чувствительность, острая потребность в любви и дружбе, в опоре и защите -
это чисто женские черты. У меня они, видимо, существуют от рождения; то,
как сложилась моя жизнь, в одинаковой мере определяется и внешними
обстоятельствами и особенностями моей психики.
характер, я вел бы себя по-другому. Прежде всего я мог не реагировать на
все так резко и бурно. Мало ли у кого распадалась семья в наше время, и
далеко не все делают из этого трагедию. Тем более что у меня все
складывалось не так уж плохо. Отец всегда старался помогать мне - это мать
отказывалась от помощи, потому мы с ней так и бедствовали, - а потом
Женевьева сразу приняла меня, как родного сына. Потеряв Валери, я тут же
встретил Констанс, идеальную жену и подругу.
остался с моей матерью, я вряд ли получил бы образование; если б мы
продолжали жить с Валери, я не смог бы так много и хорошо работать, как с
Констанс, которая сняла с меня все житейские заботы, никогда не жаловалась
на нехватку денег, даже если их было явно недостаточно, и обеспечила мне
то душевное равновесие, которого мне всегда не хватало. И все же... все же
я не мог ничего забыть, я не умел приказать себе - хватит, брось
самокопание, не будь слюнтяем.
начала строились по принципу: слабый ищет защиту у сильного, а тот
милостиво снисходит. Ну, может, и не совсем так, ведь Робер искренне любил
меня, а в лагере дружба и любовь ценятся куда выше, чем в обычных
условиях. Но о Робере-то уж не скажешь, что у него есть женские черты в
психике! Он воплощение мужественности и внешне и по характеру. А я...
женским: у меня нет той чуткой внимательности, которая действительно
присуща большинству женщин. Или, вернее, она есть, но не всегда
включается. Иногда я вообще ничего, не замечаю вокруг себя - и не по
недостатку интереса, вовсе нет! Констанс всегда уверяла, что это от
занятости, от увлеченности работой, и я принимал это объяснение - лестно и
удобно. А на самом деле - кто знает?
привела к трагедии. Едва не привела? Или трагедия все же произошла? Я так
и но знаю, как об этом судить. Констанс и Робер - каждый со своей точки
зрения - считают, что я не имел права так поступать. Возможно, они
правы... Если б я мог с ними посоветоваться... Но Констанс тогда была в
Лионе у родственников. Робер улетел в Америку на конгресс нейрофизиологов.
И тут появился этот проклятый Жиль.
понял, что моя дочь - взрослая. И что она влюблена. Этот тихий, с нежным
придыханием, смешок: "Ах, Жиль..." Я молча отошел от двери кабинета.
Потом, за чаем, спросил: "С кем это ты говорила?" Натали ничуть не
смутилась, только перестала улыбаться: "С одним знакомым". Я не решился
больше спрашивать, но, конечно, встревожился. Натали своенравная,
скрытная, самолюбивая. Впервые я пожалел о том, что побоялся проводить
опыты с детьми. Психика Натали была для меня подлинным "черным ящиком". Я
рассеянно глотал чай и, делая вид, что читаю газету, исподтишка наблюдал
за Натали. Да, она взрослая и, пожалуй, красивая девушка. Во всяком
случае, "стильная", как говорится. Сейчас в моде именно такие -
длинноногие, с тонкой талией, с пышной шапкой взлохмаченных волос, с
лицом, которое будто состоит лишь из глаз да губ.
обтягивал ее прямые плечи.
Он работает в автомобильной фирме, рекламирует машины.
Но в ту минуту меня занимало другое: почему Натали это сказала чуть ли не
через полчаса? Я ведь ничего больше не спрашивал. Мое молчание вряд ли
могло ее смутить - я за завтраком всегда читаю газету, тем более в
воскресенье. Желание пооткровенничать? Я этого за Натали даже в детстве не
замечал. Интуиция? Возможно. Но что, если она ответила на мой внутренний
вопрос? Я ведь все время думал об этом Жиле и даже разглядывал Натали с
точки зрения постороннего мужчины - какое она должна производить
впечатление?
"Ты давно с ним знакома?" Я повторил этот вопрос три раза и услышал
запинающийся ответ Натали: "Недавно. Я с ним знакома всего неделю".
