что он не станет передергивать, излишне обосновывать свою позицию и хаять
мою. Видимо, мнение начальства сложилось еще до моего появления. Так что я
не удивился, услышав:
не возникнет никаких осложнений. Ваши опасения, подполковник Акимов, кажутся
нам достаточно серьезными. Соответствующие распоряжения уже отданы. Поэтому
считаем ваше присутствие здесь и участие в операции необходимым. Уже завтра
ожидаем поступления некоторых интересующих вас данных - в той степени, в
какой будет возможно собрать их. Буду звонить вам в девять-ноль. У меня все.
У вас есть вопросы?
вопросов нет: на большее я рассчитывать не мог, да ничего больше пока и
нельзя было сделать. Хорошо, что мое мнение принято к сведению. С
возвращением в Москву, значит, придется погодить. От этого никто не умрет.
филармонию...
военной гостиничке. Оказалось, однако, что номер заказали в большом, хотя и
не новом отеле в центре, "полулюкс", прямо по-генеральски. Сейчас я вернулся
в этот номер, где терпеливо дожидался меня еще не распакованный чемодан,
повесил плащ, сел и задумался.
II
вдвоем, пусть даже и не понимая, что это счастье; такое понимание приходит
позже, когда останавливаешься, чтобы оглянуться - останавливаешься на миг, а
может быть, и надолго. Не надо выходить одному на уцелевшие берега, где
песок еще хранит следы двоих; пусть вы даже можете пройти, точно ступая в
свой старый след, но отпечатки маленьких ног - рядом, никем не нарушенные и
не повторенные, будут вызывать сосущее ощущение пустоты, пустоты во веем -
если даже вам казалось, что все позабыто раз и навсегда. В дни, когда
возникли эти отпечатки, оба вы понятию "вдвоем" не придавали особого
значения: молодость самонадеянна, она не верит, что происходящее с нею
сейчас может и не повториться в будущем, она уверена, что повторится в
другом, куда лучшем варианте. Молодость; но беда в том, что мужчины (пусть и
не все) чувствуют себя молодыми всегда, и жалеют лишь, что чем дальше, тем
меньше замечают - это другие. Множество мужчин так никогда и не взрослеет и
продолжает относиться к судьбе так, словно им все еще предоставляются
десятки вариантов на выбор, и можно выбирать, подобно тому, как режиссер по
альбому с фотографиями выбирает порой актрису на роль в своем новом фильме.
Молодость очень требовательна, хотя и не к себе, и женщина, идущая радом,
может показаться вам неглубокой, порою вздорной, капризной, временами в
чем-то уступающей другим женщинам; может казаться случайной, не той, какая,
конечно же, когда-то придет. И вы не дорожите близостью, и не задаетесь
вопросом, что представляет эта близость для нее, и что представляете для
женщины вы сами. Вам кажется, что раз вы относитесь ко всему именно так, то
и она относится не иначе. И расстаетесь: вам показалось, что дорогу вдруг
пересекла другая, настоящая, вы бросаетесь за нею, отмахнувшись от всего и
от всех, кто был рядом, догоняете; затем происходит то, что и должно
случиться, когда вы окликнули человека, показавшегося вам знакомым, и
убедились, что это вовсе не он, а совсем чужой, лишь издали чем-то
напомнивший старого приятеля: радостная улыбка сползает с вашего лица,
взамен на нем возникает смесь неловкости, извинения и растерянности -
достаточно глупое выражение; вы поворачиваетесь и плететесь своей дорогой.
Так и получилось; назад возврата не было, меня там больше не ждали, да мне и
ив хотелось назад, я з то время даже радовался, что эта случайность помогла
мне все решить и доставить на свои места. Все еще было впереди... Но вот
теперь большая часть всего находилась уже позади, и давно стало ясно, что
именно то и было настоящим, тем, что вряд ли повторится. Когда ты служишь
где-нибудь в отдаленных местах, как это случилось со мной, окружающее не
напоминает о прошлом, а дела не оставляют времени, чтобы вспоминать. Но вот
вы непредвиденно и вне связи с вашими желаниями оказываетесь там, где все
это происходило - и тут уж не уйти от воспоминаний и самому себе
адресованных упреков; да нет, даже не упреков, а разочарований в себе самом:
в тогдашнем, еще не достигшем сорока, молодом, с нынешней точки зрения, и в
сегодняшнем, почти уже пятидесятилетнем. Не уйти от боли, от ожогов
раскаленной памяти.
