задняя стенка камина очищалась от скопившейся за зиму сажи и чуть ли не до
дыр натиралась графитом. Мыши, гнездившиеся в глубине кухонного шкафа, были
вежливой, но твердой рукой выселены в козий хлев.
тяжеловесным. Стоя в дверях домика, матушка наблюдала за тем, как свет
стекает с гор, разливаясь по лесу золотыми реками. То тут, то там он
собирался во впадинах, образуя лужи, постепенно бледнел и исчезал.
незамысловатый хмурый мотивчик.
которое безмолвно и неподвижно лежало на кровати.
прибоя, затопляющего илистую отмель, орел кругами поднимался все выше и выше
к куполу небес, толкая под себя воздух медленными взмахами могучих крыльев.
самое главное, все огромное кольцо Краевого океана.
прилагать все больше усилий. Однако что-то было не так. Ее мысли, было такое
впечатление, убегали из-под ее контроля и исчезали. В ее разум впивались
боль, возбуждение, усталость, и в то же самое время из него что-то вытекало.
Воспоминания растворялись на ветру. Как только Эск удавалось ухватиться за
какую-нибудь мысль, та мигом испарялась, оставляя за собой пустоту.
запаниковала, ища укрытия в том, в чем была твердо уверена...
не-небе внизу...
режущий ветер, его холод...
прозрачно, воздух разрежен...
Она переходила от одного улья к другому, стуча по их крышам. Встав посреди
густо разросшихся бурачника и бальзамника, посаженных ею специально для
пчел, она вытянула перед собой руки и запела настолько высоким голосом, что
ни один обычный человек не смог бы ее услышать.
низкоголосыми пчелами. Они кружили над ее головой, смешивая басовитое
жужжание с песней.
над деревьями.
составляет, так сказать, лишь часть существа, которое зовется Рой, а
отдельные пчелы - это клетки, образующие сознание улья. Матушка редко
смешивала свои мысли с мыслями пчел - не только потому, что сознание
насекомых - это странная, чужеродная штука, на вкус отдающая жестью, но и
потому, что, как она подозревала, Рой был гораздо умнее ее.
пчелами в лесной чаще. Не пройдет и нескольких часов, как каждый уголок
горных лугов окажется под пристальным наблюдением. Ей оставалось только
ждать.
улья, она прочла, что Эск пропала, как будто ее и не бывало. Ни следа.
уставилась на дверной проем.
мысль об этом. Однако она все-таки принесла невысокую приставную лесенку,
взобралась по скрипучим ступенькам на крышу и вытащила из потайного места в
соломенной кровле посох.
свирепым взглядом. У нее появилось неприятное ощущение, что посох также
свирепо смотрит на нее в ответ.
меня нет времени возиться с тобой. Ты должен знать, где она. Я требую, чтобы
ты отнес меня к ней!
Силой дерева и камня я приказываю тебе!
описанием реакции посоха.
дети: "А волшебное слово?"
повернувшись в воздухе, приглашающе завис на уровне матушкиной талии.
полетов не одобряла. Невозможно выглядеть респектабельно, когда несешься
верхом на предмете домашнего обихода. Кроме того, в таком способе
передвижения полным-полно сквозняков.
сорвать с крючка за дверью шляпу, торопливо забралась на посох, устроилась
на нем как можно более удобно - боком, разумеется, и крепко зажав юбки между
колен - и сказала:
своими головами быстро несущуюся, вопящую и сыплющую проклятиями тень.
Матушка цеплялась за посох побелевшими от напряжения пальцами и неистово
дрыгала тощими ногами, постигая высоко над верхушками деревьев важную науку
о центре тяжести и турбулентных потоках. Посох летел вперед, совершенно
игнорируя ее вопли.
Это означало, что матушка научилась кое-как держаться на нем. Нужно лишь
цепляться покрепче руками и коленями - при условии, что вы не возражаете
против того, чтобы висеть вверх ногами. Слава богам, хоть матушкина шляпа
приносила какую-то пользу своей аэродинамической формой.
которым, как говорили, когда-то давно, во времена Ледяных Великанов, текли
реки льда. Воздух, врывающийся в матушкино горло, стал разреженным и
морозным.
и осталась лежать в снегу, тяжело дыша и пытаясь припомнить, как это она
отважилась пройти через такое.
перьев. При ее приближении птичья голова рывком поднялась, и орел уставился
на ведьму свирепыми, полными страха глазами. Он попытался взлететь, но
опрокинулся на спину, однако, когда матушка протянула руку и попробовала
прикоснуться к нему, не преминул вырвать из ее ладони аккуратный треугольник
мяса.
за ним на пару секунд и появилась снова с одной из нижних юбок в руках. Орел
вырывался, уничтожая вышивку, на которую было потрачено несколько недель
упорного труда, но матушке удалось-таки спеленать его, и она, держа птицу
так, чтобы не пострадать от периодических выпадов острого клюва, повернулась
к посоху, который стоял воткнутым в сугроб.
Несколькими сотнями футов ниже виднелись острые черные скалы.
не смей высоко подниматься.
возможно потому, что посох тоже летел осторожнее, - возвращение домой было
почти степенным. Еще немного - и матушка убедила бы себя в том, что с
течением времени могла бы научиться всего-навсего не любить полеты вместо
того, чтобы питать к ним неизбывное отвращение. Ей всего лишь нужно было
научиться не давать себе смотреть вниз.
попил воды, над которой матушка пробормотала несколько заклинаний (обычно
она применяла их для того, чтобы произвести впечатление на клиентов, но кто
знает, может, и есть в них какая-то сила?), и проглотил пару кусков сырого
мяса.
удар клювом, она пристально вгляделась в злые оранжевые глаза и попыталась
убедить себя в том, что в самой-самой их глубине, почти незаметно, сверкает
странная искорка.
было на месте, четкое и резкое, но там же присутствовало кое-что другое.
Сознание, разумеется, не имеет цвета, но, тем не менее, пряди орлиного
сознания выглядели пурпурными. Вокруг них вились и переплетались тонкие
серебристые нити.
Заимствование - это одно, а в мечте о том, чтобы на самом деле вселиться в
чужое тело, изначально заложено наказание.