Чтение 11–й страницы книги ~Звезды в ладонях~

- Да, понимаем, - кивнул я. - Атака на Землю.

- И не только на Землю, - добавил Шанкар. - У меня с самого начала было подозрение, точнее сказать. - надежда, что галлийцы не намерены ограничиваться одной лишь Махаваршей, что они нанесут удар сразу в нескольких направлениях, по всем ключевым человеческим мирам.

- Но ведь на Земле больше нет людей, - заметила Рашель, все еще потрясенная недавним открытием. - Ее заселили габбары.

- Это не имеет значения, дорогая моя. Земля - все равно Земля. Это ЗЕМЛЯ - и все буквы в ее имени заглавные. Она - колыбель человечества, она - наш символ, мы все чувствуем генетическую связь с ней. Ее освобождение станет эпохальным, переломным событием, оно вернет людям надежду на возрождение всей нашей расы... - Шанкар помолчат, успокаиваясь. - Сколько же лет вы к этому готовились, Рашель? Десять, двадцать, пятьдесят? А может, все сто? Может, с самого начала блокады?

- Я не знаю, сэр, - растерянно ответила девочка. - Я даже не догадывалась, что происходит... происходит такое! И другие не догадывались - ведь у нас свобода слова, и если бы репортеры что-то пронюхали... Нет, конечно, у нас есть много политиков-радикалов, которые постоянно выступают за то, чтобы собрать огромный флот и освободить несколько ближайших человеческих планет. Но их поддерживает незначительный процент избирателей, а большинство голосует либо за либералов, либо за христианских демократов, которые всегда придерживались умеренной позиции и считали, что нельзя торопить события,

- А вместе с тем тайком готовились к тому, на чем громогласно настаивали радикалы, - подхватил Шанкар. - Знакомая ситуация, она не раз повторялась в человеческой истории. Я даже осмелюсь утверждать, что большинство радикальных партий тем или иным путем поддерживались вашей правящей коалицией. Своего рода разделение труда - одни выкрикивают воинственные лозунги, отвлекая на себя внимание, а другие втихомолку делают свое дело.

В разговор вмешался Агаттияр, который из машинного отделения слышал все по интеркому и теперь жаждал высказать свое мнение по этому поводу. Они с Шанкаром принялись спорить о том, на какие еще планеты может быть направлен удар, сколько понадобится людей и кораблей и, наконец, как долго готовилось к этому правительство Терры-Галлии. Затем они вдвоем набросились на Рашель и все-таки сумели выудить из нее информацию, о важности которой сама девочка даже не подозревала. Оказывается, примерно за неделю до отлета "Зари Свободы" в масс-медиа начали проскальзывать ненавязчивые намеки на то, что, согласно последним разведданным, чужаки намерены предпринять самую массированную атаку за все время блокады.

- Теперь ясно, - сказал из интеркома Агаттияр. - Людей готовили к объявлению всеобщей мобилизации. Десятки тысяч кораблей и боевых станций можно прятать где-то в глубинах Космоса, как на складе, но десятки миллионов солдат - нет. Их призвали на службу в самый последний момент, буквально за день до выступления. Полагаю, в условиях Терры-Галлии это вполне осуществимо.

- Да. - подтвердила Рашель. - У нас каждый взрослый мужчина имеет военную подготовку. Это обязательно. Правда, наши законы позволяют уклониться от службы в армии - по всяким там пацифистским соображениям, из религиозных убеждений и прочее, - но почти никто этим не пользуется. Ни одна уважающая себя девушка не подаст руки парню, который отказался от армейской службы.

Шанкар ухмыльнулся:

- Вижу, за последнее столетие вы стали нацией милитаристов. Однако при всем том вы не скатились до военной диктатуры, не распространили казарменные порядки на общественную жизнь и политику, не позволили, чтобы вами верховодили герои в погонах. И в этом ваше счастье. В этом счастье всего человечества - что вы, преклоняясь перед своими защитниками, не допускаете их к управлению государством. Окажись у вас военные при власти, они бы лет за десять погубили Терру-Галлию.

Я слушал их беседу вполуха, так как основное мое внимание было сосредоточено на управлении кораблем - а вернее, на контроле за тем, как бортовой компьютер выполняет программу сближения с яхтой. Тем не менее я не терял нити рассуждений, и особо меня заинтересовал один момент, связанный с планетами - кандидатами на освобождение. Когда мне выпала свободная минутка, я не преминул обратиться к Шанкару с вопросом:

- Вот вы, сэр, говорили о ключевых человеческих мирах. Вам не кажется, что в этом контексте Махаварша выглядит... ну, немного не к месту. Я, конечно люблю нашу планету - но вовсе не преувеличиваю ее значение. Она всегда была второразрядным миром и не претендовала на какую-то ведущую роль в галактическом сообществе.

- До войны да, безусловно. Но это было до войны, когда и Терра-Галлия не числилась среди лидеров. А сейчас многое переменилось, и Махаварша приобрела для человечества огромное значение.

- Какое же?

