Совсем неожиданно для отца он попросил с ним встретиться, хотя, как правило, на такие встречи у него обычно не хватало времени - настолько он всегда был занят.
К моему удивлению, отец быстро согласился, хотя установленный срок отплытия уже давно истек. Встреча была назначена в одном из портовых ресторанов. Отец вызвал вихролет и улетел.
Я очень долго ждал отца, но он не возвращался. Наконец, раздался зуммер, я бросился к аппарату и с трудом узнал его голос: изменилась даже манера говорить. Обычно он разговаривал резко, отрывисто, будто подавал команды. А сейчас со мной говорил почти незнакомый человек, хотя тембр голоса оставался прежним. Мало того, что язык отца заплетался - видимо, они крепко выпили, - но он то бормотал скороговоркой, то, надолго замолкая, тягуче и нудно растягивал каждое слово. Вдруг он начинал неожиданно хохотать, потом замолкал снова.
Насколько я его понял, друг приехал из своего Центра показать ему какое-то новое изобретение.
То, что рассказал ему доктор Гролл, настолько удивило и потрясло отца, что он не поверил, не мог поверить.
Оказывается, Гродл по указанию Правителя Зорнерра работал над изобретением специальных капсул. Проглотивший такую капсулу становился машиной, игрушкой в руках человека, управлявшего особым устройством.
Содержимое капсулы воздействовало на мозг, лишая его воли и сознания. Человек становился рабом, обязанным слепо повиноваться сигналам, идущим из специального устройства.
Гролл сказал, что сейчас за пультом этого устройства находится Правитель Зорнерр. Не зная об их давнишней дружбе, он поручил доктору заставить отца проглотить капсулу.
Но Гролл не хочет больше выполнять волю Правителя... В подтверждение своих слов доктор выложил на стол маленькую прозрачную капсулу с каплей красно-малиновой жидкости внутри.
"Это самая настоящая ерунда и глупость. Никогда не поверю в такую чушь", - рассмеялся отец, взял капсулу и проглотил ее, запив стаканом элббы.
Гролл испуганно посмотрел на него и, не говоря ни слова, рванулся к двери.
Все это было так не похоже на всегда спокойного и уравновешенного доктора, что отец насторожился и решил все-таки мне позвонить. Вдруг он стал заговариваться, мысли перескакивали с одной темы на другую.
Потом он заговорил о долге перед Таннеей. О том, что надо с ними покончить. Скорее всего, действительно, на его мозг стали воздействовать какие-то импульсы.
Внезапно отец, очевидно, собрав всю свою волю твердым голосом заговорил: "Немедленно уводи корабль в океан и оставайся там на предельной глубине, как можно дольше. Немедленно, слышишь, немедленно!" Затем он опять замолол чепуху, а потом, немного помолчав, стал говорить, что обязан выполнить свой долг перед Таннеей. Ведь он эндгорнерр Стилл, ее надежда и правая рука Правителя Зорнерра. Он сейчас пойдет на Центральный Пункт. Они не успеют нажать ни одной кнопки. Ответного удара не будет. Будет только Первый. Он спасет нацию! - и неожиданно послышались короткие гудки.
Я попытался хоть что-то сказать ему, но понял, что он бросил трубку.
Не зная, что же делать, что предпринять, я заметался по каюте.
Наконец я сообразил, что надо бы позвонить на Центральный Пункт Управления. Набрав секретный кодовый номер, известный лишь нескольким людям в стране, я услышал спокойный голос дежурного, который ответил, что сработала автоматика и эндгорнерр Стилл сейчас будет.
Я отчетливо слышал, как он приветствовал появившегося отца и сказал ему, что его просят к телефону.
Вместо ответа я услышал выстрелы, удары упавших тел, какие-то непонятные громкие звуки, звон разбитых стекол, треск.