движении, как если бы болел зуб, а не душа. Ничего, думал я, перетерплю,
переболит, перестанет. Это не первый такой случай, когда память вдруг
поворачивается в тебе, как старый, глубоко сидящий осколок или, может быть,
как затаившийся в почке камень; тогда тоже болело - может быть, не так
сильно, как на этот раз, а может быть, даже и сильнее: прежняя боль всегда
кажется слабее той, что мучает сию минуту. Тогда утихало - уляжется боль и
сейчас; к тому же, если припомнить, каждый такой приступ продолжался меньше
предыдущего, их вообще давно уже не было, и если бы не этот неожиданный
приезд в Ригу, его не было бы и сейчас, они почти совсем уже сошли на нет -
так утешал я себя, расхаживая по номеру, - и вот уже скоро, совсем скоро,
через несколько минут боль утихнет, исчезнет, растворится - и настанет
прекрасное состояние покоя, к которому я был уже совсем близок сегодня в
ресторане. Покоя, уравновешенности, независимости, когда ты можешь
заниматься чем угодно: писать письма или стихи, решать кроссворды или задачи
в частных производных, читать романы или наставления, завязывать знакомства
или прерывать их.
некому, а стихи - не мой хлеб; решать кроссворды давно уже надоело, а задачи
в частных производных - я разучился; романов с собой не взял, да и
наставлений тоже. Ж прерывать знакомства было не с кем, а завязывать - ни к
чему. Так что оставалось мне лишь одно: отключиться от всего, ни о чем не
думать, не беспокоиться, но просто быть, - быть, существовать вне времени и
пространства, вне причин и следствий, вне желаний, задач и целей. Просто -
быть, раз уж вообще приходится быть.
постепенно привести себя в такое состояние. Но что-то мешало. Встреченная в
ресторане женщина, даже не она одна, а они оба, странная пара,
нестандартная, вызывающая смутную надежду на то, что всегда что-то еще
остается впереди. Что-то - я все еще не мог определить, что - заключалось в
этой встрече, и это "что-то" заставляло меня на сей раз не уклониться от
воспаления памяти, явно - начинавшегося, не замкнуться в раковину, а
напротив, двинуться в контратаку, завязать с памятью встречный бой, не боясь
боли, не думая о последствиях. Все равно, раз уж я здесь, мне никуда не уйти
от этих улиц, где воспоминания пробиваются между булыжниками, проклевываются
в трещины асфальта и негромко шуршат в подворотнях. А раз не уйти - не
станем мучить себя ожиданием встречи: выйдем и встретимся сейчас!
надобности, отвлечься от служебных забот, почувствовать себя каким-то
другим, легким и ни с чем не связанным, почти нереальным. И вместо того,
чтобы откинуть одеяло и лечь спать, я быстро переоделся - свитер под
пиджаком позволял надеяться, что я не замерзну без плаща, плащ у меня был
один, форменный, - вышел в коридор, защелкнул дверь, поколебавшись, не
оставил ключ дежурной, а сунул его в карман и, не дожидаясь лифта, двинулся
по лестнице вниз - на свидание с молодым собой и кое с кем еще.
III
И я нашел ее. Я шел на свидание. Было достаточно поздно, двенадцатый час; я
ни с кем не уславливался, меня никто не ждал, и я даже не знал, кто из былых
знакомых живет еще в Риге, кроме, конечно, Лидумса, с которым я только что
расстался, и Семеныча, о котором полковник упомянул нынче в ресторане.
Астра? Я не знал, здесь ли она, скорее всего нет - она еще тогда собиралась
в Москву, у нее там что-то намечалось; но даже если бы я точно знал, что она
здесь, я не пошел бы сейчас ни к ней, ни к Семенычу: не люблю, когда
незваные гости врываются на ночь глядя, и сам стараюсь никогда не поступать
так. Однако было еще одно место, и туда я мог прийти всегда, там никогда не
бывало поздно, и там всегда можно было посидеть и поговорить без помех, или
просто помолчать. Вот туда я и направился - пешком, спешить было некуда, а
гуляя можно думать о разных посторонних вещах, о которых можно думать
бесконечно, о судьбе, например.
на линиях ладони. Некогда старик, к которому я шел сейчас (он был несколько
моложе сегодняшнего меня, но я тогда был еще только лейтенантом;
инженер-майор - так звучало его звание в те времена, сейчас в нем майор
вышел на первое место, потеснив инженера и тем подчеркивая, что мы прежде
всего военные, а уж инженеры - во вторую очередь, - инженер-майор посвящал
меня в тонкости формул для расчета контактных зарядов и в приемы работы со
взрывателями комбинированного действия. При случае он любил поговорить о
вещах мудреных с виду, но поддающихся логической расшифровке, а взрыватели
как раз относятся к таким явлениям), - этот самый старик рассказывал, как
один московский медик, профессор, решил было разобраться в этом вопросе.
Рассуждал он так: если все это ерунда и бред собачий, то эксперимент покажет
однозначно. Но, может быть, возможен и иной результат? И профессор попросил
коллег из института Склифасофского снимать отпечатки, а может быть,
фотографировать ладони доставленных к ним людей, ставших жертвами
происшествий разного рода. К отпечаткам следовало прилагать краткий анамнез,
Земляной Андрей
Максимов Альберт
Круз Андрей
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Вронский Константин