- А вы просмотрите на досуге разведданные по всем ныне существующим человеческим мирам и сами все поймете. Если не считать Терры-Галлии, то только на пяти планетах из тридцати семи, оставленных в распоряжение людей, численность населения не уменьшилась по сравнению с довоенным временем. Во всех остальных мирах сразу после капитуляции начался резкий демографический спад, и некоторые из них уже находятся на грани полного вымирания. Зато на Махаварше ситуация совершенно другая. Сейчас нас пять миллиардов - это больше, чем на Терре-Галлии, больше, чем на любой другой планете, за исключением девятимиллиардной Страны Хань. Тому есть целый ряд причин, и далеко не все они для нас лестные.

- А именно?

- Это уже отдельный и довольно долгий разговор. Все причины следует рассматривать в комплексе - тут и традиции, и национальный менталитет, и общественный строй, и еще многое другое. А что касается не слишком лестного для нас, то... Ну вот, например, такое: планету с пяти миллиардным населением держат в повиновении всего несколько тысяч чужаков - примерно по одному надзирателю на полмиллиона заключенных. И при такой охране за более чем сто лет оккупации случился лишь один-единственный серьезный инцидент - я имею в виду те события четвертьвековой давности. В течение столетия пять миллиардов человек жили в плохо охраняемой тюрьме и даже не пытались обрести свободу. Разве этим можно гордиться, капитан Матусевич?

Я ничего не ответил. Во-первых, отвечать было нечего, а во-вторых, наш корабль наконец приблизился к яхте, и я возобновил аудиовизуальную связь с пилотом Сигурдсоном.

Стыковка прошла без сучка и задоринки. Хотя "Зарю Свободы" и "Валькирию" разделяло без малого тысячелетие научно-технического прогресса, многие стандарты за это время не претерпели существенных изменений, и в частности это относилось к стыковочным узлам.

Когда яхта намертво пришвартовалась к нашему крейсеру, я в компании Рашели и Риты отправился встречать гостей из прошлого, а Шанкар остался за главного в рубке управления и следил за нами через мониторы внутренней связи.

У люка нас уже ожидал профессор Агаттияр - от машинного отделения к этому швартовочному модулю было идти ближе, чем с верхней палубы корабля.

- Ну что, - произнес я с притворной бесшабашностью, - готовы к встрече с нашими далекими предками?

Сначала, по моему приказу, компьютер лишь разблокировал внешний люк, и только убедившись, что утечка воздуха отсутствует, я позволил открыть его. Сквозь иллюминатор внутреннего люка мы увидели, как в шлюзовую камеру вошли двое - сам Лайф Сигурдсон (в жизни он оказался еще крупнее, чем на экране) и стройная чернокожая женщина лет тридцати, казавшаяся миниатюрной по сравнению со своим великаном-спутником.

Когда детекторы установили, что никакого оружия у наших гостей нет, я открыл люк и впустил их на борт корабля. Сигурдсон крепко пожал мне и Агаттияру руки (хватка у него была будь здоров), вежливо поклонился Рите и Рашели, а потом представил нам свою спутницу, которую звали Мелисса Гарибальди - по-моему, совсем не французское имя.

Женщина держалась настороженно и явно нервничала, находясь на борту корабля с Терры-Галлии. Я подумал, что, возможно, в прошлом отношение галлийцев к представителям других человеческих субрас было более резким и нетерпимым, нежели это изображали авторы исторического очерка. А может, дело было в самой Мелиссе, в ее комплексах. Может, она испытывала невольное чувство вины: ведь "новые" французы, потомки выходцев из Африки, постепенно вытеснили "старых" французов из родной страны и, по сути, вынудили их к эмиграции...

- Так вас всего двое? - спросил я, когда с приветствиями было покончено. - А у меня создалось впечатление, что с вами должен быть еще и бортинженер... забыл его фамилию.

- Шелестов, - напомнил Сигурдсон. - Григорий Шелестов. Да, он с нами, но немного запаздывает. Вот сейчас только помолится и придет.

- Помолится? - переспросил я.

- Ага. В данный момент наш Гриша страстно благодарит Господа за избавление от преследователей. - Сигурдсон ухмыльнулся. - Вы же знаете, все альвы такие набожные!

- Альвы?! - пораженно воскликнул я. - Ваш борт инженер - альв?

- Ну да. А что?

Засим последовала немая сцена.

Спустя примерно полчаса сцена была уже другая. Лайф Сигурдсон и Мелисса Гарибальди сидели рядышком на диване в кают-компании, потрясенные и оглушенные нашим коротким, но беспощадным рассказом о нынешнем положении человечества. Кроме них, в помещении находились также и все члены нашей команды, за исключением излишне горячего Арчибальда Ортеги, который жаждал немедленно прикончить чужака и которого я, во избежание эксцессов, отправил дежурить в рубку управления. Последним из присутствующих был бортинженер яхты "Валькирия" Григорий Шелестов - альв из породы рыжих альвов, принадлежащий к этнической группе альвов русскоязычных, или просто русальвов, православного вероисповедания.

