Чтение 11–й страницы книги ~Пленник короны~

Он не обратил внимания на то, что ее пальцы словно нащупывают что-то на коже, словно примеряются к чему-то. А зря. Потому что миг спустя Игой перестал вообще обращать внимание на что бы то ни было. Вдруг его перестало волновать вообще все на свете...

Ак-Кина, оставив Киона на полу посреди комнаты отдыха, вышла в соседнее помещение. Сатло, согнувшись вопросительным знаком над столом и листая журнал, состоящий из одних картинок, быстро обернулся к ней, одновременно накрывая журнал служебными бланками.

- Я настояла, чтобы вы присоединились к нам, - она ослепительно улыбалась. - Вы, надеюсь, не будете против? - И прелестница заговорщицки понизила голос: - Честно сказать, вы мне нравитесь гораздо больше.

- Да, понимаю, я... - самодовольно ухмыльнулся Сатло.

И получил сокрушающий удар тонким наманикюренным пальцем под ухо. Его голова ткнулась в ворох служебных бланков.

- А вот таким ты мне еще больше нравишься, - сказала Ак-Кина, забирая со стола ключ от пульта управления воротами.

Кнопки пульта закрывались крышечкой, и на эту крышечку дополнительно навешивался маленький замок. Да уж, много сложностей нагородили те, кто разрабатывал систему охраны поста номер четыре, однако ключ теперь был у Ак-Кины, она управилась и с замочком, и с кнопками пульта, и с включением мотора ворот.

- Эй, порядок! - негромко сказала она в темноту.

В ворота один за другим, молча скользнули четверо - двое в форме высших офицеров морского флота, некто в гражданском и некто в черно-зеленом плаще Каскада. Черно-зеленый ободряюще подмигнул Ак-Кине:

- Отлично справилась, девочка. Не забудь закрыть ворота, потом присоединяйся.

И поспешил следом за остальными к домику охранного поста. По случаю праздника "Захват скоростника" Сварог вновь облачился в форму каскадовца - на сей раз, правда, другую, добытую лично Босым Медведем.

- Медведь, - сказал Сварог, осмотревшись внутри караулки, - свяжи этого героя, да покрепче. Монах, тащи сюда второго стражничка. Щепка, марш наружу, и поглядывай по сторонам: мало ли кого с корабля принесет. Я смотрю, - он повернулся к Ак-Кине, - ты неплохо освоила "коготь ястреба".

- Я бы предпочла не твой "коготь", а утюг или молоток. Он слишком нахально пялился на меня.

- Ох как я его понимаю...

Да-а, ничего не скажешь, исполнительницу на роль подсадки Щепка привела отличную. В шайке Босого Медведя было всего три человека, но время от времени они привлекали к делам и других людей. В том числе и Ак-Кину - главным образом для того, чтобы заманивать доверчивых сластолюбивых пентюхов в укромное местечко, где те попадали в умелые ручки Медведя и Монаха.

- Живее, братцы-разбойники, живее, - поторапливал Сварог свою уголовную гвардию, - вдруг какой-нибудь мающийся бессонницей дежурный по порту заявится с проверкой. Монах, скоренько приводи нашего нового друга в чувство...

Первое, что почувствовал Игой-Кион, очнувшись, была вода, обильно стекающая ему за воротник. Он с трудом разлепил веки, сфокусировал зрение... и вместо прекрасной гостьи, вместо напарника узрел парящую над ним незнакомую рожу.

- Проспался? - недобро спросила рожа. - Или еще водичкой полить? Не надо? Ну тогда подымайся, родимый...

А потом Игой увидел и бездвижное тело Сатло.

...По сонной ночной пристани быстрым, уверенным шагом двигались шестеро - и любой увидевший их непременно бы насторожился. Ну и нехай - Сварог скрываться был не намерен. Более того: он самолично убедил перепуганного охранника Игоя-Киона передать на борт сообщение: дескать, на территорию причала прибыли четверо донельзя официальных лиц - трое представителей внутренней службы флота и один каскадо-вец, а с ними два гражданских лица женского пола. Более того: официальные лица вооружены всеми необходимыми для прохода на территорию бумагами с подписями и ордерами с печатями и требуют немедленной встречи с командиром расчета. Более того: охранный пост уже связался с Адмиралтейством и получил подтверждение - действительно, все означенные лица имеют полное право подняться на борт. По весьма важному и щепетильному делу.

