зазвенела и обожгла ее пальцы холодом. Белороза положила ее на ковер рядом
с собой.
будущее далеко. Я даже не знаю, будешь ли ты жива или нет сегодня к
вечеру, но знаю, что дом этот уже не будет стоять на этом месте завтра. Да
каждая ваша судомойка понимает это. Так что заверни меня лучше в тряпку
поневзрачнее и захвати с собой. Отдай меня чужеземцу и накажи ему бережно
хранить меня до срока. Он поймет.
фигурку. - Чтобы он хранил наше домашнее божество? И что за чужеземец?
жертвоприношения близится. Варвары уже жгут костры на холмах.
от страха. Она вспомнила улыбающийся портрет наверху.
отважной, и за тобой придут другие. Будь отважной, и мы добьемся отмщения.
свертка, поспешила Белороза во дворец. Небо уже светлело, солнце играло на
печных трубах и черепичных крышах Кайлама. Ветер нес по темным еще улицам
легкий соленый аромат моря. По городу бесцельно слонялись собаки,
озадаченные тишиной и отсутствием людей. В порту должно быть все
по-другому. В порту сейчас толпы обезумевших людей рвутся на последние
отходящие корабли. Детский плач, крики...
Кайлама поднял знамя восстания. Утом станет последним. Бежать из Утома
будет уже некуда. Так что месть варваров начнется с портовых городов:
Кайлам, Иомбина и все остальные по очереди. Вполне возможно, Вандок сможет
поделить свои силы, послав половину расправляться с восточным побережьем,
пока сам занят западным. А почему бы и нет? Армии, способной противостоять
им, больше не существует. Страна беспомощна. Обнажена, беззащитна и лежит,
покорно распростершись на земле...
нищий сгорбившись сидел на ступенях. Сколько она себя помнила, этот слепой
старик всегда сидел здесь. Удивляет ли его тишина? Объяснил ли ему
кто-нибудь, в чем дело? Или он просто решил, что там, где шансов спастись
нет почти ни у кого, слепому старику и вовсе не на что надеяться? Она
пожалела, что не захватила с собой денег. Дома от них все равно никакой
пользы, а так старик по крайней мере умер бы счастливым от внезапно
свалившегося на него богатства.
сияющему портику.
единственное приметное здание в городе. Вандок начнет отсюда, с места
гибели его отца.
не похитили его, чтобы сделать своим богом. Очень недолго здесь был храм
Колима, когда Кайламу удалось похитить дитя-бога Иомбины. А потом пришли
варвары, и богов больше не стало. С тех пор храм служил дворцом
губернатора. В редких случаях, когда царь переходил горы поохотиться в
южных колониях, он служил также царской резиденцией.
сокрушенно дочери Утрозвезд. - Если бы они поселились здесь и жили бы
среди нас, мы бы смогли просветить их! Поколение, возможно, два, и
поселившихся с нами варваров уже было бы не отличить от местных. Ханнаил
был слишком умен - или его бог. Тот или другой увидели эту опасность. Вот
они и посылают своих сыновей терзать нас, но отзывают их обратно, чтобы
браки заключались только в пределах их племен, и потом посылают новое
поколение грабить и убивать. Наша страна - не вассальное государство, для
них это всего лишь охотничьи угодья.
Страх вернется потом. Страх смерти, страх боли. Не думай об этом! Думай об
отмщении! Думай об отце, отважно встретившем смерть на поле битвы. Много
людей говорили ей, что смерть отца была славной. Смерть - это страшно,
откуда бы она ни пришла. Она уверена, отец отважно встретил смерть. Но его
смерть не была славной, смерть славной не бывает...
пустое место, хотя на потолке еще сохранилась красивая резьба. Варвары
сбили все украшения, до которых смогли дотянуться, и многие из тех, кто
был здесь раньше желанным гостем, нашли здесь свою смерть. Мужчин и женщин
морили в этом зале - в клетках, голодом, сжигали, распинали, четвертовали,
обезглавливали. Насиловали.
повстанцы объявили его плахой, и Утрозвезд собственноручно отрубил на нем
голову царю Гросалю. На месте трона стоял дубовый стол совета, и каждый
день здесь заседали магистраты, а люди сотнями приходили сюда и в
благоговейном молчании смотрели на них, восхищаясь восстановленной
демократией, той свободой, про которую им рассказывали их деды.
улицы, но в нем оказалось полно народа. Четверо или пятеро сидели за
столом. Сотня или больше стояли вокруг в мрачном молчании. Они пришли
увидеть закат, угасание пламени, горевшего так недолго.
сюда увидеть конец недолгой мечты. Значит, не все горожане попрятались в
холмах или ждали очереди на корабль.
сопротивления, те, кто выжил. Старый Чистохрабр Фарнский, седой и
согбенный. Высокосил Калинтский с рукой на перевязи и повязкой на
голове... Это он первым сказал ей, что смерть Утрозвезда была славной. Она
даже узнала вдов на заднем плане. Побежденные, потерявшие близких,
раненые... В горле ее застрял ком. Человеческие обломки Кайлама.
пока ожидающее ее испытание было неизбежным... Но теперь без этого,
возможно, удастся и обойтись... Может, надежда - это тяжелее, чем
неизбежность? Вздор! Она расправила плечи. Но как ей миновать всех этих
упырей, этих зевак у трупа?
говорившего. Потом посмотрела повнимательнее.
аккуратно одетый. Его короткую бороду уже тронула седина. Кудрявые волосы
начинали седеть; стрижка - какая-то странная. В лице его не было ничего
особенного, и все же...
незнакомец, в свою очередь внимательно рассматривая ее.
Междуморье таких не встретишь. Он был первым мужчиной без меча или по
крайней мере без палицы, которого она видела за последние несколько
недель. Да и голос его звучал немного странно, а от одежд пахло морем. Он
был одет в просоленные моряцкие штаны и открытую спереди рубаху, которая
была когда-то довольно дорогой. Теперь она вылиняла и порвалась. У ног его
лежал узел.
может, он всегда такой любопытный. Он отличался той же спокойной
уверенностью, что ее отец так часто... что была у ее отца.
задерживаться.
и что-то неуловимо печальное.
была битва. Я опоздал на нее. - Он нахмурился. - Странно все это!
разговор.
важно. А ты кто?
знатную даму.
более лучше здесь не задерживаться.
человеку?