протестующе кряхтел от чрезмерной нагрузки... Мало сохранить подъемную силу:
если она неравномерно распределена, корабль сломает себе хребет.
визжащий от страха шимпанзе. С невообразимой скоростью он спускался,
перехватываясь руками, по решетке лифтовой шахты. Перепуганный насмерть
бедняга сорвал с себя фирменный комбинезон - может быть, в этом выразилось
подсознательное стремление обрести былую свободу обезьяньего племени.
Спускаясь бегом по лестнице, Фолкен с беспокойством следил, как животное
настигает его. Обезумевший симп достаточно силен и опасен, особенно если
страх заглушит внушенные навыки. Догнав Фолкена, обезьяна что-то
затараторила, но в беспорядочном нагромождении слов он с трудом разобрал то
и дело повторяемое жалобное "шеф". Даже теперь ждет указания от человека...
Как не посочувствовать животному, которое по вине людей ни за что ни про что
топало в непостижимую для него беду. Шимпанзе остановился вровень с
Фолкеном, на другой стороне шахты. Широкие отверстия решетки позволяли легко
преодолеть это препятствие, было бы желание. Меньше полуметра разделяли два
лица, и Фолкен глядел прямо в расширенные от ужаса глаза. Никогда еще ему не
приходилось видеть симпа так близко. И созерцая в упор его черты, Фолкен
поймал себя на знакомом каждому, кто таким вот образом смотрелся в зеркало
времени, странном чувстве, сочетающем родственное узнавание и неловкость.
Похоже было, что соседство человека помогло симпу успокоиться. Фолкен
показал вверх, в сторону прогулочной палубы, и раздельно произнес:
животное ринулось вверх тем же путем, каким спускалось. Ничего лучшего
Фолкен не мог посоветовать. Если сейчас на "Куин" и есть безопасное место,
так это наверху. Но капитану надо быть внизу. До капитанского мостика
оставалось несколько шагов, когда заскрежетал ломающийся металл и корабль
резко клюнул носом. Лампы погасли, но Фолкен достаточно хорошо различал
окружающее благодаря столбу солнечного света, который ворвался в распахнутый
люк и огромную прореху в оболочке. Много лет назад, стоя в нефе
величественного собора, он смотрел, как пронизывающий цветные стекла свет
красочными бликами ложится на старые каменные плиты. Бьющий через рваное
отверстие далеко вверху сноп ослепительных лучей напомнил ему те минуты. Как
будто он в падающем с неба металлическом соборе...
ужасом увидел, что Земля совсем близко. Какая-нибудь тысяча метров отделяла
дирижабль от изумительных - и смертоносных - каменных шпилей и от красных
илистых струй, которые упорно продолжали вгрызаться в прошлое. И ни одного
ровного клочка, где мог бы лечь во всю длину корабль такой величины, как
"Куин".
падения снизилась до нескольких метров в секунду. Еще можно побороться.
Фолкен молча занял место пилота и взял управление на себя - насколько
корабль вообще поддавался еще управлению. Говорить было ни о чем, приборы
сказали ему все, что нужно. Где-то за его спиной начальник связи докладывал
по радио о происходящем. Конечно, все информационные каналы Земли уже
начеку... Фолкен представлял себе отчаяние режиссеров телевизионных станций.
В разгаре одно из самых эффектных в истории кораблекрушений - и ни одной
камеры на месте, чтобы запечатлеть его! Последние минуты "Куин" не будут
наполнять содроганием и ужасом души миллионов зрителей, как это было с
"Гинденбургом" полтора столетия назад. До Земли оставалось всего около
пятисот метров, и она продолжала медленно надвигаться. Хотя в распоряжении
Фолкена была полная мощь движителей, он до сих пор не решался их
использовать, боясь, что развалится поврежденный остов. Однако выбора не
было. Ветер нес "Куин" к развилке, где реку рассекала надвое высокая скала,
похожая на форштевень некоего древнего, окаменевшего корабля. Если курс
останется прежним, "Куин" оседлает треугольную площадку и на треть своей
длины повиснет над пустотой. И переломится, как гнилая палка.
