Чтение 11–й страницы книги ~Мастер собак~

- Исключено. Это дело камерное. Я бы даже сказал, интимное. Чужим туда нельзя. А потом, ты уже на границе зоны расчистки так напугаешься... Дырки ведь излучают.

- Откуда ты такой взялся? Почему тебя это излучение не трогает?

- Тебе очень важно знать?

- О любимом человеке хочется знать правду. Какая бы она ни была.

- Очень уж ты серьезно это говоришь, ангел мой. Просто не красивая молодая женщина, а космонавт-исследователь. Даже отвечать не хочется.

- Если знаешь - ответь, - попросила Таня. - Мне это важно. Поверь.

Мастер секунду подумал, глядя ей прямо в глаза. Он искал нужное слово, которое сведет на нет всю правду в его ответе, превратит ее в шутку, в бред, в дым. И слово пришло.

- Мутация, - сказал он, опуская глаза. - Причем не наследственная, а наведенная извне. Мутагенный фактор я пока не вычислил... - он вдруг почувствовал, что злится. "Какого черта?! Почему я должен врать? Всю жизнь врать, даже самым близким людям. В детстве ведь не был врунишкой, рано понял, что говорить правду выгоднее. А сейчас? Обманываю Штаб, обманываю Доктора, охотниками верчу как куклами... Я не виноват, я просто вынужден отвечать своим обманом на ложь Штаба, Доктора, Саймона... Но как же мне надоело выкручиваться, увиливать, постоянно недоговаривать! Надоело..." Мастер усмехнулся, пронзил Таню злобным взглядом, и его "понесло":

- Ты хотела правды? Вот она, правда. Я мутант. Это реальность. И охотники - реальность. Школа - реальность. И зомби, которые выходят на московские улицы с наступлением темноты, это тоже реальность. Я не знаю, что вызвало их к жизни. Есть интересная версия, но пока рано о ней говорить. Будем придерживаться фактов: территория нашего города по ночам вступает в соприкосновение с другим измерением. Самым поганым из возможных - Инферно в чистом виде. Не знаю, как твари называют себя, но для нас они безусловно олицетворяют силы зла. Силы, использующие тела реально существовавших людей, чтобы убивать и уносить к себе все новых и новых. Если бы мы эту гадость не сдерживали, превращение людей в тварей шло бы в бешеной прогрессии. Вот она, реальность, ангел мой.

- Ты ведь здорово рискуешь, выдавая это, - сказала Таня задумчиво. - Ты же не девочку с улицы охмуряешь. И если будет утечка, тебе Штаб голову открутит. А мне промоют мозги. Ладно, обо мне-то ты не подумал, я для тебя просто инструмент, вроде Кармы. При всей твоей любви к нам обоим...

- Не нужно меня провоцировать, - скривился Мастер. - Ты знаешь, как я к тебе отношусь. И ты знаешь, что для меня значат вопросы безопасности. Я ведь трус... Самый настоящий. Я когда догадался, до какой степени я труслив, то долго переживал. А потом сообразил, что мой страх не от задницы идет, а от головы. И успокоился. Так что все прикрыты - и ты, и даже Карма. И я могу говорить все, что хочу. Ты хотела правдивый ответ? Ты его получила. Твой любимый человек - не совсем человек. Не чудовище, не монстр, просто, э-э... другой. Как ты и говорила - непохожий. Довольна?

- Ох, - сказала Таня, - Может, хватит на сегодня, а? Я лучше домой поеду...

- Прости, - снизил тон Мастер. - Я что-то не то сказал? Только не уезжай.

- Я просто устала. Не обращай внимания. Я... я так рада тебя видеть! А ты... ты меня, как лимон, выжимаешь...

Мастер обнял Таню, крепко прижал к себе и зарылся лицом в ее волосы.

- Прости... - прошептал он. - Прости... Я тоже безумно рад тебе. Поверь, мне очень трудно было решиться на новую встречу. Я бы и не рискнул, наверное, но ты влезла в эту историю... И я уже не мог остаться в стороне. И все равно боялся - мы не виделись столько лет, вдруг ты отвернулась бы от меня...