Расчет должен был всполошиться. Расчет должен был запаниковать и начать готовиться к внеплановой головомойке... Но вот заподозрить что-либо должен не был - потому что никакому нормальному злоумышленнику в голову не придет столь наглым образом проникать на борт корабля, принадлежащего лично верх-адмиралу флота. Это все равно, что под прикрытием какой-нибудь там ревизионной комиссии подняться на "Аврору", скрутить экипаж и угнать революционный крейсер на увеселительную прогулку по Ладоге... Так что план Сварога, откровенно говоря, был запредельно безумным и архинаглым... И именно поэтому Сварог имел все основания надеяться на успех. А что еще прикажете делать? Через причал аркой перекинуты металлические дуги, и он прекрасно знал, для чего - Босой Медведь просветил. Это ни что иное, как стационарный прибор "Боро-6", самая последняя разработка пытливой каскадовской мысли. Аппаратура улавливает любое магическое присутствие в радиусе... в общем, неважно в каком там радиусе, главное, что колдовским манером, в том числе и под чужой личиной, к скоростнику не подберешься.

Корабль у причала был всего один, серый, мрачный, близнец покойной "Черной молнии" - не ошибешься. А свет прожекторов давал возможность прочитать название - "Пронзающий". Так что точно не ошибешься... А вот перекинутый на "стенку" трап вовсе не означал, что даже столь ответственным товарищам можно запросто взойти на борт. Вход на палубу перекрывала защитная диафрагма. Но шестерка уверенно поднялась по трапу, и Сварог вдавил кнопку звонка.

Охранника Игой-Киона вытолкали вперед, поставили рядом со Сварогом в авангарде. Игой послушно приготовил личную карточку охранника порта, и когда диафрагма разошлась, образовав отверстие в руку диаметром, Игой просунул карточку вахтенному. Диафрагма вновь сошлась. Документ изучали секунд десять, после чего тем же способом вернули владельцу.

- И что нужно? - раздался из отверстия диафрагмы напряженный голос.

- Паршивая ситуация, - раздраженно сказал Сварог. Таким тоном разговаривают мелкие чиновники, которые в гробу видели все эти ночные поездки к черту на куличики, но что поделать - служба. - Проводится внутреннее расследование, пока в неофициальном порядке. Я говорю - пока. Потому что... Видите за моей спиной этих...

женщин? Они утверждают, будто подверглись сексуальному насилию от членов вашего экипажа. Кроме того, они утверждают, что для принуждения к вступлению в связь была использована магия. Понимаете всю серьезность происшедшего? Пострадавшие уверены, что узнают насильников. Так что нам незамедлительно нужно видеть членов экипажа. - Помолчал и с нескрываемой надеждой на отрицательный ответ спросил: - Пустите на борт? - Мол, лучше не надо, лучше утречком другие приедут, так сказать - повысокопоставленнее нас, а мы, люди маленькие, лучше домой вернемся...

С той стороны донеслось невнятное ругательство, а потом и тяжкий вздох: - Ждите, доложу.

Ждали молча. Это был самый ответственный момент операции. Если они свяжутся с берегом в обход поста охраны - а такая возможность у корабельного расчета имелась, по дну от скоростника был проложен кабель, - потребуют подтверждения в Адмиралтействе, в Каскаде, то... Ну, понятно. План Сварога сотоварищи строился именно на щекотливости вопроса. И если б не эта щекотливость, то морячки доложили бы, как пить дать. А так... Допустим, девки никого не узнают, гости извинятся и уйдут, дело замнется само собой - а расчет уже поторопился доложить. Ведь потом начальство всю плешь выест: "Забыли где служите, мерзавцы, подразделение позорите, своих командиров позорите, в дальние колонии захотели!" А с начальства станется - может заслать и в колонии, и на Ханнру. Особенно ежели это самое начальство хочет пристроить кого-то из своих протеже на теплое место и ждет не дождется, когда появится повод местечко то освободить.

Запачкаться легко - отмываться долго приходится. Ну а если шлюшки и вправду кого-то узнают, то так и так клин. Да и охрана причала уже вроде бы уже получила добро на вход от Адмиралтейства...

Ждать пришлось недолго. Минуты через три диафрагма переборки раздвинулась, открывая доступ на корабль, и первыми внутрь зашли Сварог и Ак-Кина. Заспанный смуглолицый морячок в плаще йорг-капрала, наброшенном на голое тело, хмуро взглянул на тех, кто в иных мирах хуже татарина, и открыл было рот, чтобы, не иначе, пробурчать нечто вроде приветствия. Но не успел. Распрямляющейся пружиной вылетела вперед рука Сварога и согнутые пальцы ударили сержанта под подбородок. Тот влепился в стену и сполз на пол.

Монах тут же подхватил нокаутированного сержанта под мышки и поволок к открытым дверям лифта. Уложил заботливо в кабине и вернулся к трапу - до того, как все закончится, ему предстояло нести ответственную вахту корабельного дежурного.

