шиворот. Юстин взвыл от отвращения, воем разбудил соседей и получил тумака
от бородатого. Воздух в комнате сделался за ночь таким плотным, что из него
можно было, наверное, отливать свечи.
велели умыться. Холодная вода вернула отупевшему Юстину способность
соображать; отойдя в сторонку, он сосчитал товарищей по несчастью -- вместе
с Юстином их оказалось сорок девять человек! Слишком много, чтобы
содержаться в одной комнате с низким потолком, но явно недостаточно, чтобы
пополнить армию.
считали тысячами. Кормили по двадцать человек из одного котла, содержали в
чистом поле, в загородке, будто скот. Нет, сорок девять человек -- слишком
мало для рекрутского набора...
Юстиновой судьбе...
переднике взялся наполнять кашей глиняные миски. Мисок тоже было сорок
девять; тучный юноша не наелся, а плечистый парень с неприятными черными
глазами попытался отобрать порцию у мальчика, однако встретился взглядом со
скучающим стражником в углу двора -- и раздумал. Поев, Юстин приободрился;
узникам дали возможность справить естественные надобности и привести себя в
порядок, а потом выстроили вереницей и повели куда-то, и вскоре Юстин вслед
за прочими очутился в высоком просторном зале, прохладном и вовсе не душном.
поигрывая кнутами, бесстрастные воины в шелковых плащах поверх кольчуг.
Юстин оказался на левой стороне неровного строя -- рядом с Акиром и
мальчиком.
без головного убора, с лысеющей, ловящей блики макушкой. Остановился посреди
зала, окинул взглядом оробевших узников; кивнул кому-то, невидимому в
проеме:
вкатили и осторожно установили у противоположной стены тележку. На тележке
помещался серебряный поднос, а на подносе возлежала, поднимая и опуская
бока, необъяснимых размеров серая жаба.
полмгновения опередив общий вздох удивления и ужаса.
серебряном блюде, была размером с хорошую собаку. Бока ее -- Юстин разглядел
-- были покрыты жесткой седой шерстью, влажная спина поблескивала, это
обстоятельство чем-то роднило гигантскую жабу и лысого человека.
широким горлом. Откуда-то взялся лекарь в черном одеянии и черном же
колпаке, поставил на пол объемистый саквояж, вопросительно воззрился на
лысого.
из-за уха черное перо и нежно пощекотал жабью морду.
задрожал в воздухе длинный клейкий язык.
который из бледного сделался теперь синим.
ланцетом. Юноша охнул; в подставленный кем-то тазик звонко закапали капли.
Юстин стоял сбоку -- и поэтому отлично видел все.
тут же перехватил руку юноши широкой лентой пластыря; жаба совсем
по-человечьи пожевала губами, потом широкая пасть открылась, и все -- лысый,
стражники, лекарь, Юстин -- услышали глухое утробное:
уволокли в дверь направо, в то время как лысый вытащил из своего кувшина
что-то небольшое, извивающееся и положил на требовательно вытянувшийся жабий
язык. Прежде чем жаба сглотнула, Юстин успел догадаться: кормом ей послужил
обыкновенный домохранец.
Юстину затрещину. Лекарь завернул ему рукав, полоснул ланцетом -- бородатый
не дрогнул; закапала кровь, жаба слизнула каплю, подумала и изрекла:
стражники вели уже следующего Юстинового товарища, на ходу поддергивая тому
рукав...
стоял, разглядывая жабу, пытаясь понять, страшно ему или нет.
тогда, когда Хозяин Колодцев бросал монетку. Будущее возникает
ежесекундно...
приговор то немедленно, едва получив каплю чьей-нибудь крови, а то
задумывалась на минуту, и тогда лысый доставал из кувшина очередного
домохранца и начинал соблазняюще вертеть у жабы перед глазами. Прошли
странное испытание первые десять человек; три было "да", семь -- "нет".
Прошли испытание двадцать; восемь было "да", двенадцать -- "нет". Юстин
чувствовал, как нарастает волнение; он стоял сорок восьмым, перед ним к жабе
отправился Акир, и, попробовав его кровь, жаба сразу же сообщила:
протянул руку с уже поддернутым рукавом; лекарь, порядком уже усталый,
полоснул ланцетом, но Юстин не почувствовал боли. Липкий жабий язык был
совсем близко; Юстинова кровь, рубиново-красная, закапала в таз, брызги
полетели на штаны -- жаба не сразу нашла языком летящую каплю. Наконец
приняла кровь и сглотнула; Юстин ждал. В зале оставались только он -- и
напуганный мальчик за его спиной (не считая, разумеется, лысого, лекаря,
стражников и жабы).
по-настоящему.
пустого кувшина полудохлого придавленного домохранца. Юстин гадливо
отстранился; домохранец был в обмороке, шесть его ножек безвольно болтались,
когда лысый тряс приманкой перед полуприкрытыми глазами жабы.
другого -- тоже примятого, но подающего признаки жизни. Юстин поразился --
как он берет эдакую гадость руками?!
жабой как "да". Среди несчастных -- или счастливчиков? -- оказались и Акир,
и тучный юноша, во время испытания упавший в обморок, и мальчик,
представленный твари последним.
вежливо. Повели в баню, потом накормили сытно и вкусно; когда Юстин получил
обратно свою одежду, она оказалась выстиранной и высушенной. Одетые во все
чистое, со свежими пластырями на руках, отобранные жабой счастливчики -- или
все-таки несчастные? -- оказались запертыми в просторной, богато убранной
комнате, где пол вместо соломы устилали ковры, а вдоль стен вместо лавок
высились перины с подушками.
или по удаче? -- повалились на перины и долго лежали молча, глядя в пол и в
потолок, за полчаса не было сказано ни слова -- однако никто не спал.
начатый разговор.
спиной к стене, и разглядывал невольных своих товарищей. Самому старшему
было лет двадцать восемь--тридцать, младшему, мальчишке, оказалось при
ближайшем рассмотрении лет четырнадцать-пятнадцать -- правда, страх и
отчаянная жалость к себе делали его моложе. Чем дольше Юстин смотрел, тем
более улавливал сходство между подростком и Акиром -- словно два брата. Это
казалось тем более странным, что они явно не были знакомы прежде.
руке. Поморщился.
оловянной серьгой, -- ох, не в войско...
восемнадцатью требовательными взглядами. -- Слышал... те, что везли меня,
спрашивали, не натворил ли чего, не болтал ли в тавернах...
Василенко Иван
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Муркок Майкл
Лукин Евгений
Смоленский Вадим