Похолодев от ужаса, я что было сил заорал, но трубка не отвечала. Потом снова послышались выстрелы, крики, обрывки слов, последний выстрел. И тишина. Мертвая тишина.
Я нажал кнопку тревоги и срочного погружения. Подводная лодка ушла в открытый океан, в глубину, унося меня вместе с моими ужасными догадками и предположениями. Выполняя последнее указание отца, я вывел корабль в район, наиболее удаленный от материков. До сих пор не знаю, сколько времени мы провели под водой. Ссылаясь на предписание эндгорнерра, я приказал уничтожить все календари и опечатал приемно-передающее устройство.
Офицерам и другим членам команды я объяснил, что в целях секретности и проверки особенностей нашего подводного корабля мы должны находиться в режиме автономного плавания максимально возможный срок.
За все время плавания мы всплыли лишь один раз: у нас испортилась установка регенерации воздуха, а починить и проверить ее действие можно было только на открытом воздухе.
При всплытии часть команды обратила внимание на необычно резкое похолодание и порывистый ветер, что никогда раньше в этих широтах не наблюдалось.
За долгие и почти бессонные ночи плавания, я приучил себя к мысли, что Уоллу ждут большие перемены, хотя оставлял маленькую, совсем крохотную надежду: а вдруг этого не произойдет?...
Изменение климата все расставило по своим местам. Более того, при выходе на борт я захватил с собой небольшой прибор для проверки уровня радиации и осторожно, чтобы никто не заметил, произвел необходимые замеры: цифры были настолько велики, что все сомнения сразу отпали. На планете было применено оружие массового поражения!
Если даже здесь, вдали от берегов, прибор показывает такие громадные числа, то что же делается на материках?
При одной этой мысли холодок пробежал по телу и перехватило горло. Я дал команду быстрее заканчивать ремонт и срочно опускаться на глубину.
На вопросы членов команды, чем вызвано изменение климата, я попытался объяснить это аномалией и сослался на научную гипотезу о якобы возможных изменениях такого рода, связанных с расположением нашего светила.
Когда запасы продовольствия подошли к концу, я, несмотря на неудовольствие команды, приказал урезать ежедневную норму питания.
Вскоре продукты почти иссякли, а среди членов экипажа началось брожение. Слишком долго мы пробыли под водой. Тогда я собрал команду и рассказал всю правду, все, что было известно самому.
Это вызвало такую бурю возмущения и негодования, что меня чуть не разорвали на куски. Чтобы предотвратить волнения на корабле, я выложил из кармана колкк и сказал: "Любой из вас, кто посчитает мои поступки неверными, направленными во вред команде, может немедленно пристрелить меня".
Мое хладнокровие хотя и стоило мне лишней седой пряди, но убедило моряков лучше любых слов. Все моментально успокоились, а мой заместитель с двумя выбранными от команды представителями пошли к приемо-передающему устройству, сорвали печать и включили его.
Эфир молчал. Молчал на всех диапазонах. Кроме треска и пощелкивания ничего не было слышно.
Когда мне доложили об этом, я распорядился взять обратный курс.
По прибытии на место, направив прибор наружного наблюдения на родную гавань, мы не узнали ее.
От строений, сооружений, складов ничего не осталось: сплошные руины и развалины. Окружавшие бухту горы, даже горы изменили свои очертания и форму. Резко изменилась и береговая линия.
Всплыв на поверхность и открыв люк, мы рассыпались по бортам, пытаясь хоть что-то разглядеть в этом бесконечном нагромождении камней и металла.
Людьми овладело отчаяние. Многие потребовали немедленно высадить их на берег.
Никто ведь не знал о судьбе своих родных и близких. Кроме того, большинство не знало и не предполагало о возможных последствиях применения оружия массового поражения.