шипение уходящего газа услышал далекий знакомый свист. Корабль помешкал,
потом начал поворачиваться влево. Металл скрежетал почти непрерывно, и
скорость падения зловеще возрастала. Контрольные приборы сообщали, что
лопнул газовый мешок номер пять...
будет ли толк от его маневра. Он перевел вектор тяги на вертикаль, чтобы
предельно увеличить подъемную силу и ослабить удар. Столкновение с Землей
растянулось на целую вечность. Оно было не таким уж сильным, но достаточно
долгим и сокрушительным. Будто рушилась вся вселенная. Звук ломаемого
металла приближался, словно некий могучий зверь вгрызался в остов
погибающего корабля.
Глава 2
существует.
улыбкой эту напряженную гримаску. Вебстер знал его близко. Больше двадцати
лет они работали вместе, разделяя успех и катастрофы, в том числе самую
грандиозную.
планетах земного типа, но на газовых гигантах не бывали. Можно сказать, что
они - единственный стоящий орешек солнечной системы, который мы еще не
разгрызли.
мероприятие. Речь идет о системе, которую можно использовать многократно,
если она себя оправдает. И с ней не только Юпитер - все гиганты станут
доступными.
наполовину меньше. Да и погода там потише, если можно так выразиться.
Вебстер явно подготовился к разговору. На то он и руководитель
перспективного планирования.
материально-техническим обеспечением посложнее. На Юпитере нам Ганимед
поможет. А за Сатурном придется создавать новую обеспечивающую базу.
Логично, отметил про себя Вебстер. И все-таки не это основная причина.
Юпитер - властелин солнечной системы, а Фолкену, конечно, подавай самый
крепкий орешек...
ученым. Больше ста лет как открыты его радиобури, а мы все не знаем, что их
вызывает. И Большое Красное Пятно по-прежнему остается загадкой. Поэтому я
рассчитываю еще и на средства Комитета астронавтики. Тебе известно, сколько
зондов запущено в атмосферу Юпитера?
впустую. Слов нет, собрана куча данных, но что это для такой планеты...
земного шара распластать на поверхности Юпитера, соотношение будет примерно
то же.
Земле, как Земля к Индии. Удачный пример, и, конечно, Фолкен не случайно его
выбрал.
назад (эта дата врезалась в его память), а подготовительные испытания
начались за три года до первого и последнего полета "Куин Элизабет". Десять
лет назад капитан - нет, тогда лейтенант - Фолкен пригласил его, так
сказать, на репетицию, в трехдневный полет над равнинами северной Индии, с
видом на далекие Гималаи.
себе, о чем идет речь.
этот был самым ярким впечатлением в его жизни. Хотя, как и говорил Фолкен,
обошлось без опасностей и даже без особых приключений. Они взлетели в
Сринагаре на рассвете. Огромный серебристый шар озарили первые лучи солнца.
Поднимались в полной тишине, никакого рева газовых горелок, на которых
зиждилась подъемная сила старинных "монгольфьеров". Все необходимое тепло
давал небольшой, весом около ста килограммов, импульсный реактор,
подвешенный в горловине шара. Пока они набирали высоту, лазерная искра
десять раз в секунду сжигала малую толику тяжелого водорода. В
горизонтальном полете было достаточно нескольких импульсов в минуту, чтобы
возмещать расход тепла в огромном газовом мешке. Даже в полутора километрах
над Землей они слышали лай собак, людские голоса, звон колокольчиков. Все
шире расстилался под ними залитый солнцем край ландшафта. Через два часа шар
уравновесился на высоте пяти тысяч метров; здесь им то и дело приходилось
пользоваться кислородной маской. Можно было с легким сердцем любоваться
пейзажами: автоматика выполняла за них всю работу, в частности собирала
данные для тех, кто проектировал тогда еще безымянный небесный лайнер.
месяц, в небе - ни облачка. Время будто остановилось, и только радиосводка
погоды каждый час вторгалась в их грезы. Кругом, до горизонта и дальше,
Володихин Дмитрий
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Шилова Юлия