В большинстве книг о внеземных расах альвов классифицировали как гуманоидов, хотя с точки зрения биологии это было в корне неверно. Строго говоря, к гуманоидам следовало относить лишь две расы - нереев-пятидесятников и карликов-дварков (видовые названия ninus hominoidus (нерей человекообразный) и homo nanos (человек карликовый)). Ну и еще, с большой натяжкой, габбаров - которые принадлежали к отряду приматов и семейству человекообразных обезьян.

Альвы же под эту классификацию никак не подпадали. Они были яркими представителями отряда насекомоядных (впрочем, не брезговавших мясом зверей, а также растительной пищей) и внешне выглядели как некая помесь обычной лохматой дворняги с кротом и небольшим кенгуру. Но, как ни странно, психологически альвы оказались наиболее близким к людям видом разумных существ. Они с легкостью интегрировались в человеческое сообщество, восприняли нашу культуру, традиции, этику и эстетику. Даже до контакта с землянами их система ценностей почти ничем не отличалась от той, которую исповедовали наши далекие предки из бронзового века, а легенды и сказания альвов поразительно напоминали мифы Древней Греции, Индии, Египта или Вавилона. Когда люди впервые прибыли в систему Бетельгейзе и ступили на поверхность восьмой от светила планеты, впоследствии названной Альвией, то они поразились тому, как столь отличные от землян существа сумели создать такую похожую на нашу культуру. Люди и альвы, несмотря на все свои видовые различия, быстро сумели найти общий язык и почти сразу прониклись глубокой симпатией друг к другу...

Однако сейчас на лицах людей в кают-компании крейсера "Заря Свободы" не было ни малейших следов симпатии к присутствующему здесь альву. Шанкар, сидя в кресле, держал бортинженера Шелестова под прицелом лучевого пистолета; его палец слегка подрагивал на гашетке, готовый в любой момент нажать ее. Рашель смотрела на альва с отвращением, Рита - с брезгливым любопытством, а Агаттияр был угрюм и задумчив. На коленях у профессора лежал снятый с предохранителя парализатор.

Что касается меня, то я в оружии не нуждался. По первой же моей команде бортовой компьютер мог убить или обездвижить альва из встроенных в стены кают-компании лучевиков и парализаторов.

Впрочем, пока все эти предосторожности были излишни. Альв Шелестов не проявлял никаких признаков агрессивности, он не пытался ни нападать на нас, ни убегать. По внешнему виду чужака мне трудно было судить об обуревавших его чувствах, но то, как он сутулился, как моргал близко посаженными глазами, как оттопыривалась его шерсть и подрагивали ноздри на вытянутой морде, позволяло предположить, что он поражен услышанным не меньше, чем его спутники-люди.

- Нет, это невозможно, - наконец произнес альв на скверном английском. - Я не могу в это поверить. Чтобы мои братья восстали против людей, своих благодетелей... Нет, здесь какая-то ошибка!

- Никакой ошибки, - жестко ответил Шанкар. - Твои соплеменники, как и пятидесятники с дварками, предали людей. Вы не затевали этой войны - но вы присоединились к нашим врагам. Вы фактически ударили нам в спину: ведь люди доверяли вашим расам, как самим себе, а в итоге оказалось, что мы пригрели на своей груди гадюку... вернее, целый клубок гадюк, которые, окрепнув и набравшись сил, принялись нас кусать.

Альв закрыл лапами морду. (Хотя, поскольку речь шла о разумном существе, следовало сказать "закрыл руками лицо").

- Это ужасно! - глухо проговорил он. - Это... это кощунственно! Как могли мои братья дойти до такого? Как могли они забыть, сколько добра вы для нас сделали? Ведь мы всем, всем на свете обязаны вам!

Когда вы пришли, мы обрабатывали землю деревянными плугами, а вы дали нам уникомбайны, научили нас мелиорации, гидропонике, селекции Вы пересадили нас с колесниц на гравикары и флайеры, помогли нам построить теплые и уютные жилища, объяснили, как правильно организовать государство. До вашего появления многие наши дети умирали от простого насморка, а вы открыли нам тайны своей медицины, научили нас лечить болезни. Пока вас не было, мы много воевали друг с другом за жалкий клочок земли или лесного угодья, а вы взяли нас за руку, вывели в Космос и сказали: "Смотрите, как много вокруг звезд. Если вам тесно на одной планете, ищите себе другие и заселяйте их. В Галактике хватит места для всех". До вас мы молились жестоким богам, которые постоянно требовали жертвы, и альвы резали на алтарях других альвов, чтобы задобрить своих злых богов. А ваши миссионеры сказали: "Это не правильные, плохие боги. Одно мыслящее существо не должно убивать другого, это неугодно истинному Богу. Если вам нужно кому-то молиться, то молитесь нашему Господу - доброму и милосердному, который любит все свои создания и не нуждается ни в каких жертвах"... Вы много для нас сделали. Вы поменяли нашу жизнь к лучшему и за одно столетие превратили нас в космическую расу. Вы всегда были нашими учителями, наставниками, старшими братьями. А теперь... теперь...

