Чтение 11–й страницы книги ~Потомок динозавров~

зверя, похожего на обезьяну. В упор на меня уставились два круглых явно
осмысленных глаза.

Первым желанием было схватить и двинуть веслом по этой волосатой морде,
но едва я его поднял, как оно выскользнуло у меня из рук, пролетело по
воздуху и шлепнулось плашмя в нескольких метрах поодаль, подняв кучу брызг.
А лодку стало толкать к берегу.

От страха у меня вспотела спина, на лбу выступила испарина. Казалось,
из глаз этого неведомого существа исходят упругие ;волны, которые давили и
отталкивали от себя лодку. Спустя несколько секунд, совершенно
обескураженный, я стоял на берегу, вглядываясь в центр озера, где от
внезапно исчезнувшей головы расходились лишь ровные концентрические круги.

Когда я вернулся в лагерь и попытался рассказать, что со мной
произошло, то, разумеется, мне никто не поверил, зато шуток в свой адрес мне
пришлось услышать предостаточно.

Каждый считал своим долгом в свободное время оттачивать свой юмор на
Лешке Кузнецове, который встретил таинственную водяную зверюгу и чуть,
извините, не испачкал штаны.

Шутки шутками, но какое-то время я испытывал непонятное чувство
психологического дискомфорта. По ночам я долго лежал с открытыми глазами, и
у меня в мозгу, не переставая, звучала фраза "Приходи в Кекиримтау". Что
такое "Кекиримтау" и с чем его едят, я узнал лишь спустя несколько лет,
когда попал на Тянь-Шань.

Через две недели все вернулось на свои места. Мое приключение стало
историей. Прибаутки всем изрядно надоели и они постепенно прекратились.
Кроме того, в пробуренной скважине ничего похожего на нефть не оказалось, и
мы перебазировались на другое место. .

Надо сказать, что с тех пор я и заболел этим существом... Для меня
стало совершенно ясно, что это был один из так называемых реликтовых
гуманоидов, почему-то обитающих только на Севере или высоко в горах.

То, что это существо было разумным, не вызывало никаких сомнений. Ни у
одного животного я никогда не встречал такого глубокого осмысленного
взгляда. Кроме того, очевидны и телепатические способности гуманоида. Иначе
откуда у меня в мозгу возникла эта непонятная фраза: "Приходи в Кекиримтау"?

Что касается психики, то с этой стороны у меня все в порядке.
Во-первых, в армии мне приходилось служить в воздушно-десантных войсках, а
там, как известно, "шизиков" не держат.

Кроме того, моя наследственность вплоть до седьмого колена
категорически отвергала наличие каких-либо психических отклонений у моих
знаменитых предков.

По крайней мере из тех, кто мне известен, самым неудачливым оказался я.
Все остальные были или крупными инженерами, или юристами, или медиками.

В моем роду насчитывалось не менее трех академиков, два писателя и даже
один адмирал.

При изучении различных источников меня особенно заинтересовали работы
Пушкарева и Кошмановой, которые серьезно занимались проблемой реликтового
гуманоида.

Много подобного рода свидетельств попадалось и в зарубежной печати. К
примеру, заслуживали внимания рассказы очевидцев таких встреч П. Бордмана и
Д. Таскера.

Все мои сомнения, если они и оставались, отпали окончательно, когда я
познакомился с рассказом всемирно известного альпиниста Рейнхольда Месснера,
"тигра снегов", покорителя всех восьмитысячников Гималаев. Он утверждал, что
во время своего похода на Лхоцзе дважды видел "йети"!

Я искал следы снежного человека повсюду.

С этой целью я исходил почти весь Памир, Кавказ, два раза бывал в
Гималаях. Даже стал довольно известным альпинистом.

Однако, кроме легенд и малоправдивых повествований "очевидцев", ничего
похожего на следы снежного человека или "йети", как его называют в горных
районах Азии, мне не .попадалось.

Наконец, я попал в горы Тянь-Шаня, где, помотавшись по различным
горноспасательным станциям, попал на метеостанцию в горах Кекиримтау!

Только тогда до меня дошло. Ведь именно здесь, здесь... назначило мне
встречу человекообразное существо, с которым я встретился в непроходимых
болотах северной Тюмени!

Однажды мы с Валькой после очередного крупного разговора с начальником
метеостанции ушли на несколько суток в горы.

Незаметно добрались до перевала Капка, лежавшего на высоте более трех
тысяч метров. Шли не торопясь. Солнце стояло в зените и снег под ногами
быстро таял.

Мы связались по рации с Бойко и доложили, что в этих местах возможен
сход лавин.

И вдруг Валька, вскрикнув, с ужасом указал мне на гигантские следы на
снегу. Эти следы напоминали голую ступню человека, но только превышали ее в
четыре-пять раз. Характерно, что очертаний пальцев не было заметно, за
исключением оттопыренного в сторону - почти под прямым углом - большого
пальца или изогнутого когтя.

