— Нет, я имел в виду девушек.
— Что—что? — переспросил Джон, недоверчиво поглядывая на распаханную угрями, прыщавую физиономию друга.
— А что тут удивляться? Многие находят меня неотразимым.
Джон прыснул в кулак.
— А что вы, собственно, смеётесь, мистер Арктрон? Совсем недавно я инспектировал собственную внешность и пришёл к выводу, что за время полёта я здорово возмужал. Правда, кожа несколько запаршивела, но причёска... Вы посмотрите, сэр, какая причёска! — И он картинно тряхнул головой, из которой неровными рядами вырывались космы жёстких, как проволока, давно не стриженных волос.
Джон уже рыдал от смеха. Билл без тени улыбки продолжал развлекать товарища.
— Кстати, посмотри на эту голографию. Это моя любимая. Я, пожалуй, повешу её в туалете, чтобы изредка, в период глубокой сосредоточенности, предаваться эротическим фантазиям.
Джон изнемогал...
— Так это же... это же... голо... моего марсианского дракона.
— А—а, тогда извини, я просто перепутал его с Алисой, моей первой и последней любовью.
— Хорошо, ты меня убедил. Ответь лишь на один вопрос: куда делась голография самой Алисы?
— Очевидно, я её спрятал, чтобы не украли. А то мало ли кого встретишь на наших космических трассах.
— Действительно, такую красавицу надо беречь.
— А вы зря иронизируете, сэр! Кстати, если бы состоялся конкурс красоты... Как ты думаешь, на какое место ей можно рассчитывать?
— Полагаю, на последнее, тем более, что её не допустят и к первому туру.
— Должен заметить, что вы жестоко ошибаетесь, мистер Арктрон. Моя Алиса, будучи макакой, успешно выступала на конкурсе красоты горилл и заyяла там почётное второе место.
— А кто занял первое?
— Как кто? Разумеется, я сам!
В это время раздался заливистый зуммер сигнала тревоги.
— Джо, если это меня вызывают из Нью—Йорка, то передай, что меня здесь нет. Я вышел размять косточки. Они очевидно считают, что мне здесь нечего делать, кроме как трепаться с ними по виозору! — крикнул на бегу Билл, когда оба неслись на звуки сирены.
Тревога оказалась ложной. На обзорном экране не было ничего видно, ничего, кроме уныло нависших скал, редкого чёрно-серого редколесья и гололистых кустарников.
Там, снаружи, была странная тишина. Не было заметно даже дуновения ветерка. Все казалось застывшим, будто замороженным, хотя температура воздуха была +22 °С.
— Как пробы? — спросил Джон.
— Все о'кэй, можно выходить без скафандра, — откликнулся Билл.
— Для подстраховки пойдём вдвоём? — спросил Джон.
— Разумеется... Думаю, что за время нашего отсутствия с избушкой ничего не случится.
— Мне бы это очень хотелось.
— Мне тоже, всё-таки во время полёта она была достаточно добра к нам. Во-первых, не позволяла прошвырнуться по открытому космосу, во-вторых, иногда разрешала пользоваться своим душем, а в-третьих, следила за нашей нравственностью. Я не помню случая, чтобы на борту появилась хотя бы одна представительница прекрасного пола...
— Не считая очаровательной песчинки, которая могла стоить нам жизни, мрачно добавил Джон.
— Что поделаешь, за любовь надо платить,— не мог не откликнуться Билл.
Первым вышел Джон: с опаской ступил на твёрдую поверхность и долго стоял, озираясь и прислушиваясь. Присев, потрогал шершавую каменистую почву. Она показалась ему очень сухой и горячей. Взмахом руки пригласив Билла следовать за собой, осторожно двинулся на восток.
Вначале они шли напрямик, не разбирая дороги, шли к вздымающейся неподалёку высокой скале. Путь преграждали многочисленные рытвины, холмы, беспорядочно валявшиеся крупные и мелкие камни.
Затем стало легче. Перед ними появилась неизвестно откуда взявшаяся тропинка.
— Джо, ты видишь... — сказал Билл, озабоченно указывая на исчезающие с дороги камни, заполняющиеся песком рытвины, выравнивающиеся холмики — всё двигалось, перемещалось, как в волшебной сказке.
И перед удивлёнными астронавтами выявлялась совершенно ровная, прямая, как стрела, дорожка, кратчайшим путём ведущая к скале.
— Если так будет продолжаться, — заметил Билл, — то я не удивлюсь, если передо мной появится стол с обедом и кровать с ночным горшком.
— Держи карман шире. Может, ты захочешь и пару девиц с Гагл-бара?
Билл хотел было выдать свою очередную шутку, как перед ними, будто из—под земли, внезапно выросла громадная, выдолбленная из камня прямоугольная стелла. С неё на астронавтов уставилось множество самых разнообразных животных, растений, деревьев. Каждое из них было тщательно выписано и казалось буквально живым. Это была гигантская картинная галерея. Все рисунки красного цвета так блестели при свете дневного светила, что казались только что нарисованными.
