Валерий, что еще у тебя?
как-то... очень много удалось бы узнать, понимаете?
очень не простая, орбита непостоянная... Ну, в общем, наука разберется,
что к чему... Все у тебя? Мне звони только в особых случаях,
консультируйся с Рыбаковым. Будь здоров.
окне неподвижный силуэт на фоне карты мира, висевшей на стене. Он вошел в
прихожую. Тетя Соня высунулась их кухни, поманила его пальцем, громко
зашептала:
а он стоит у окна, бормочет, на вопрос не ответил... Боюсь, вылезет сейчас
из окна, вскарабкается на крышу, они ведь знаешь какие, лунатики...
к двери. Лица его Валерий не видел, но почему-то и не хотелось ему сейчас
увидеть лицо Ура...
полуприкрытых глазах было странное выражение оцепенелости, опустошенности.
Сделав два-три неверных шага, Ур нащупал край дивана и сел, обхватив
голову руками.
сполз с дивана на коврик. Растерянный Валерий метнулся было на кухню -
принести воды, но тетя Соня опередила его. Она уже успела отсчитать
двадцать пять капель Зеленина - капель, которые предпочитала всем
лекарствам, - и велела Уру выпить. Было похоже, что Ур не слышал ее
призывов, но вдруг, как бы прозрев, он увидел перед собой стакан, схватил
его и с жадностью выпил. В следующий миг на его лице отразилось
отвращение. Он обвел взглядом комнату, посмотрел на тетю Соню, на бледного
Валерия и сказал:
газировкой. Дыхание его стало свободным, глаза прояснились. Отставив
последний стакан, он погладил Валерия по плечу и слабо улыбнулся. Так
улыбается провинившийся малыш старшему брату, желая избежать наказания.
подавил внезапное желание погладить Ура по плечу. Он только сказал:
подписчиком журналов "Нива" и "Вокруг света". Давным-давно все эти журналы
с приложениями, накопившиеся за много лет, были по требованию Фарберовой
жены изгнаны из квартиры и свалены на чердаке. Состарился сам Фарбер,
умерла его жена, обветшали позабытые журналы. Многие из них были пущены
соседями на хозяйственные нужды в годы войны, когда было трудно с бумагой.
клад. Сколько волшебных часов провел он на чердаке, среди рухляди и
мокрого белья! Трудолюбиво собрал он, страничка за страничкой, выпуски
Жюля Верна - тут были романы, не переиздававшиеся многие десятки лет:
"Маяк на краю света", "Золотой вулкан", "Братья Кип", "Два года каникул".
Тут были "Эрик Светлоокий" Хаггарда, и "Затерянные в океане" Жаколио, и
научно-фантастические книжки Александра Богданова, Виктора Гончарова,
Зуева-Ордынца.
безвозвратно потерянных страниц. Лучше других авторов сохранился
Бь"рнстьерне-Бьернсон. После некоторой тренировки Валерий научился
произносить эту фамилию почти без запинки. Но слезливые герои Бьернсона
ему не нравились. Он отдавал предпочтение пиратам капитана Мариэтта,
морским бродягам Де-Вер Стекпула, трапперам Джеймса Оливера Кэрвуда.
себе в комнату и как умел переплел. От этих книжек и пошла его любовь к
морю и к мореплавателям. Он представлял себя то капитаном Головиным, то
капитаном Куком. То он видел себя на борту шлюпа "Мирный" и вместе с
кем-нибудь из лазаревских офицеров делал в вахтенном журнале запись,
поражавшую его воображение: "...неведение о льдах, буря, море, изрытое
глубокими ямами, величайшие поднимающиеся волны, густая мрачность и
таковой же снег, которые скрывали все от глаз наших, и в сие время
наступила ночь; бояться было стыдно, а самый твердый человек внутренно
повторял: боже, спаси!"
всю жизнь.
дело задавая Валерию вопросы: что такое кабестан, что такое флибустьер,
княвдигед, суперкарго?..
моря. Да еще газеты. Еще он облюбовал найденную на дне книжного шкафа
рваную книжку двадцатых годов в желто-голубой обложке - учебник доктора
Жемчужникова "Плавание и прыжки в воду". Он ее штудировал, как иной
старательный студент - курс сопротивления материалов. Он ложился животом
на диван и отрабатывал плавательные движения, рекомендованные доктором
Жемчужниковым. Переворачивался на спину и, шумно дыша, махал руками и
пинал ногами диванные подушки.
тебя на пляж, посмотрим, как ты поплывешь.
приготовка.
дочитывал купленную на днях книгу Вассермана "Каспар Хаузер". Напротив
него Ур устроился с ногами на диване, склонил черноволосую голову над
томиком "Неведомых земель" Хенига. Быстрота, с которой он перелистывал
книгу, раздражала Валерия.
перелистываю.
странице.
паропамисадов гориста и тогда так была покрыта снегом, что только с трудом
можно было проходить по ней. Впрочем, множество деревень, снабженных всем,
кроме масла..."
он поспешно, увидев, что Ур собирается встать. - Я хотел сказать -
достаточно. А что это за земля паро... черт, не выговоришь...
паропамисадов?
Ты-то сам не из этих мест, случайно?
привычке, сидя на диване, поджимать ноги можно подумать, что ты
происходишь с Востока. Теперь понятно?
Востока.
углубился в другую книгу. Возле него на диване много было раскидано книг,
среди них и вузовские учебники математики и физики. Ур необычайно быстро
освоился с математическими терминами и перелистывал страницы, испещренные
уравнениями и формулами, еще быстрее, чем страницы географических или иных
популярных изданий. Вот и теперь Валерий, искоса посматривая на Ура,
видел, как он небрежно листает толстый учебник высшей математики. Валерий
сам давно уже собирался засесть за этот учебник, освежить в памяти
кое-какие сведения, которые могли понадобиться для диссертации.
Ур застрял на какой-то странице, и Валерий не без злорадства подумал;
"Ага, голубчик, сел на мель".
контрвариантной тензорной плотностью первого ранга, то получим..."
книге не упоминаются артисты и спортсмены.
Карлом В"йле и французским историком Жоржем Вейлем он обнаружил
принстонского математика, автора одной из неудачных теорий единого поля
Германа Вейля.