- Глупый, - прошептала Таня, гладя его по голове. И усталость, и тревогу будто рукой сняло. Был только несчастный, одинокий, запутавшийся любимый человек. - Ты мог бы позвать меня сто лет назад.

- Нет. Не мог.

- Верю. Тебе виднее. Ну, ничего. Мы ведь теперь вместе, правда?

- Правда...

- И будем вместе какое-то время, а какое - неважно. Сколько ты можешь, сколько тебе будет нужно. Главное - вместе.

Мастер повернулся к Тане лицом, и она увидела, что в глазах у него слезы. И конечно же, она бросилась целовать эти бесконечно любимые глаза и прижала к груди эту самую любимую умную лохматую голову.

- Я люблю тебя, - прошептал Мастер. - И всегда любил. И мы будем вместе. Сколько можем.

- Да, - улыбнулась Таня. - Только ты не уходи в себя. Рассказывай, я буду слушать. Я верю тебе, я только действительно устала.

- Сейчас будем спать, - Мастер выпрямился, часто моргая. - Эй, чудовище!

Чудовище очнулось и слегка приоткрыло один глаз. Вставать оно явно не собиралось.

- Место! - приказал Мастер. И Таня удивилась, как удивлялась до этого множество раз, тому, насколько легко этот невероятный человек переключается с одной модели поведения на другую. Секунду назад он был мягкий и податливый, но вот нужно командовать - и голос будто сталь. Резкий и довольно неприятный тембр, который в любом шуме отчетливо слышен. Настоящий командный голос. "Никогда я не научусь до конца доверять этому мужчине. Всегда мне кажется, что он со мной играет, и что на самом деле он именно такой, как этот его голос. Ему бы еще серо-стальные глаза... Но глаза у него мягкие и глубокие, и я в них тону. Глаза - это единственное в нем, чему я верю безоговорочно. Но сколько же за ними всего..."

- Место, место! - повторил Мастер. Собака грузно перевалилась на живот, неуклюже поднялась и на деревянных ногах поковыляла в соседнюю комнату, которая для нее была спальней, а для Мастера кабинетом. Проходя мимо Тани, Карма бросила на нее задумчивый взгляд. Таня ожидала увидеть в нем презрение, но прочла только любопытство. "Обалденная собака. Впервые в жизни вижу совершенно ненормальную кавказку. Она на меня даже ни разу не зарычала. Веревки ты вьешь из всех и вся, Мастер собак. Веревки... А мне нравится".

- Обалденная собака, - повторила Таня вслух.

- Элита, - сказал Мастер не без гордости. - Штучное производство. Made by hand, - он протянул вслед проталкивающейся в дверь собаке кулак. - Просто всю эту самую hand об нее отбил в процессе работы. И зазнался страшно. А действительно, не каждый так смог бы. Вот смотрю на эту рыжую задницу и думаю: какой же надо быть личностью, чтобы эдак кавказку обломать! Нормальному человеку такое не под силу.

- Супермен!

- Мутант, - объяснил Мастер с притворной мрачностью.

- Дурак мой любимый. Надеюсь, сексуальную сферу твоя мутация не затронула?

- Еще как затронула! И передается она исключительно этим путем.

- Тогда зарази меня. Может, я лучше стану тебя понимать.

- Хорошо бы, - сказал Мастер. - В таком случае пошли. Или тяпнем еще по коктейлю?

- Чистой хочу, - попросила Таня. - Накапай женщине рюмочку по старой памяти!

- Отлично! - обрадовался Мастер, придвигаясь к столику с напитками. Руки его разливали выпивку, а голова интенсивно работала. "Кажется, на сегодня давления на психику ей действительно хватит. Несколько дней она будет думать, а потом мы поговорим всерьез. Какая же я сволочь!"

- Ну, - сказал Мастер, - давай, как в старые добрые времена. Помнишь наши тосты?

- А то! - рассмеялась Таня. - Давай!

- Мир друзьям, смерть врагам! - провозгласил Мастер.

Рюмки сдвинулись. За стеной Карма перевернулась на другой бок.

*****

Кавказская овчарка - служебная собака с

сильным характером, требует доброго, но

твердого и справедливого отношения.