В лифте вахтенному и Игою-Киону связали руки-ноги, воткнули кляпы. Юнк-лейтенант свою миссию выполнил, применять к нему какие-то особые средства убеждения не потребовалось - молодой, не нюхавший пороху охранник сломался от одного грозного вида обступивших его людей и от первого же щекочущего прикосновения ножа. Сварог и Босой Медведь, пока кабина перемещалась на верхний из трех корабельных палуб, приготовили оружие: первый - шаур, второй - стилет. Вот и нужная палуба.

Щепка и Ак-Кина остались в лифте, Сварог с Медведем вышли и уверенно направились по коридору. Уверенность в перемещениях по наисекретнейшему скоростнику строилась на немалых деньгах. Босой Медведь, который знал в порту все и всех, знал, за кем и какие водились грешки и слабости, указал нужного человека. Последний же, недавно крупно проигравшийся в местный аналог рулетки, с радостью, прямо-таки с неземным счастьем в глазах дал глянуть благодетелям, избавлявшим его от долговой тюрьмы, в чертежи скоростника.

Они остановились у приоткрытой двери рубки, откуда доносилась тихая музыка. Сварог распахнул люк и первым бесшумно скользнул внутрь. В рубке находился всего один человек - стоял навытяжку перед единственным креслом и с верноподданническим взглядом ждал гостей. Взгляд его, впрочем, быстро потускнел, когда в висок уперся ствол шаура.

- Не шевелиться! - шепотом рявкнул Сварог и без лишних заморочек обвил локтем его шею. - Вахтенный офицер?

- Т-так точно... А вы...

- Ма-алчать, - беззлобно перебил Сварог и усилил захват. - У тебя, голуба, есть выбор: или ты идешь нам навстречу со всем военно-морским пылом и все, кто есть на борту, остаются в живых, или ты никуда не идешь и тогда погибают все, кроме тебя. А ты, единственный, кто уцелеет, будешь потом рассказывать начальству, как мог спасти ребят, но не захотел. Что выбираешь?

- Вы что, не понимаете...

- Ясненько, выбор ты сделал, - перебил Сварог. Вахтенный офицер забился в захвате, чувствуя подступающее удушье. Попытался было оторвать от себя руку Сварога. Начинал задыхаться, побагровел лицом и закатил глаза. В последний момент Сварог разжал захват.

- Не надо! - тут же прохрипел офицер, глотая ртом воздух, как рыба на песке. - Я... я согласен на ваши условия.

- Соврешь - твоих людей буду убивать лично я. Тебя приведут посмотреть на их трупы, после чего ты навсегда забудешь сладкое слово "сон". Я тебе обещаю, - решил внести свою лепту в обработку пленника Босой Медведь. Видимо, опыт в подобной обработке у него имелся преизрядный: он произнес свою угрозу столь елейным тоном, что даже Сварога пробрало.

- Сколько человек на борту? - спросил Сварог.

- Семеро, включая меня и того, кто вас пустил. Что... что с ним?

- Жив. Пока. Где остальные?

- В долгосрочной увольнительной. Мы - дежурная смена. Сокращенный боевой расчет.

- Я имею в виду - остальные пятеро, - раздраженно повысил голос допросчик. - В каких каютах, отсеках, помещениях?

- Двое - седьмой блок, третий отсек, каюта два. Это на...

- Знаю. Дальше!

- Трое по одному в следующих каютах: номера три, четыре, пять. Все спят.... Должны спать.

- Ясно. Хвалю за службу. Медведь!

Босой Медведь, ожидая этого приказа, уже сжимал в ладони некий предмет размером с карманный фонарик. На жаргоне эта штука именовалась "мотылек" и представляла собой до крайности упрощенный аналог того оружия, с которым бегали каскадовцы. Заряда каскадовских "ранцев" хватало на множество воздействий, а "мотылек" был одноразовым. Зато, судя по описаниям уголовных друзей, парализовал качественно. Недаром за ношение и хранение "мотылька" полагался неслабый срок.

Медведь приставил к шее пленника заостренные контакты и нажал на кнопку. Треснуло, вспыхнуло, вахтенный офицер содрогнулся всем телом, охнул и затих.

- Надеюсь, не соврал, - сказал Сварог. Чертовски хотелось включить детектор лжи - но ведь взвоют все эти "Боро" один, два, шесть и далее по списку. - Вроде проникся до донышка. В рубке на всякий случай оставим Щепку с парочкой "мотыльков", внизу она нам все равно ничем не поможет... Бери его и пошли!

