объявили, будто визуально наблюдали движение кометы, однако им никто не
поверил, как и аналогичным заявлениям некоторых обитателей космического
госпиталя. Но сегодня, согласно таблицам, яркость кометы достигнет шестой
величины, и Флойд надеялся, что на этот раз ему повезет. Он мысленно провел
линию между Гаммой и Эпсилоном и устремил взгляд к вершине воображаемого
равностороннего треугольника с основанием на этой линии. Казалось, одним
волевым усилием он хочет заставить себя проникнуть взором в глубины
Солнечной системы.
назад, еле видная, но спутать ее нельзя. Если бы Флойд не знал, где ее
искать, он наверняка не заметил бы комету или принял за отдаленную
туманность.
туманным шариком; как Флойд ни напрягал зрение, он не мог разглядеть
тянущегося за ней хвоста. Однако небольшой эскорт зондов, которые месяцами
следовали за кометой, уже сообщил о появлении первых выбросов пыли и газа.
Скоро они образуют сверкающий султан, направленный в сторону,
противоположную той, где находится его создатель - Солнце! Подобно многим,
Хейвуд Флойд наблюдал за переменами, которые происходили с холодным, темным
- нет, почти черным - ядром кометы, вошедшей во внутренние области Солнечной
системы. После семидесяти лет пребывания в глубоком холоде космоса сложная
смесь аммиака, воды и других замороженных веществ начинала оттаивать и
бурлить. Летящая гора, очертаниями и размером похожая на Манхэттен,
поворачивалась на космическом вертеле каждые пятьдесят три часа; и по мере
того как солнечное тепло проникало сквозь внешнюю оболочку, образующиеся
внутри кометы газы заставляли ее вести себя подобно прохудившемуся паровому
котлу. Струи водяного пара в смеси с пылью и дьявольским варевом из
органических молекул вырывались из полудюжины небольших кратеров, причем
самый крупный из них - размером с футбольное поле - просыпался каждые два
часа, с рассветом, за что его нарекли Старым служакой. Уже сейчас Флойд
мечтал о том, как он встанет на краю этого кратера и будет ждать, пока
Солнце поднимется над темным, искореженным ландшафтом, хорошо знакомым по
многочисленным телевизионным передачам из космоса. Правда, в контракте не
говорилось, будет ли разрешено пассажирам - в отличие от экипажа и ученых -
выйти из корабля, после того как он пришвартуется к ядру кометы. Но в то же
время в контракте ничего не было сказано и о том, что это запрещено. Пусть
попробуют не разрешить, подумал Флойд; уж с чем с чем, а с космическим
скафандром я умею обращаться. А если разучился... Где-то он читал, что один
человек, мечтавший посетить Тадж-Махал, сказал: "Повидав такое, можно и
умереть".
Глава 3
Возвращение
возвращение на Землю прошло совсем не гладко. Вскоре после того, как доктор
Руденко вывела его из состояния глубокого сна, Флойда ожидало первое
потрясение. От него не отходил Уолтер Курноу, и Флойд почувствовал что-то
неладное; их радость при его пробуждении казалась преувеличенной, в ней
ощущалась какая-то напряженность. И лишь когда он совсем пришел в себя, они
сказали, что умер доктор Чандра.
зафиксировали этого, он просто ушел из жизни. Его тело, похороненное в
космосе, еще долго следовало за "Леоновым", прежде чем, окончательно отстав,
сгореть в языках солнечного пламени. Причину смерти установить не удалось,
но Макс Браиловский высказал предположение, которое при всей его ненаучности
не решилась опровергнуть даже корабельный врач Катерина Руденко:
уж кто б мог подумать! - добавил:
следят. Рано или поздно, он узнает.
не видел ее целых двадцать лет, но каждое Рождество получал от нее открытки.
Последняя все еще приколота у него над столом: среди русских снегов мчится
нагруженная подарками тройка, и пара волков провожает ее голодными
взглядами.
орбиту под овации всего человечества. Но овации какие-то странные; робкие
аплодисменты, полные уважения, но лишенные искреннего энтузиазма. Полет к
Юпитеру оказался слишком успешным: открылся ящик Пандоры, содержимое
которого еще не все осознали до конца. Когда на Луне обнаружили черный
монолит, названный "Лунной магнитной аномалией" - ЛМА-1, лишь немногим стало
известно о его существовании. Только после злополучной экспедиции
"Дискавери" к Юпитеру люди узнали, что четыре миллиона лет назад другая
цивилизация коснулась планет Солнечной системы и оставила там свою визитную
карточку. Для них эта новость была откровением, но отнюдь не неожиданностью:
подобного ожидали уже не одно десятилетие.