- Вообще, - сказал Крюгер, - я им не завидую. Иметь дело с сумасшедшим осведомителем...

- А стукачи никогда не отличались уравновешенностью, - заметил Мастер.

- Вы, господа, можете считать меня совсем тупым, - заявил Горец, - но я ничего такого не заметил. Ну, стал парень какой-то перекошенный, это да. Так его, наверное, совесть заедает... Ты ж, Мастер, ему разве что памперсы не менял. Может, поговорить с ним по душам? Вдруг он еще и на нашей стороне поиграет?

- А что? - встрепенулся Крюгер. - Двойной агент! А, Мастер?

- Бесполезно, - помотал головой Мастер.

- Давай попробуем!

- Говно вопрос! - поддержал Горец. - Наедем, высадим на измену...

- Не наедешь, - сказал Мастер. - Он испортился. Он просто больше ничего не понимает и никому не верит. И потом, что за дела? Ты охотник, или чмо? Куда глаза свои засунул?

- В задницу, - съязвил Горец. - Потому что ты меня не убедил. Мне, например, каждый день на улице попадаются такие рожи, по которым только из пульсатора и стрелять. Их пулей не прошибешь. А собаку мордовать до потери сознания - это уже чисто личная проблема. Ты Карму вообще не бьешь. А я вот своего придурка мудохал почем зря.

- И все без толку, - заключил Мастер. - Потому что бить надо уметь.

- Скажите пожалуйста! - возмутился Горец. - Тоже мне мастер выискался на мою голову!

- Ты меня слушать будешь, или нет?

- Больно мне тебя слушать! И обидно.

- Не клокочи, старик, - попросил Горца Крюгер. - Перебори себя. Я знаю, что ты этого мальчика любишь. Все его любят. Тут вопрос-то не в любви. А вопрос в том, что нам с ним делать.

- Так я же тебе, пню такому, час уже объясняю!

- А я тебе говорю, что ты ошибаешься.

Горец сник. Он сидел, легкомысленно болтая ногами, на замасленном верстаке в ангаре техобслуживания. Мастер и Крюгер примостились на багажнике знаменитой школьной "шестерки", той самой, у которой одна черная дверь, расточенный движок и фантастическая подвеска. Под их суммарным весом в сто восемьдесят кило машина едва-едва просела. У стены на куче утеплителя дремали собаки. В открытых настежь воротах курил и любовался снегопадом Хунта. Саймона нужно выводить из игры - это ясно всем, даже Горцу. Он просто еще не свыкся с таким положением вещей. Ничего, осознает.

- Я просто в шоке, мужики! - заявил Горец.

- Да ну? - спросил ехидно Мастер. Глаза его заблестели недобрым огнем.

- Ладно, ладно! - выставил перед собой раскрытые ладони Горец.

- Почему же? - Мастер встал и подошел к Горцу вплотную. - Ничего не ладно, - сказал он, глядя охотнику прямо в глаза и до упора засунув руки в карманы брюк. - Ничего не ладно. Значит, ты у нас теперь будешь ведущий гуманист?

- Не надо! - попросил Горец, переставая болтать ногами и ощутимо уменьшаясь в размерах.

- Надо! - почти рявкнул Мастер. - Мне, например, позарез надо пойти вразнос. Но я стараюсь держать себя в руках. А ты играешь в жеманную барышню. Я понимаю, что ты боишься ответственности. Но есть же предел!

- Ответственность - твоя прерогатива, - тихо напомнил Мастеру Хунта издали.

- Но я же не могу один! - не повышая голоса возмутился Мастер.

- Ухлопать охотника не можешь, - согласился Хунта, не оборачиваясь. - А нести ответственность за такое решение - вполне.

- Ухлопать? - слабым голосом спросил Горец.

- Уделать, - пояснил Хунта. - Пристукнуть. Замочить, - он щелчком выбросил окурок за ворота и потянул из кармана пачку.

- П! - произнес Горец, хватаясь за голову. - П-мое... А Хасан? Что же с ним-то будет?

- Вот это уже конструктивный разговор, - похвалил его Крюгер.

- Хасана он сам убьет, - пообещал Хунта. - Если не со дня на день, так через месяц. Проблема собаки перед нами не стоит.

