырех тысяч футов, то
обстоятельство, что ее можно считать равной всего тысяче, вряд ли послужит
им большим утешением.

Харпер еще но успел испугаться - для этого будет время, если он
уцелеет, - и почему-то его больше всего тревожила мысль, что будет разбит
драгоценный левитатор. Он совсем забыл про своего спутника - ведь в такие
мгновения сознание способно сосредоточиваться только на чем-то одном.
Внезапный рывок нейлоновой веревки сначала вызвал у него только
растерянность. Но тут он увидел доктора Элвина, который вращался вокруг
него на другом конце веревки, точно планета вокруг солнца.

Харпер сразу вернулся к действительности и сообразил, что следует
сделать. Да его оцепенение вряд ли и длилось больше ничтожной доли
секунды.

- Доктор! - крикнул он. - Включите аварийный подъем!

Сам он тем временем нащупал пломбу на контрольной панели, сорвал ее и
нажал на кнопку.

И сразу же аппарат загудел, как рой рассерженных пчел. Харпер
почувствовал, как лямки впиваются в его тело, стараясь увлечь его вверх, в
небо, от невидимой смерти внизу. В его мозгу огненной строчкой вспыхнули
цифры. Один киловатт поднимает двести пятьдесят фунтов на три фута в
секунду, а аппарат способен преобразовывать энергию тяготения с максимумом
в десять киловатт, хотя не дольше чем минуту. Таким образом, учитывая, что
вес его уже уменьшился вчетверо, он должен был подниматься со скоростью
более ста футов в секунду. Доктор Элвин замешкался и не сразу нажал
аварийную кнопку, но вот и он начал подниматься. Теперь все решали секунды
- успеют ли они подняться прежде, чем ветер швырнет их о ледяную стену
Лхоцзе, до которой оставалось не больше тысячи футов.

Они ясно различали залитый лунным светом обрыв в снежных разводах.
Определить свою скорость точно они не могли, но во всяком случае она была
не меньше пятидесяти миль в час. Даже если они не разобьются насмерть
сразу, избежать тяжелых повреждений им не удастся, а здесь, в капкане
неприступных гор, это было равносильно смерти.

Но в тот момент, когда удар о ледяные скалы казался неизбежным, их
подхватил и потащил вверх вертикальный поток воздуха. Они пронеслись над