Я старался как можно спокойнее объяснить людям наше положение: выход на берег без защитных масок и специальных костюмов может привести к самым тяжелым формам лучевой болезни, - хотя прошло много времени, но радиация продолжает действовать, непосредственное соприкосновение с продуктами распада приведет к гибели людей,
Для наглядности я продемонстрировал показания прибора измерения уровня радиации. Он был настолько высок, что пока о высадке на берег не могло быть и речи.
После такого вступления пыл команды несколько охладился, но двое не удержались от безумного поступка: на глазах у экипажа они бросились в воду и поплыли к берегу.
Достигнув земли, беглецы стали пробираться вдоль развалин портовых сооружений. С трудом преодолевая завалы и глубокие ямы, они добрались до забросанного каменными глыбами бункера.
Внезапно один из членов команды, с ужасом воскликнул, указывая на беглецов, которые светились, окруженные странно мерцающим, красновато-оранжевым ореолом.
Через несколько шагов один из них упал, второй попытался его поднять, но не смог и, пошатываясь, двинулся дальше. Затем споткнулся и упал тоже. Хотел приподняться на руках, но они подломились и он затих. Еще долго мы ждали, что хотя бы один из них зашевелится. Но, увы!
Эти несчастные пошли на смерть от горя, от отчаяния. У одного в этом прибрежном городе была невеста, у второго оставалась маленькая дочка, жившая с его матерью, - жена умерла во время родов.
Желающих последовать их примеру больше не оказалось.
Еще раз собрав команду, я обсудил с экипажем наше положение. Здравый смысл подсказывал только одно: найти одну из секретных баз, а их было наверняка достаточно много, пополнить запасы продовольствия, и ждать, ждать пока не понизится уровень радиации.
Шансы найти родных и близких, а тем более застать их в живых на пораженной язвами взрывов и радиоактивными остатками планете, практически равнялись нулю.
Долго, очень долго в поисках живых людей и съестных запасов мы скитались по морям и океанам. За это время восемь человек из команды при различных обстоятельствах погибли, а оставшиеся в живых заболели лучевой болезнью, да и психика пострадала.
В одном из последних, еще не обследованных прибрежных городов, где мы рассчитывали найти продовольственные склады, к нашему удивлению уровень радиации оказался значительно ниже, чем в других регионах страны.
Когда мы всплыли в гавани этого порта, то не обнаружили и особенно значительных разрушений. Единственное, что причиняло беспокойство, так это страшное зловоние, исходившее от гниющей мертвой рыбы, толстым слоем покрывающей всю поверхность лагуны.
Я решил пойти с десантом на поиски продовольствия. Надев защитные маски и взяв оружие, воспользовались одной из лодок, в изобилии болтавшихся среди дохлой рыбы, мы причалили к берегу.
Шли медленно, осторожно поглядывая по сторонам. Кругом горы мусора, хлама, часть портовых сооружений была сильно повреждена, искореженные грузоподъемные устройства лежали грудой ржавого металлического лома.
Везде на складах, как крылья больших птиц, болтались и скрипели под порывами вонючего морского ветра трухлявые двери со сшибленными замками и насквозь проржавевшими петлями.
Нервы были настолько напряжены, что каждый шорох, каждый шелест заставлял нас останавливаться и прислушиваться... Ведь сколько трагедий, случаев бандитизма, мародерства, даже людоедства пришлось нам увидеть во время посещений казавшихся мертвыми городов и поселков.
Мы нашли единственный полупустой склад с остатками зерна, но прибор показал высокий уровень радиации. Приняли решение двинуться в центр города: там, по некоторым данным, было несколько подземных хранилищ, принадлежавших военным ведомствам.
Наш путь лежал через огромный припортовый полуразрушенный склад. В здании царил глухой полумрак. Шедший впереди включил нагрудный светильник, все последовали его примеру и стало несколько светлее. Неожиданно перед нами выросла преграда из толстых, переплетенных канатов. Один из нас приподнял нижний канат, чтобы, пригнувшись, остальные могли пройти друг за другом на другую сторону завесы. Как вдруг преграда дернулась, зашевелилась и, прочно приклеившись рукой к канату, он мгновенно взлетел вверх и нелепо повис, беспомощно вращаясь в воздухе, как вздернутая за веревочку детская кукла. Направив светильники вверх, все буквально похолодели от ужаса.