Альв убрал лапы, и я увидел, что его глаза блестят влагой, а мех вокруг них мокрый.

"Боже мой! - подумал я в растерянности. - Он плачет! Он в самом деле плачет..."

- Мир сошел с ума, - между тем продолжал Шелестов, и в его голосе слышались чисто человеческие нотки горя и отчаяния, - Мои братья, мои далекие потомки взбесились. Они потеряли память, они подняли руку на людей. Господь покарает их за это... Господь покарает всех святотатцев!..

Альв снова закрыл морду лапами и теперь уже разрыался по-настоящему.

Шанкар поставил свой пистолет на предохранитель и отвернулся.

- Не могу... - пробормотал старик удрученно. - Это выше моих сил. Он не тот чужак, которого я с удовольствием пристрелил бы. Нам следовало сразу убить его, нужно было не сдерживать Арчибальда...

Я испытывал похожие чувства. Будь передо мной пятидесятник, меня бы не остановили никакие рыдания и причитания. Мне было бы достаточно вспомнить про Вайолет... Но нет, лучше не думать об этом!

После недолгих раздумий я подозвал к себе Сигурдсона и спросил:

- Вы еще можете прикоснуться к этому... существу?

Он бросил быстрый взгляд на рыдающего альва и кивнул:

- Да, могу. Это же мой... - Сигурдсон явно хотел сказать "друг", но вовремя прикусил язык. - Это совсем другой альв, чем... чем те, которых вы знаете.

- Я вижу. Однако для меня, для всех нас, он остается врагом Нужно отвести его в шестую каюту, это у нас вроде каземата. Там уже сидит один человек, предатель, прислужник Иных. Думаю, он будет рад компании альва.

Сидевший рядом Агаттияр тихо произнес:

- Но будет ли сам альв рад его компании? Очень в этом сомневаюсь.

Встреча с "Валькирией" полностью переменила наши дальнейшие планы. Когда мы с Сигурдсоном водворили безутешного альва в шестую каюту и вернулись обратно, Шанкар предложил нам лететь не прямиком на Терру-Галлию, а в систему Пси Козерога.

- Это гораздо безопаснее, - утверждал он. - В локальном пространстве Дельты Октанты мы рискуем попасть под перекрестный огонь, если окажемся там во время очередной атаки Иных. А это, насколько я понял, случается довольно часто.

- Примерно раз в десять дней, - подтвердила Рашель. - Чужаки регулярно проводят "разведку боем", чтобы под ее прикрытием забросить к нам новых агентов и дать возможность предыдущим проскользнуть сквозь наши заслоны.

- В том-то и дело, - продолжал Шанкар. - Раньше мы рассматривали этот риск как неизбежный, у нас не было другой возможности связаться с галлийцами. Зато теперь она есть.

- А вы уверены, что к нашему прибытию флот еще останется в системе Пси Козерога? - спросил я, - Лично я в этом сомневаюсь.

- Почему?

- Из рассказа мистера Сигурдсона следует, что весь флот был собран в дром-зоне и выстроен в боевые порядки. - Я посмотрел на пилота "Валькирии":

- Ведь так, сэр?

Он кивнул:

- Совершенно верно. Насчет боевых порядков я, правда, не уверен, в военных делах я совершенно не разбираюсь, но что вся армада находилась в области дром-зоны - это факт.

- Следовательно, - подытожил я, - корабли уже были готовы к началу вторжения. Иначе они не маячили бы на виду, а скрывались бы где-то в глубинах Космоса. Пусть даже эта система необитаема и находится в стороне от основных путей, все равно военное командование не стало бы рисковать, базируя флот в дром-зоне. - Тут мне в голову пришло еще одно соображение:

- И кстати. Как следует из имеющихся в памяти компьютера разведданных, габбары держат свои патрули во всех необитаемых системах, которые соединены с Землей каналами первого рода. Стало быть, флот Терры-Галлии там вообще не базировался; Пси Козерога - лишь перевалочный пункт, последняя остановка на пути к Земле. Полагаю, что сначала в тамошнее локальное пространство вошло лишь несколько галлийских кораблей, которые перехватили и уничтожили вражеские патрули, прежде чем они связались со своим командованием. А в случае неудачи это можно был бы представить как обычную диверсионно-разведывательную вылазку галлийцев.

- Вы правы, капитан, - согласился со мной Шанкар. - Да и то обстоятельство, что яхту не обстреливали и даже не преследовали, свидетельствует о том, что они уже не особо заботились о сохранении тайны. Следовательно, атака должна была начаться в самое ближайшее время. Мистер Сигурдсон, когда вы встретились с флотом?

Тот посмотрел на свой наручный хронометр и ответил:

- Примерно восемь часов назад. Я немного подумал.

- Ну, тогда есть еще шанс, что мы успеем. Если, конечно, поторопимся.

- В любом случае, - заметила Рашель, - наши должны оставить там резерв.

- Значит, решено, - сказал я. - Летим к Пси Козерога.