Глядя на цепочку огромных следов, тянувшихся по склону вверх, не трудно
было понять, что это следы двуногого существа. У обледенелого развесистого
куста следы неожиданно обрывались, словно оставившее их существо испарилось
или умудрилось взлететь на воздух, оказавшись где-нибудь на одной из
многочисленных остробоких вершин.

Мое сердце тревожно забилось. Неужели "йети" - снежный человек!? И
неужели тот тюменский "водяной" на самом деле приглашал меня сюда, в
Кекиримтау? А, может быть, это какой-нибудь его сородич? Или дальний
родственник? И почему все-таки в Кекиримтау? Ведь следы "йети"
обнаруживались и в Гималаях, и в Тибете. А в Непале снежный человек вообще
признан "народным достоянием".

Самое интересное, что когда мы с Пуховым рассматривали следы, то оба
испытали тревожное чувство какой-то тяжелой потери. У нас онемели
конечности, заболели головы, видимо, поднялось давление. Я почувствовал
удушье, резко участился пульс. Это были те же симптомы психологической
дискомфортности, как и несколько лет тому назад в Тюмени.

Взволнованные увиденным, переполненные необычными ощущениями, мы
двинулись в обратный путь.

Естественно, начальнику мы ничего не рассказали, а когда вновь
появилось свободное время, направились к перевалу.

В течение трех суток мы обследовали всю долину Кекиримтау, заглянули за
каждый бугорок, облазили все щели и пещеры. Обессилев, мы присели на ствол
толстого, неизвестно откуда взявшегося в этих краях, поваленного дерева и,
устало притулившись друг к другу спинами, закурили.

Внезапно Валька вскочил на ноги и завопил. Я от неожиданности рухнул
лицом в снег и услышал над собой грохот выстрела.

Вскочив, я увидел распластанного на снегу Вальку. Рядом валялось его
ружье с еще дымившимся стволом. Вокруг не было ни души. Я бросился к другу.

Он лежал на спине, широко раскинув руки, уставившись в небо
неподвижными остекленевшими глазами. На шее чернело темное пятно пулевого
отверстия, но крови не было.

Дрожащими руками я расстегнул полушубок, рванул свитер и, оголив
Валькину грудь, прижался к ней ухом.

Сердце не прослушивалось. Я взял у запястья его руку. Пульса тоже не
было.

"Валька мертв!" - с ужасом подумал я, схватил карабин и заметался,
бегая из стороны в сторону в попытке найти убийцу своего друга.

Неожиданно метрах в тридцати от нашей стоянки я увидел два параллельных
огромных следа. Они были похожи как две капли воды на те, которые мы
обнаружили на прошлой неделе. Но их было всего два...

Два следа!

Два!

Бред какой-то!

Не мог же он или оно опуститься с неба, а потом снова взлететь!

Я передал по рации Бойко, чтобы прислали милицейский вертолет и
следователей с медиками.

Произошло убийство! Дело приобрело слишком серьезный оборот. О
самоубийстве не могло быть и речи. С чего бы это Вальке пришло в голову
стреляться.

Я постарался больше ни до чего не дотрагиваться и стал ждать
оперативников.

Следователю - молодой женщине лет двадцати восьми-тридцати я подробно
все рассказал. Она недоверчиво меня выслушала и взяла подписку о невыезде.
Можно подумать, что отсюда куда-нибудь сбежишь...

Позднее при вскрытий обнаружилось, что Валька был убит пулей из своего
ружья, но она оказалась какой-то оплавленной, превратилась в стальной
спекшийся шарик.

Я никак не мог себе простить гибели товарища, тем более что я, а никто
другой, втравил его в эту, так трагически окончившуюся, историю с поисками
"йети".

Решив во что бы то ни стало установить причину смерти Вальки, я сказал
начальнику метеостанции, что не вернусь, пока не найду убийцу Пухова.

Приступив к поискам с перевала Капка, я начал тщательно прочесывать всю
местность. Район был 'большой. Через неделю, пройдя через узкое извилистое
ущелье с обрывистыми, отвесными склонами, я выбрался в небольшую долину, где
наткнулся на странный, загадочный лес. Казалось, кто-то специально
закручивал стволы деревьев и затем закапывал их верхушки в мерзлую землю.

Вместо прямостоящих стволов вокруг стояли согнутые в дугу деревья.
Побродив внутри этого странного оазиса, я опять стал испытывать то же
воздействие на психику, которое пришлось испытать в тюменском болоте и тут,
когда мы с Валькой набрели на загадочные следы.

Значит, искать надо здесь, именно здесь!

Я был на верном пути.

Не только перед памятью друга, но и перед своей совестью и честью я был