- Ты уверен? - спросил подавленный общественным мнением Горец.

- Пес выходит из-под контроля, - сказал Хунта тоном, не терпящим возражений. - Он мечтает только об одном - загрызть хозяина. И просто ждет удобного момента. Как только ему предоставится случай, он своего не упустит.

- Нездоровая атмосфера у вас во Второй, - попытался съязвить Горец.

- Да, - согласился Хунта очень спокойно. Голос его был ровен и слаб. Чувствовалось, что охотник устал. - Ты пойми, - обратился он к Горцу, - тут же дело не в мордобитии. Если бы Саймон срывал на Хасане зло, все было бы понятно. Но в том-то и фокус, что он из последних сил пытается удержать Хасана в руках. Вот его проблема. Он собаку бьет по одной причине - зверь почуял в хозяине чужака и больше не хочет подчиняться.

- Между прочим, - вставил Крюгер, - меня реакция Хасана здорово настораживает. Она вам ничего такого не напоминает, господа охотники?

- Напоминает, - мрачно сказал Мастер.

В ангаре повисло тягостное молчание.

- Плохо дело, - вздохнул Мастер. - Плохо Дело.

- Зато у нас есть интересный опыт, - сказал Крюгер. - Прямо на наших глазах человек превращается в тварь...

- Сплюнь и постучи! - приказал Хунта.

- Да я что... - смутился Крюгер. - Я так...

Мастер подошел к воротам и прислонился к косяку напротив Хунты. Снег валил все гуще и гуще. На тренировочной площадке взмыленная Четверка ворочала груды автомобильных покрышек, восстанавливая разрушения, только что причиненные группой штурмовому городку. Собаки, разумеется, лезли помогать, отчего на площадке царила полная неразбериха. Время от времени до ангара доносились неразборчивые матюги, дружное уханье и радостный лай. Потом все перекрыл оглушительный визг - кому-то отдавили лапу. Собаки в ангаре встрепенулись, Султан даже поднялся и лениво потрусил к воротам посмотреть. Хунта рассмеялся и потрепал его по холке.

- Что-то я Винни не слышу, - сказал он, пытаясь сквозь белую пелену разглядеть лица охотников на площадке. - Как-то там у них непривычно тихо.

- Там Гоблин работает, - сказал Крюгер. - Классный парень. А Винни уже час как в сортире засел. Допился-таки мужик до поноса. Организм с алкоголем просто не справляется.

- Да, - кивнул Хунта. - Квасить стали вдвое больше. Симптомы хреновые. Ослаб народец.

- Я всегда, когда напьюсь, головой об стенку бьюсь, - продекламировал Горец. - То ли вредно мне спиртное, то ли это возрастное...

Никто даже не улыбнулся.

- Вы знаете, отцы, - сказал вдруг Мастер, - а ведь мне действительно больно. Игорь был такой славный мальчик... Добрый, открытый, воспитанный, очень какой-то... чистый, что ли. Например, были темы, которые он даже в большом подпитии не обсуждал вслух. Да, возникни у него сложности, он мог бы обратиться ко мне за советом. Но попусту трепать языком - нет, парень был иначе воспитан. И вы представьте себе мою реакцию, когда полгода назад я ему в шутку ляпнул: "Жениться тебе пора". Раньше мы над такими фразами дружно веселились. А тут он ко мне оборачивается, взгляд совершенно тупой, и начинает рассказывать утробным таким голосом, почему жениться не получится. Глядит сквозь меня, я сижу обалдевший, а он мне объясняет чуть ли не с наслаждением, что любит делать женщинам больно, и вообще, пока раз пять не кончит, остановиться не может. Весьма обстоятельно все мне описал - и снова молчит. Я встал и ушел. Прихожу через полчаса - совершенно нормальный человек. Тут я и задумался. Ну, а буквально через две недели он спалился, и мне уже было все равно, что у него с психикой.

- Ты просто мог не знать, что у него проблемы, - заметил Горец. - Совершенно нормальное дело. Со мной тоже было нечто подобное в нежном возрасте.