Поднявшись в рубку управления, я вызвал карту Сектора Один и на глаз прикинул возможные маршруты. Звезду Дашкова и Пси Козерога разделяло сто шестьдесят парсеков, это минимум двенадцать скачков. Поскольку память компьютера содержала сведения о точном расположении областей входа-выхода всех каналов для каждой из семи миллионов здешних звезд, то на их поиски тратить время не пришлось бы, и при некотором везении мы смогли бы добраться до цели часа за три, максимум - за четыре.

Но был еще один вариант, хоть и требовавший гораздо больших энергетических затрат, зато значительно снижавший риск случайной встречи с противником и позволявший сэкономить столь драгоценное для нас время. Всего в одном скачке отсюда находилась звезда Хадар, Бета Центавра, имевшая исследованный канал второго рода, который напрямую вел к Пси Козерога. Обычно такие короткие каналы были бесполезны и использовались крайне редко, однако в нашем случае, когда речь шла не об экономии энергии и собственного бортового времени, а о скорости и безопасности, это было настоящим подарком судьбы. Простой расчет показывал, что при мощности работы резонансного генератора в 400 гигаватт переход от Хадара до Пси Козерога займет всего лишь тринадцать минут объективного галактического времени.

В конечном итоге это и решило наш выбор в пользу "затяжного прыжка". Оставив яхту "Валькирия" дрейфовать вместе с дром-зоной вокруг Звезды Дашкова (Сигурдсон был огорчен, но смирился с неизбежным), мы совершили скачок к Бете Центавра, а оттуда на сутки с лишним собственного бортового времени ушли в канал второго рода, чтобы через четырнадцать минут по времени галактическому выйти к системе Пси Козерога.

В самом начале "затяжного прыжка" Лайф Сигурдсон, который присутствовал в рубке, сидя в кресле наблюдателя, мертвенно побледнел и напряженно уставился на специальный дисплей, где выводились подробные сведения о работе резонансного генератора. Я прекрасно понимал его чувства - ведь совсем недавно его угораздило провести в гиперпространстве без малого тысячу лет.

- Боитесь? - сочувственно спросила у него Рашель.

- Да, боюсь, - честно признался он. - Похоже, у меня теперь стойкая фобия к "затяжным прыжкам".

- Не переживайте, - постарался успокоить его я. - Генераторы нынче не те, что были в ваше время. Они обладают пятью ступенями защиты, и за последние двести лет - я имею в виду довоенные двести лет - не было зарегистрировано ни единого случая, чтобы корабль исчезал в канале второго рода... Гм-м... Речь, конечно, идет об исследованных канатах. При прыжках "вслепую" исчезновения бывали. Некоторые из пропавших кораблей впоследствии объявлялись, проведя в гиперпространстве несколько лет или десятилетий, - просто оказывалось, что они попадали в чересчур длинные каналы, а их пилоты, понадеявшись на удачу, давали слишком малую мощность генераторам. Но некоторые, следует признать, так и не возвращались - возможно, их уносило куда-нибудь в запредельную область, к одной из блуждающих между галактиками звезд, а может, они попадали в район Галактического Ядра и там попросту гибли при выходе из канала. Однако, повторяю, это касается лишь прыжков наугад. А путешествия по исследованным каналам - штука вполне безопасная.

Судя по всему, мои слова немного успокоили Сигурдсона. Еще некоторое время он сидел, глядя на многочисленные экраны и датчики на своем пульте, затем как-то нерешительно прикоснулся к консоли.

- За эти тысячу лет, - промолвил он задумчиво, - наука и техника шагнули далеко вперед. Сейчас я чувствую себя, наверное, так же, как чувствовал бы средневековый рыцарь, попав в двадцатый век и очутившись за штурвалом самолета.

- Крайне некорректное сравнение, - тотчас отозвался через интерком Агаттияр, который дежурил в машинном отделении. - За время вашего отсутствия в науке не случилось ничего, что коренным образом перевернуло бы наше мировоззрение. Фактически, с тех пор как человечество достигло звезд, наша цивилизация шла по экстенсивному пути развития, без каких-либо существенных качественных скачков. Мы исследовали и осваивали Галактику, делали открытия, совершенствовали свою технику, однако со времени обнаружения Марушкопулосом гиперканалов ничего переломного, ничего эпохального, по сути, не произошло. Да и общество с началом межзвездной экспансии человечества практически затормозило свое развитие. Выходец из средневековья, оказавшись в двадцатом веке, просто не смог бы сориентироваться в окружавших его реалиях. Вы же отнюдь не кажетесь нам отсталым дикарем, а мы в ваших глазах выглядим почти такими же, как ваши современники. Ваш двадцать седьмой век и наш двадцать шестой не разделяет культурная, социальная и научно-техническая пропасть. Мы общаемся с вами на равных, хорошо понимаем друг друга, вам известны все принципы, на основании которых функционируют устройства нашего корабля, а космические полеты для вас дело привычное. К тому же вы квалифицированный пилот, и проблема только в том, чтобы разобраться во всех внесенных за последнюю тысячу лет усовершенствованиях. Я уверен, что вы справитесь с этим за считанные дни.

- Ну, вы преувеличиваете, - смущенно произнес Сигурдсон.