недалеко от Юпитера с "Дискавери" произошла необъяснимая трагедия,
доказательства того, что ее причиной было вовсе не нарушение работы бортовой
аппаратуры, отсутствовали. Философские последствия открытия ЛМА-1 трудно
было преувеличить, однако человеческая цивилизация все еще оставалась
единственной во Вселенной. Теперь же положение изменилось. В нескольких
световых минутах от Земли - крошечное расстояние по космическим масштабам -
существовала цивилизация, способная создать звезду, и по причинам, известным
ей одной, уничтожить планету, в тысячу раз превосходящую размерами Землю. Но
еще более зловещим было то, что эта цивилизация дала понять, что знает о
существовании человечества: в последнем сообщении, переданном с борта
"Дискавери" из окрестностей Юпитера за мгновение до огненного рождения
Люцифера, уничтожившего космический корабль, говорилось:
земного неба (за исключением нескольких месяцев в году, когда она находилась
позади Солнца), наполнила человеческие сердца надеждой и страхом. Страхом -
потому что неизвестное, особенно если оно кажется всемогущим, не может не
пробудить этого первобытного чувства. Надеждой - из-за тех изменений в
политической жизни Земли, которые вызвало ее появление. Часто говорилось,
что только угроза из космического пространства способна объединить людей.
Никто не знал, является ли угрозой Люцифер, но не было сомнений в том, что
он бросил вызов человеческому разуму. Оказалось, этого было достаточно.
"Пастера"; иногда ему казалось, что он всего лишь сторонний наблюдатель.
Сначала он не собирался оставаться в космосе и ждал, когда поправится. К
удивлению и досаде врачей, на это ушло слишком много времени.
ясно, почему отказывались срастаться его кости. Просто ему не хотелось
возвращаться на Землю: ничто не связывало его с этим сверкающим бело-голубым
шаром, заслонившим половину неба. Бывали минуты, когда он понимал, почему
Чандра утратил желание жить. Флойд не полетел с первой женой в Европу по
чистой случайности. И вот Марион больше нет, память о ней, казалось,
сделалась частью чьей-то чужой жизни, а обе их дочери, обзаведясь
собственными семьями, стали для него пусть и вполне милыми, но совершенно
посторонними людьми. А вот Каролину он потерял по собственной вине, хотя,
если быть справедливым, у него не было выбора. Она никак не могла понять (а
понял ли он сам?), почему он решил променять дом и семью, созданные ими, на
многие годы в ледяной пустоте космоса, вдали от Солнца. И хотя Флойд знал -
еще до того как экспедиция достигла середины пути, - что Каролина не станет
ждать его, он отчаянно .надеялся, что Крис поймет и простит. Но и этого
утешения не осталось: слишком долго его сын жил без отца, и когда Флойд
вернулся, у Криса уже был новый отец, а у Каролины - новый муж. Разрыв был
окончательным. Флойд боялся, что рана в его душе никогда не заживет, но,
разумеется, с течением времени боль немного утихла.
желаниями. Когда он наконец после длительного лечения вернулся на Землю, в
его организме тут же появились столь тревожные симптомы - в том числе
подозрительно напоминающие некроз костей, - что его немедленно отправили
обратно в орбитальный госпиталь. С тех пор Флойд не покидал его (если не
считать нескольких полетов на Луну), полностью адаптировавшись к силе
тяготения на борту медленно вращавшегося космического госпиталя, которая
была в шесть раз меньше земной.
отчеты, принимал участие в бесконечных комиссиях, прилетавших на "Пастер",
соглашался давать интервью. Слава импонировала ему, и он пользовался ее
плодами - пока о нем помнили. Это позволяло отвлечься от душевных страданий.
просто не заметил течения времени.
числе Великое калифорнийское землетрясение, за которым он наблюдал с ужасом,
не в силах оторваться от станционных мониторов. При максимальном увеличении
и благоприятных метеорологических условиях на экране можно было разглядеть
отдельные человеческие фигурки, но, созерцая их с высоты небесного владыки,
невозможно было отождествить себя с крошечными точками, в панике покидающими
горящие города. Только камеры, расположенные на Земле, могли передать весь
кошмар происходящего. На протяжении этого десятилетия тектонические сдвиги в
политике происходили так же неумолимо, как и в земной коре, хотя результаты
этого обнаружились позднее. Разница была лишь в том, что политические
события развивались в обратном направлении, будто время начало отступать
назад. В доисторические времена на Земле существовал единый громадный
континент, Пангея, который позднее распался на части, а человечество,
Лукьяненко Сергей
Маркелов Олег
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Соломатина Татьяна
Перумов Ник