Чтение 11–й страницы книги ~Номы~

Масклин попытался скрыть свою растерянность.

- Я попытаюсь сделать свое сообщение более ясным, - объявил кубик.
Вспыхнуло еще несколько огоньков. - Все, хана. Лавочка закрывается, - с
надеждой произнес кубик. Он так хотел, чтобы его поняли!

Номы недоуменно переглянулись. Они ничего не поняли из этой тарабарщины.

Черный ящичек вновь прочистил горло.

- Вы знаете значение слова "разрушать"?

- Да, конечно, - кивнул Доркас.

- Именно это скоро произойдет с Магазином. Через двадцать один день он
будет разрушен.

I. Горе вам. Скобяные Изделия и Галантерейя; горе вам. Дамские Головные
Уборы и Дель Икатесы; горе вам, Молодежная Мода, и вам, бандиты из Дамского
Белья. И даже вам. Канцелярские Принадлежности.

II. Ибо Магазин - лишь место, что внутри Снаружи.

III. Горе вам, ибо Арнольд (осн.1905) открыл Последнюю Распродажу:

"ПУСТЬ все УХОДИТ ПО бросовым ЦЕНАМ".

IV. Но они насмехались над ним и говорили: Ты ведь Снаружи, ты даже не
существуешь.

Из "Книги номов", Товарный Склад, Сот. I - IV

Глава 4

Сверху доносились тяжелые шаги. Там текла медленная, непостижимая жизнь
людей. А внизу, где гул этой жизни, просачиваясь через ковры и половицы,
становился лишь отдаленным шумом, по пыльным переходам спешили номы.

- Может, мы чего-то не поняли? - ворчала на ходу бабушка Морки. - Слишком
уж это все большое. Нельзя его так вот взять и раз.., рушить... Просто в
голове не укладывается...

- Говорил я вам! - Старый Торрит даже подпрыгивал от возбуждения.
Известия о надвигающихся ужасах и опустошениях всегда приводили его в
восторг. - Сказано же было: коробку все известно! И не вздумайте теперь
затыкать мне рот, слышите!

- А куда мы так бежим? - поинтересовался Масклин. - Двадцать один день -
срок, кажется, не маленький!

- Да, когда дело не касается политики, - мрачно вздохнул Доркас.

- По-моему, оно касается Магазина, - пожал плечами Масклин. Доркас так
резко остановился, что бабушка Морки с разбегу ткнулась ему в спину.

- Да поймите же, - стал он объяснять с нетерпеливой настойчивостью, -
что, по-вашему, будут делать номы, если Магазин разрушат?

- Уйдут наружу... - начал Масклин.

- Большинство из них даже не верит, что это самое Снаружи существует! Я и
то порой в нем сомневаюсь - и это с моим-то пытливым умом, с моими-то
знаниями! Некуда уходить! Вы понимаете?

- Да ведь там, снаружи, можно идти куда угодно!

- Только если вы в это верите...

- Но там действительно можно идти куда угодно!

- Боюсь, не все так просто, когда дело касается того, чтобы убедить в
этом других... Но, как бы то ни было, нам надо увидеть аббата.
Отвратительный старый деспот, скажу я вам, но в сообразительности ему не
откажешь. Может, я и зря осторожничаю... - И Доркас выразительно посмотрел
на спутников. - Но нам лучше не привлекать к себе внимания, - закончил он. -
Меня лично предпочитают не трогать, но вообще-то я бы никому не советовал
без нужды покидать границы своего отдела... А вы вдобавок не принадлежите ни
к одному отделу... - Доркас красноречиво пожал плечами, намекая этим на все
неприятности, которые могут подстерегать странников, не принадлежащих ни к
одному отделу...

Снова пришлось воспользоваться лифтом. Он привез их куда-то наверх, и,
выйдя из корзинки, они оказались в пыльных, тускло освещенных слабым светом
редко развешанных лампочек переходах. Вокруг не было ни одной живой души.
После суеты и сутолоки, царившей в других отделах, это производило почти
неприятное впечатление. "Здесь даже тише, чем в бескрайних полях", - подумал
Масклин. Но как раз в полях и должно быть тихо, а вот в Магазине под
полом...

Все чувствовали то же самое и жались друг к другу.

- Какие милые огоньки, - сказала Гримма, чтобы нарушить гнетущую тишину.
- Ой, посмотрите, да они же размером с нома. И разноцветные. А еще мигают.

- Мы каждый год воруем их целыми коробками. Во время Рождественской
ярмарки, - проворчал Доркас, глядя под ноги. - Люди их вешают на деревья.

- Зачем?!

- Я и себя об этом спрашиваю. Наверно, чтобы лучше видеть. Людей вообще
не поймешь...

- Вы знаете, что такое деревья? Я не думал, что они растут в Магазине! -
удивился Масклин.