- Вовсе нет, сэр. Здесь у нас есть виртуальные тренажеры-симуляторы, пойдите попрактикуйтесь на них, и я могу поручиться, что всего за пару-тройку часов вы вполне освоитесь с новой системой управления. - Агаттияр повернулся лицом к камере, которая передавала изображение на экран моего монитора:

- Как вы думаете, капитан?

- Я думаю точно так же, - ответил я, с ходу сообразив, к чему клонит профессор. Он хотел отвлечь нашего гостя от мрачных мыслей об утраченном тысячелетии, о потерянных друзьях и родных, о том бедственном положении, в котором ныне оказалось человечество. Ну а что может быть лучшим утешением Для пилота, как не управление кораблем - пусть даже виртуальным...

Я поднялся с кресла, передал вахту Рашели и обратился к Сигурдсону:

- Пойдемте, Лайф. - Мы уже стали называть друг друга по имени. - Я покажу вам наши симуляторы и объясню, как с ними работать.

Сигурдсон без раздумий согласился, я отвел его в тренажерный зал и помог ему войти в нужную виртуальность. Я немного опасался, что может возникнуть языковая проблема - тренажеры, в отличие от бортового компьютера, на английский не переключались, - но оказалось, что Лайф отлично владеет французским и не нуждается ни в каких переводчиках.

Оставив Сигурдсона тренироваться, я направился в медсанчасть, где сейчас находилась Рита, присматривавшая за Мелиссой Гарибальди. В отличие от Лай-фа, с его нордической сдержанностью, Мелисса восприняла все происшедшее чересчур эмоционально, и в конце концов Рите пришлось вколоть ей смесь антидепрессантов с транквилизаторами. Женщина вскоре уснула, однако сон ее был тревожным и неспокойным, поэтому Рита не рисковала оставлять ее одну.

Также спали Ортега с Шанкаром. Я отправил их по своим каютам сразу после того, как мы соверши та скачок к Бете Центавра и не обнаружили там никаких неприятных сюрпризов. Через девять часов эта пара должна была сменить нас с Агаттияром. Что же касается Рашели, то ей отводилась роль "вольного художника" - она уходила отдыхать, когда ей хотелось, и попеременно дежурила то с нами, то с "дедушкой Радживом" и "дядей Арчи".

В лазарете я застал Риту, дремавшую на диване, а за перегородкой на широкой мягкой койке спала Мелисса Гарибальди. Расслабленное выражение лица женщины и ровное, размеренное дыхание свидетельствовали о том, что она наконец успокоилась.

- Ну как дела? - спросил я у Риты.

- Да вроде нормально, - ответила она, протирая глаза. - Кажется, лекарства подействовали. Но, боюсь, это еще не конец. Ей понадобится помощь квалифицированного психолога.

- Она что, такая ранимая?

- Все люди ранимые, Стас. Тем более при таких обстоятельствах. Оказаться за тысячу лет от своей родной эпохи... - Рита зябко повела плечами. - Мистеру Сигурдсону тоже не обойтись без курса адаптации. Просто он более уравновешен и не так открыто выказывает свои эмоции. К тому же Мелисса потеряла гораздо больше, чем он. Насколько я поняла, Сигурдсон по натуре одинокий волк, космический странник. А у Мелиссы была семья - муж и две маленькие дочки-близняшки.

- Вот как? - удивился я. - А мне почему-то казалось, что они с Лайфом любовники.

- Нет. Сигурдсон просто друг их семьи. Впрочем, я допускаю, что он влюблен в Мелиссу. И теперь - но это только мое предположение, учти, - он находит определенный позитив в своей нынешней ситуации. Мужа Мелиссы давно нет в живых, а он остался единственным близким ей человеком во всем этом чуждом для них мире.

- Ясненько, - сказал я, присел рядом с Ритой на диван и обнял ее за талию. - Кстати, о любовниках. Как насчет того, чтобы немного поразвлечься. Мы не потревожим твою пациентку?

Она прильнула к моей груди.

- Если мы не станем сильно шуметь, то все в порядке.

- А если станем? Если мы будем плохими мальчиком и девочкой? Очень-очень плохими, как сказала бы Рашель.

Рита подняла голову и улыбнулась:

- Тогда нам лучше перейти в соседнюю палату. Там можно шуметь сколько угодно.

Примерно через час я покинул медсанчасть в отличном настроении и вновь поднялся в рубку управления. Вместо Рашели я застал там Агаттияра, чье внимание было сосредоточено на экране интеркоча, который транслировал изображение из шестой каюты. Я шагнул было к пульту, чтобы выключить его, но профессор решительным жестом остановил меня:

- Погодите, мистер Матусевич. Вы только послушайте - это очень занимательно.