Между тем над скалой-стеллой царила мёртвая тишина, Все было окутано покрывалом безмолвия и таинственности. Даже вечно болтливый Билл прикусил язык и, с опаской поглядывая по сторонам, не опускал руки с кобуры бластера. Здесь был иной мир... Мир чужой, абсолютно чужой, недоступный, неестественный, неясный...
Потрясённые, они долго стояли у скалы, не в силах оторвать глаз от этих бесчисленных изображений, вознесённых неизвестной силой на трёхкилометровую высоту и не менее десяти километров в длину.
Что это — рисунки, символы, знаки?
Где-то высоко над головой простирались сотни тысяч, миллионы рисунков...
Но что Они хотели сказать? Почему здесь на планете такая тишина и безмолвие? Почему не слышно и не видно ни одного живого существа? Куда все подевались? Где они, исполнители этих наскальных изображений? А сами изображения — реальны или вымышлены? Где хоть одно живое существо?
Но ведь кто-то делал дорогу, кто-то рисовал, кто-то следил за ними... Почему же Они молчат?!
Стемнело... И вдруг всё окутало густой непроницаемой чернотой, а оба астронавта, хотя стояли рядом, мгновенно потеряли друг друга. Нашли ощупью. Взялись за руки. На душе немного полегчало.
— Джо, ты видишь хоть одну звезду? — шёпотом спросил Билл.
— Не только звезду, не вижу даже малейшей искорки, не говоря про ночное светило.
— Похоже, нам приготовили маленький склеп. Ещё немного, и я не удивлюсь, что нахожусь на дне погребальной урны, превратившись в комочки тлена и пепла.
— Не переживай, старина. Чему быть, тому не миновать. Давай—ка присядем и дождёмся утра. В такой темнотище даже с фонарём до ракеты не добраться. И потом, не думаю, что они сумеют построить для нас обратную дорогу.
Привалившись друг к другу спинами, они едва дождались рассвета.
Ночью было так холодно, что у обоих стучали зубы и бил озноб. Однако через некоторое время они ощутили под собой тепло и смогли согреться.
Когда Билл руками ощупал место, где они сидели, то оказалось, что тепло находится лишь внутри круга, ограниченного их телами.
В обратный путь тронулись молча. И опять перед ними появлялась тропинка, и опять сходились рытвины и сглаживались холмики, и они долго-долго шли по ровной, прямой, как стрела, дороге.
Ракета была на месте, но люк... люк был приоткрыт.
— Джо, там кто—то есть! — заорал Билл и, выхватив бластер, бросился внутрь. Они облазили все сверху донизу, однако ничего, буквально ничего не обнаружили.
— Билл, проверь системы. Надеюсь, Они нам не напортачили.
— Всё о'кэй, Джо. Я уже проверил. Корабль к взлёту готов.
— Тогда включай!
Двигатели натужно взревели, ракета затряслась мелкой дрожью, но осталась на месте.
— В чём дело, Билл?
— Не пойму. Система в норме, все приборы в порядке.
— Тогда почему не взлетаем?
— Не могу понять. По—моему, ракету что—то держит.
— Попробуй ещё раз!
Бешеный рёв двигателей не умолкал. Корпус корабля сотрясался, но ракета не сдвинулась.
— Билл, посмотри на экран, там творится что-то непонятное.
На экране наружного обзора было заметно, как над угрюмыми скалами и серой неподвижной растительностью поднялись ярко-красные сполохи и заметались по небу, рисуя множество знаков, изображений, символов. Казалось, рука неизвестного художника, нет, не одна рука, а сотни, тысячи рук выводят и выводят рубиновой краской эти непонятные, совершенно непонятные рисунки!
— Если через десять секунд мы не взлетим,— пробормотал Джон, вглядываясь в приборы,— то мы не взлетим никогда. А если взлетим, то ойра не хватит на посадку...
В это мгновение корпус тряхнуло, и ракета, оторвавшись от поверхности, рванулась ввысь. Когда преодолев тяготение планеты, астронавты пришли в себя от перегрузки, Джон, всматриваясь в экран обзора, на котором странная планета превратилась уже в еле заметное светлое пятнышко, задумчиво произнёс:
— Будь я трижды проклят, но что-то здесь неладно. Печёнкой чувствую, — они не хотели нас выпускать. Да и попали мы сюда не случайно. Я проверил расчёты. Сила тяготения, которая нас сюда занесла, в пятьдесят четыре раза превышает расчётную. Понимаешь, в пятьдесят четыре раза!
— Джон, а может, посмотрим маленький эфвифильм?
— Ты что! — встрепенулся Арктонер.— Умудрился что-нибудь заснять?..
— Да, кое-что, случайно захватил с собой увиз.
— О'кей, включай виозор и добавь усиление...
На экране появились россыпи камней, вырисовывающаяся через них тропинка и скалы. И вдруг среди скал, нагромождения валунов замелькали, заструились длинные тонкие тени. Они были почти прозрачны и незаметны, казались невесомыми... Их облик напоминал людей, похожих на стройные соломинки, но людей...
Доставалов Александр
Володихин Дмитрий
Маккарти Кормак
Василенко Иван
Прозоров Александр
Витковский Евгений