Многим из нас не раз приходилось смотреть в глаза смерти, тем более в подводный флот набирались люди с очень крепкими нервами. Но то, что мы увидели, было действительно страшным зрелищем.
Прямо под крышей была растянута гигантская паутина, на ней вздрагивало множество черепов и белых костей. А кто-то невидимый, не торопясь, неутомимо подтягивал канат с приклеившимся к нему моряком в самый центр этой смертоносной сетки.
Выхватив свободной рукой нож, несчастный хотел перепилить канат, но лезвие сразу прочно прилипло к нему. Тогда, дотянувшись до висевшего за спиной автоматического ружья, он полоснул очередью по центру паутины и выше, по надвигающейся гигантской полутени. Однако невидимая сила, не обращая внимания на все попытки освободиться, неумолимо затягивала его в раскинуты клейкие сети.
Еще мгновение, и вот он уже в центре паутины. Чем яростнее и ожесточеннее его движения, тем плотнее его тело приклеивается к частой ячеистой сетке.
Вот он уже распятый, не в силах шевельнуться, лежит, захваченный упругими кольцами капкана.
Дикий, нечеловеческий вопль вырвался из его груди, когда из темноты, из дальнего угла показалось огромное, лохматое чудовище. Его безобразное бочкообразное туловище с белыми круглыми пятнами было покрыто длинной шерстью с торчащими из нее острыми иглами. Голова напоминала приплюснутый с двух сторон, вращающийся во все стороны шар с фосфоресцирующими желтыми глазами и двумя, заходящими друг за друга, челюстями с множеством острых зазубрин с внутренней стороны.
Вся эта гигантская масса поддерживалась восемью мощными изогнутыми, покрытыми панциревидными наростами ногами, каждая из которых заканчивалась тремя крючкообразными захватами, плотно обхватывающими нити паутины.
Кто-то воскликнул: "Да это же нихтт!"
Мы вгляделись внимательнее: да, это действительно был нихтт, неприятное мелкое паукообразное, которое, удобно устраиваясь в темных уголках, оплетало их своей липкой паутиной и затягивало в свои сети зазевавшихся насекомых. Но до каких же гигантских размеров он вырос!
Неужели сбылись предсказания выдающегося ученого-биолога Уоллы доктора Инкк Мискк Белла, который утверждал, что в случае применения оружия массового поражения погибнет цивилизация, погибнут люди, но некоторые виды насекомых могут выжить и достичь циклопических размеров, став единственными живыми обитателями мертвой планеты...
Стараясь не задеть нашего товарища, мы принялись прицельно стрелять в надвигающегося монстра.
Не обращая никакого внимания на грохот выстрелов, тем более было похоже, что пули не причиняют ему никакого вреда, мерзкая хищная тварь нависла над безмолвно распростертой жертвой. Из черной зловонной пасти медленно вылез облепивший все тело клубок тягучей зелено-серой слюны.
Мы были вынуждены прекратить беспорядочную стрельбу из-за боязни попасть в человека, хотя лучше ему было бы умереть от пули, чем от челюстей этого омерзительного животного, с хрустом впившегося в его грудь и жадно высасывающего кровь.
Не в силах больше выносить жестокое зрелище, мы стремглав выскочили наружу.
Оглушенные случившимся, оторопелые, мы долго стояли на одном месте, не зная в какую сторону двинуться.
Но идти было надо - на борту корабля нас ждали, ждала голодная команда, ждали друзья.
Афанасьев Роман
Володихин Дмитрий
Зыков Виталий
Посняков Андрей
Доценко Виктор
Никитин Юрий