Между тем на экране альв Шелестов говорил, обращаясь к Ахмаду:

- Я тебя не понимаю, брат-человек. Ты несешь ужасную несусветицу. Какая дискриминация? Какой геноцид? Люди - самые добрые, самые гуманные существа во Вселенной. Они всегда относились к нам лучше, чем даже к самим себе. Они вывели нас из дикости, сделали цивилизованной нацией, подарили нам целые планетные системы, помогли освоить их и колонизировать. А ты говоришь - истребляли и притесняли. У тебя что-то не в порядке с логикой. Если бы люди хотели нас истребить, то сделали бы это сразу, еще на Альвии. Мы со своими мечами и луками даже дня не продержались бы против ваших бластеров и плазмотронов.

- Ты отсутствовал тысячу лет... - начал было Ахмад, но альв запальчиво перебил его:

- А хоть и две тысячи! Хоть и десять тысяч! Я не верю и ни за что не поверю, что люди так изменились. Они прекрасные и благородные, они сделали много добра для нас. И не только для нас, но и для всех других разумных существ в Галактике. Они потратили столько сил, столько времени, столько средств, чтобы помочь нам встать на ноги. Зачем, спрашивается? Чтобы потом притеснять и истреблять?

- Чтобы потом беззастенчиво эксплуатировать вас, сделать своими слугами и рабами, - чуть ли не менторским тоном заявил Ахмад. - Ты ведь с двадцать седьмого века, так? Значит, ты должен знать о том, как в две тысячи пятьсот семьдесят третьем году сорок тысяч альвов и дварков были захвачены и отправлены на рудники планеты Урании-пять. Около двух тысяч там и погибло, а половина из тех, что вернулись, позже умерли от последствий лучевой болезни. Это, по-твоему, не геноцид?

- Да, я знаю об этом позорном эпизоде, - сказал альв. - И знаю также то, что люди, которые сделали это, были преступниками и заплатили за свои злодеяния. Знаю я еще и то, что среди этих преступников были не только люди, но также и алъвы, и дварки. В каждой семье не без уродов, а это как раз и были выродки, отщепенцы, позор всех наших рас. Кроме того, ты забыл упомянуть, что именно отряд земных коммандос уничтожил этот преступный синдикат и освободил альвов с дварками из рабства. Так что ты лукавишь, друг-Ахмад, ты передергиваешь факты, искажаешь их в угоду своим убеждениям. Теперь ты, наверное, станешь приводить примеры более поздние, о тех случаях, которые мне неизвестны, и я не смогу поймать тебя на лукавстве. Но я твердо знаю одно: люди - именно люди в целом, а не отдельные, худшие их представители, - не способны причинить зла другим разумным расам.

- О да, конечно, они желали вам только добра, - саркастично отозвался Ахмад, мигом переменив тактику. - Точно так же, как в девятнадцатом и двадцатом веках североамериканские и европейские империалисты желали добра отсталым народам Азии, Африки и Латинской Америки. Они вроде бы помогали им развивать экономику, науку и медицину, несли им свободу и демократию, а на самом деле эксплуатировали их дешевую рабочую силу и природные ресурсы, наживались за счет стран третьего мира. Благополучный Запад, так называемый "золотой миллиард" человечества, жил в достатке и богатстве, а все остальные влачили жалкое, полуголодное существование.

Альв Шелестов покачал головой:

- К сожалению, я мало что знаю из докосмической истории Земли, поэтому не могу судить, говоришь ты чистую правду или опять искажаешь ее. Но в отношении людей с другими расами не было ничего подобного. Да, вы жили лучше, чем мы, гораздо лучше. Человеческая цивилизация была самой богатой, самой могущественной в Галактике. Однако и в Космос вы вышли раньше всех! Вышли - и привели туда остальных. Если даже ты и прав, если даже люди наживались за счет других рас, то вы просто восполняли те затраты, которые понесли, помогая нам достигнуть звезд. Мы, альвы, и все другие расы перед вами в неоплатном долгу.

- А как насчет уничтожения вашей самобытной культуры? - продолжал стоять на своем Ахмад. - Вот твой родной язык русский. Это земной язык. И имя V тебя русское. И веришь ты в человеческого Бога, да куда же делось все ваше исконное, альвовское? Где ваши языки, традиции, верования? Я скажу, где: люди уничтожили их!

Альв поднялся с кресла, в котором сидел, и пристально посмотрел на своего собеседника.

- А вот по поводу Господа ты не богохульствуй! - произнес он сурово, - Истинный Бог для всех один - и для людей, и для альвов, и для дварков, и даже для безбожников габбаров. Что касается исконно альвовских языков, то да, это наша большая беда. Именно наша - потому что люди тут ни при чем. Ни русские, ни бразильцы, ни американцы, ни японцы не принуждали нас говорить на своих языках, даже наоборот: ваши ученые-филологи создали для всех наших языков алфавиты, унормировали их, дополнили специальной терминологией - короче, сделали из них полноценные языки, пригодные для высокоразвитой космической цивилизации. Но наши предки не оценили этих усилий. Они решили, что станут умнее и сильнее, если заговорят на земных языках... И кстати, ты разговариваешь по-английски. Но ведь ты, кажется, индус. Как же так вышло?

- Вот, получай! - вполголоса прокомментировал Агаттияр.