- Конечно, знаем, - ответил Доркас. - Такие большие зеленые штуки с
пластиковыми иголками. А есть еще другие, так те сделаны из чего-то
блестящего. Кажется, называется это "мишурой". Ну, да на рождественских
ярмарках никогда не разберешь что к чему...

- Э-э... Что-то тут не так. Деревья снаружи - они огромные. И у них
листья. Каждый год они опадают, - нерешительно возразил Масклин. Доркас
посмотрел на него как-то странно.

- Кто, ты говоришь, опадает?

- Листья сперва вянут, а потом скручиваются и опадают, - ответил Масклин.
Другие номы согласно кивнули.

За последнее время они столкнулись с массой непонятных и неведомых им
вещей, но уж то, что происходит с листьями каждый год, они знали совершенно
точно.

- И это случается каждый год? - спросил Доркас.

- Ну да.

- На самом деле? Потрясающе! А кто приклеивает их потом на место?

- Никто. Они сами распускаются со временем.

- Все - сами?!

Номы кивнули. Хоть в чем-то они были уверены, и тут уж их нельзя было
сбить с толку.

- По крайней мере, выглядит это именно так, - подтвердил Масклин. - Мы,
правда, не смогли выяснить, почему это происходит. Просто происходит, и все.

Ном из Магазина поскреб в затылке.

- Н-да. Не знаю, что и сказать. Может, тут скрыта какая-нибудь хитрая
уловка администрации... Вы уверены, что...

И вдруг они увидели, что окружены. Минуту назад вокруг были кучи пыли, а
сейчас на их месте стояли какие-то странные номы. Особенно выделялся один -
бородатый, с повязкой на глазу. В зубах он зажал нож, и оттого казалось, что
лицо его осклабилось в какой-то жуткой ухмылке.

- Ну вот, - насупился Доркас.

- Кто это? - шепотом спросил Масклин.

- Бандиты. Вечная проблема в Дамском Нижнем Белье, - пробормотал он,
поднимая вверх руки.

- Что такое "бандиты"? - недоуменно спросил Масклин.

- Что такое "Дамское Нижнее Белье"? - спросила Гримма. Доркас показал
пальцем на половицы вверху.

- Это там, - объяснил он. - Отдел. Никто им не интересуется, потому что с
него абсолютно нечего взять. Там все в основном розовое... - прибавил
Доркас. - Или эластичное...

- Ни с места, это грр.., абож! - злобно прорычал бандит.

- Простите? - переспросила Гримма.

- Я сказал, это грр.., абож!

- Думаю, он имеет в виду нож, - пожал плечами Масклин. - Мне кажется, мы
лучше поймем, что вы говорите, если вы вытащите его изо рта.

Бандит свирепо поглядел на него своим единственным здоровым глазом, но
нож вынул-.

- Я сказал: это грабеж! Ну, живо! Кошелек или жизнь? - закричал он.
Масклин кинул на Доркаса вопросительный взгляд. Старый ном лишь развел
руками.

- Он хочет, чтобы вы отдали ему все, что у вас есть, - объяснил он. -
Конечно, он не хочет вас убивать, но порой они ведут себя крайне грубо...

Странники сбились в кучу. Происходящее было выше их понимания. Идея
грабежа являлась для них совершенно новой. Там, дома, их никто не грабил. Да
и что можно было у них отнять, коль на то пошло?

- Они что, номского языка не понимают? - топнул ногой бандит. Доркас
ответил ему глуповатой ухмылкой.

- Вы должны простить их, - начал он, - они здесь новички...

- Мы решили... - обернулся Масклин. - Если вам все равно, мы предпочли бы
то, что у нас есть, оставить у себя. Извините. - И он улыбнулся Доркасу и
бандиту ослепительной улыбкой. Лицо бандита тоже расплылось в улыбке. Во
всяком случае, он широко открыл рот и обнажил зубы.

- Э-э... - начал Доркас. - Вы не можете так говорить, понимаете... Видите
ли, нельзя сказать: "Мы не хотим быть ограбленными". - Он посмотрел на
Масклина в абсолютном замешательстве. - Ограбленными, понимаете! - повторил
он. - Это означает, что ваши вещи у вас отнимают. И тут не скажешь, вы, мол,
не хотите этого...

- Почему? - удивилась Гримма.

- Потому что... - Старый ном запнулся. - Потому что.., не знаю. - Он
пожал плечами. - Наверное, такова традиция. Главарь бандитов перебросил нож
в другую руку.

- Сказать, что я сейчас сделаю? - зарычал он. - Я вас еще подновлю!
Разукрашу так, что себя не узнаете! А ну, взять их!

Двое бандитов бросились на бабушку Морки.

Это было ошибкой с их стороны. Костлявая рука старухи взметнулась в
воздух, и раздались две звонкие пощечины.

- Что вы себе позволяете, наглецы! - Морки завизжала так, что нападавшие