- Да нет же! - улыбнулся Мастер. - Я отлично знаю, что он может и чего не может. Ко мне подбивала клинья одна его девица. Откровенная такая барышня, особенно после третьего стакана. Чудом я от нее отбился, но успел расслышать, что этот хрен в постели совершенный тюфяк.

- А ты? - вдруг спросил Горец.

- Что я?

- Ну, в постели...

- Я - вещь! - гордо заявил Мастер. - Только этого почему-то никто не понимает...

Охотники рассмеялись. Крюгер почесал в затылке и сказал:

- Я вспоминаю один случай... Читал где-то интервью женщины-экстрасенса. Она оживила своего мужа, вывела его из клинической смерти. Но он слишком долго был за гранью, то есть клиническая уже перешла в настоящую смерть. И вот с ним начались припадки агрессии, в том числе и сексуальной. А перемежались они периодами совершенной апатии...

- Ты не постучал и не сплюнул, - напомнил Хунта. - Сделай это, я тебя умоляю.

- По фиг, - сказал Мастер.

- Ты что, со мной согласен? - встрепенулся Крюгер.

- Я и такую возможность допускаю, - кивнул Мастер.

- Кто же его мог зомбировать? - удивился Горец. - Штаб перестарался?

- Хорошо бы, - вздохнул Мастер. - А если не Штаб?

- Но была же профилактика в декабре! На Базе могли его пропустить только в одном случае - если им Штаб приказал ничего не видеть!

- А Штаб и приказал...

- Ничего не понимаю! - возмутился Горец.

- Это нормально, - утешил его Мастер.

В окнах Школы зажглось несколько огней. Группа Фо устало шла с площадки, волоча амуницию и пиная собак. Проходя мимо ангара, охотники небрежно козыряли Мастеру и Хунте. Те учтиво кивали.

- Гоблин! - позвал Мастер и звонко щелкнул пальцами. На этот щелчок в Четвертой подпрыгнула добрая половина людей, и все собаки повернули головы. Хунта довольно хмыкнул. Знают дети, кто тут хозяин.

Подбежавший Гоблин, прозванный так за оттопыренные уши, почтительно вытянулся. Его Бой, худощавый и высокий рыжий степняк, встал рядом, опасливо косясь на старательно имитирующего безразличие Султана. Четвертая дружно притормозила и начала прислушиваться.

- Хорошо работаешь, - сказал Мастер. - Серьезных огрехов не замечено. Прогресс налицо.

Гоблин залился краской и смущенно опустил глаза.

- Стараюсь, сэр, - выдавил он хрипло.

- Как ты считаешь, когда будешь готов взять стажера?

- Ой, Мастер, я не знаю... Ну, месяца через два.

- Хорошо. Когда решишь, что пора, подходи ко мне. Винни в курсе. Вопросы, жалобы, предложения?

- Ну... Если я стажера возьму, смогу я остаться в Четвертой?

- Ты там через полгода закиснешь милый. Эта группа все равно скоро получит статус учебной. А на базе того, что есть, мы сделаем группу Пять, боевую. Может, тебе повезет, и ты вместе с приятелями, с которыми тебе так влом расставаться, будешь формировать новую группу с нуля. Осознал?

- Есть! - расплылся в улыбке Гоблин.

- Будешь хорошо себя вести - все может быть. Понял?

- Ну-у... - окончательно смутился Гоблин.

- Между прочим, до того, как бежать ко мне, ты должен был отдать группе команду. Например, "стой" или "продолжать движение". Я не стану провожать тебя пинком в зад, но больше так не делай. Нельзя людей бросать. Они твои люди. Привыкай к этой мысли.

Гоблин, казалось, готов был сквозь землю провалиться. За долю секунды лицо его отразило широчайшую гамму эмоций. Но он быстро взял себя в руки, огорченно крякнул и спросил:

- Разрешите идти?

- Бегом, - кивнул Мастер, и Гоблин нырнул в снегопад, подавая Четверке знак рукой: пошли.

- Хорошо ты его, - улыбнулся Хунта. - Грамотно. Но в целом из парня выйдет приличный старший. Душевный.

- Когда будем делать Пятую, имей его в виду.

- А я-то к этому каким боком?...