Однако Ахмад ничуть не растерялся:

- Тут мы с тобой товарищи по несчастью, друг мой альв. Колониальная политика британцев привела к тому, что многие индусы, как и представители других народностей Индии, стали общаться на английском языке.

- Однако же вы не объявили из-за этого войну Великобритании?

- Ну... нет.

- Вот то-то же! Что случилось, то случилось, и с этим нужно смириться. Я согласен, что мы, альвы, могли бы создать свою особую культуру, и это было бы замечательно. Но мы не сумели - и это наша вина, а не ваша.

- Нет, наша! Мы не должны были вмешиваться в вашу жизнь, мы должны были предоставить вам возможность следовать по естественному историческому пути. Вы бы и сами, без нашей помощи, достигли звезд.

- На это потребовалось бы как минимум три тысячи лет, - возразил Григорий Шелестов. - Три тысячи лет кровопролитных войн, голода, болезней, страданий. Сотни поколений альвов, живущих в беспросветном мраке невежества... Неужели вы смогли бы спокойно наблюдать за этим? Нет! Вы, люди, слишком добрая и гуманная раса. Вам больно было смотреть даже на этих злобных габбаров, которые без устали лупили друг друга дубинками по головам. Мы вас предупреждали, просили: оставьте их в покое, эти существа никогда не станут цивилизованным народом, они просто поменяют дубинки на лазерные ружья, а внутри останутся такими же дикарями. Но вы не послушались нас, вы принесли им цивилизацию, которой они не заслуживали... И я уверен: это габбары с оборотнями-пятидесятниками виноваты во всем, что случилось. Им чуждо чувство признательности, они не ведают, что такое благодарность. Но я не представляю, как могли мои братья-альвы пойти у них на поводу. Это выше моего понимания. Это... это какое-то безумие! Мы попали в ужасное время - время, когда попраны все божеские законы...

С этими словами альв вразвалку прошел в свободный угол каюты, опустился на колени и что-то забормотал на незнакомом мне языке. Компьютер услужливо перевел:

- Отче наш, иже еси на небеси...

Агаттияр отключил интерком и повернулся ко мне:

- Ну, что вы об этом думаете? Я растерянно пожал плечами:

- Даже не знаю. Кто из них прав?

- Каждый по-своему. У каждого своя правда, и в этом весь трагизм нынешней ситуации. Беда случается не тогда, когда правда сталкивается с не правдой; обычно правда, как это ни патетично звучит, побеждает. Но если в конфликт вступают две разные правды, то победивший, как правило, становится не правым. Он просто нивелирует свою правду своей же собственной победой, надругательством над другой правдой.

Профессор ненадолго задумался, потом снова заговорил:

- Вот вам такая аналогия. Не очень корректная, впрочем, но все же... Представьте себе компанию мальчишек, которыми верховодит паренек постарше. Мальчики смотрят на него снизу вверх, для них он непререкаемый авторитет, и каждое его слово - закон. Паренек многое знает и умеет, он учит своих младших товарищей разным полезным вещам, он сильный, и с ним не страшно даже ночью в лесу. Словом, идиллия. Пока что сплошная благодать, вы согласны?

- Да, - кивнул я, уже начиная понимать, к чему ведет Агаттияр.

- Но вот прошли годы, - продолжал он. - Мальчики стали подростками, а тот паренек уже превратился во взрослого юношу. В какой-то момент ситуация изменилась, но юноша не заметил этого. Для него эти ребята по-прежнему оставались детьми, и обращался он с ними соответственно. Он уже не был настолько умнее, настолько сильнее и опытнее их, но все еще имел над ними огромную власть. Подросткам это не нравилось, они начинали исподволь роптать, однако не решались подойти к своему вожаку и прямо сказать: "Мы уже выросли, мы стали другими. Ты, безусловно, среди нас самый главный - и все же давай пересмотрим наши отношения". Но ребята так не поступили. Вместо этого они собрались тайком в кружок и ну вспоминать былые обиды:

"Он часто давал мне подзатыльники..."

"А надо мной он насмехался..."

"Он подавил мою личность, не позволил мне стать тем, кем бы я стал без него..."

"А у меня когда-то отнял карманные деньги..."

Ну и так далее в том же духе. В конце концов ребята так раззадорили себя, что некоторые из них отправились выяснять отношения со своим вожаком. Они вместе набросились на него - сначала не всерьез, а скорее шутки ради, но вскоре убедились, что он совсем не такой сильный, как им казалось раньше. А тогда и те подростки, что стояли в стороне, присоединились к своим товарищам, им тоже захотелось поучаствовать в низвержении своего недавнего кумира. Вот так и закончилась вся идиллия.

Пару минут я размышлял над услышанным.

- Получается, что по-своему эти ребята были правы: они уже выросли, а их вожак по-прежнему обращался с ними как с малыми детьми. Но, когда они принялись избивать его, вся их правда сошла на нет. Потому-то они и вспомнили все мелкие обиды и недоразумения, которые всегда случаются даже между самыми близкими друзьями. Они убедили себя в том, что он всегда желал им зла, что их поступок вполне оправдан, что они фактически защищались, избавляя себя от жестокой тирании.