- она всегда была такой нервной, излишне чувствительной, я-то ее понимал
лучше других и не хотел бы мучить. Но тут у меня появилась какая-то не
очень ясная идея - вдруг удастся избавиться от этого Жиля хотя бы до
приезда Констанс, а потом пускай она рассудит, как быть. Ну, а к тому же я
поддался импульсу исследования, хоть и знал, что все эти занятия - палка о
двух концах.
приказываешь мне. Я же чувствую. Это гипноз! Ты не должен этого делать!
Ты... ты не имеешь права, нет, серьезно. Ты даже не знаешь Жиля, а уже
ненавидишь его.
воспринимает, хоть и преувеличивает: я не мог ненавидеть неизвестного мне
Жиля, но хотел бы от него избавиться; впрочем, для Натали тут существенной
разницы нет.
внутренняя связь между нами возникла так внезапно? Ведь я боялся посвящать
детей в нашу связь с Констанс и никаких опытов с ними не проводил. Правда,
я знал, что, если они будут в опасности, я это увижу на каком угодно
расстоянии, - знал и проверил на фактах. Но что создало наш контакт с
Натали? С ее стороны была влюбленность, сразу резко изменившая ее
внутренний мир. С моей - крайняя усталость (я заканчивал серию очень
сложных опытов с животными, один лаборант к тому же срочно уехал к больной
матери, и вслед за этим заболел другой, так что у меня остался всего один
помощник) и тоска по Констанс - мне всегда было тяжело расставаться с ней,
я чувствовал себя словно черепаха, лишенная панциря. В ночь под
воскресенье я рассчитывал отоспаться по крайней мере, но почему-то напала
бессонница, я проворочался до рассвета, потом глотнул снотворного, а Софи
меня разбудила, как мы уговорились с вечера, в десять часов. Я вышел к
завтраку с тяжелой головой и по дороге услышал этот самый телефонный
разговор. В общем какие-то сдвиги в психике были и у меня и у Натали.
раздосадовала Натали, что совпала с ее первой "взрослой" влюбленностью, с
таким периодом, когда потребность в тайне особенно возрастает. Она
боялась, что я читаю ее мысли. Но это было не совсем так. В ту минуту, во
всяком случае, я примерно догадывался, что она сейчас чувствует, просто на
основании собственного опыта. Потом я стал добиваться большего уже
сознательно.
опасения оказались справедливыми. Это был высокий черноволосый парень,
очень элегантный по теперешним понятиям, с уверенными, чуть небрежными
манерами опытного соблазнителя. Я таких всегда ненавидел. Может быть, из
зависти, уж не знаю. Хотя меня никогда не прельщала слава покорителя
женских сердец. Думаю, что, если б какая-нибудь фея одарила меня этим
свойством, я скорее счел бы себя несчастным. Но рядом с этими уверенными,
элегантными, неотразимыми парнями я все-таки чувствовал себя ничтожеством.
Валери расхохоталась, когда я признался ей в этом: "Да зачем тебе?.. Разве
ты донжуан?" Даже ей я не мог объяснить, в чем тут дело. Да и сам не до
конца понял.
прежде всего потому, что понял, какой властью он пользуется над Натали. Он
был старше ее всего на семь лет, а выглядел зрелым, опытным мужчиной, и
Натали беспрекословно подчинялась его молчаливому взгляду, легкой улыбке,
движению руки. Мне стало по-настоящему страшно, когда я увидел из окна,
как они идут по улице и как Жиль целует ее. В эту минуту я решился.
следовало. Я подсыпал Натали в вечерний чай дозу снотворного и ночью
провел с ней сеанс гипнотического внушения. Утром она сидела молчаливая,
тихая, глаза у нее были испуганные, и у меня сжалось сердце. Вечером
пришел Жиль, и я, страдая, наблюдал, как мечется бедная девочка между его
и моей волей. Под конец она разрыдалась и выбежала из комнаты. Тогда Жиль
подошел ко мне.
обидел? По-моему, нет.
это действительно парню в моем возрасте может понадобиться девушка?
я.
Она ведь так молода.
Шилова Юлия
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Андреев Николай
Земляной Андрей
Плотников Александр