Медведь, взвалив на плечо обездвиженного моряка, вышел из рубки следом за Сварогом. Лифт, постепенно превращающийся в камеру предварительного заключения, доставил их на вторую палубу. Предстояла заключительная фаза операции.

Сварог взял на себя троих, Босому Медведю препоручил двух оставшихся. Подходя к каюте, в которой, по утверждению вахтенного офицера, должны были мирно дрыхнуть двое членов экипажа "Пронзающего", Сварог достал два из трех припасенных им "мотылька". Толкнул люк, тот отъехал в сторону. Было бы странно, если б моряки запирались изнутри. Двусмысленно получилось бы как-то. Сварог скользнул в каюту, освещенную тусклым светом ночника под потолком. На двух койках, верхней и нижней, бугрились под простынями тела.

Все прошло донельзя легко и просто, "мотыльки" сработали преотлично. "Четыре - ноль, - констатировал Сварог, бросая опустошенные шокеры на крохотный столик, - но матч должен закончиться со счетом семь - ноль".

Проблемы возникли, так сказать, на последнем моряке. Либо тот не спал, либо сон его отличался кошачьей чуткостью, но матросик встречал Сварога сидючи на койке и глядючи на дверь. И едва эта дверь начала открываться, тут же взвился с койки в прыжке, распрямляя ногу в ударе, направленном в переносицу незваного гостя...

Рефлексы не подвели Сварога и на этот раз - спасибо боевой выучке, одна ты у меня осталась... Рефлексы, уводя от удара, отбросили его назад в коридор.

Сварог отшвырнул "мотылек" подальше, но шаур из-за пояса выхватить не успел - противник уже стоял перед ним, уже наносил удар рукой...

И завертелась кадриль в коридоре второй палубы скоростника "Пронзающий". Удары, выпады, блоки, уклоны... То Сварог теснит моряка, то Сварога теснят. Стиль противника был весьма необычен, к нему трудно было приноровиться. Но и стиль Сварога незнаком моряку, и, будем надеяться, так же неудобен. Не попробовать ли "лапу ягуара"? Не вышло. А теперь "жернова". Ушел, гад! А вот это попробуем, а вот это... Ага, а если мы тебя на ложном финте мотанем? Не купился! Ну а секретные приемчики советской десантуры ты знаешь?..

А вот этого противник не знал. Сварог провел комбинацию под названием "полет кондора", более известную среди понимающих людей под другим, менее благозвучным наименованием. Но дело ведь не в том, как назвать, а в том, как исполнить. Сварог уж постарался исполнить как надо, постарался не осрамить десант. И морячок, всем телом впечатавшись в стену коридора, так и остался лежать. Может быть, даже со сломанной ключицей.

От победы над спящими остается неприятный осадок, как от совершенной подлости, но эта незапланированная стычка утолила жажду честной борьбы, примирила с вынужденными бесчестными методами. Сварог склонился над поверженным моряком. Тем более, соперник выпал достойный. Действует не рассуждая, отменная реакция, завидная пластика, неплохая школа - ему бы маленько везенья. Сварог взвалил побежденного на плечо.

Босой Медведь справился с вверенными ему двумя моряками без всяких осложнений. Экипаж "Пронзающего" и вынужденно примкнувшего к захватчикам юнк-лейтенанта Игой-Киона доставили лифтом на первую палубу, перенесли на корабельную гауптвахту (на ихнем скоростнике, ты подумай, было предусмотрено и такое помещение), где и заперли, не развязав. Сами как-нибудь развяжутся.

После чего Сварог, Ак-Кина и Босой Медведь вернулись в рубку. Утопающая в капитанском кресле Щепка радостно прокричала:

- Проверка моторов завершена, искра есть, прогрев начат!

- Ого! - искренне восхитился Сварог. - Откуда такие познания?

- Она у нас умная, - с затаенной гордостью сказал Босой Медведь, будто это именно он и развил ее умственные способности.

Сварог впервые внимательно взглянул на невзрачную худышку. До этого он воспринимал ее лишь как боевую единицу, и не более того, с поручениями справляется - и то хорошо, чего же боле?.. А вот интересно, сколько ей лет? Определенно и не скажешь. Может быть, может, и пятнадцать, может, и сорок. Да и за сорок, может. Есть ли морщины, нет ли - не разглядишь за слоем грязи на лице... И еще одна неуставная мысль посетила Сварога: что получится, если ее отмыть, расчесать, приодеть, накрасить? Занимательный, должно быть, экспериментик...

- А еще я позвонила на вахту Монаху, велела убрать лестницу, отвязать эти толстые веревки, которыми крепятся к берегу, и подниматься сюда.

Сварог поморщился. Надо же все так испортить, только стоило восхититься ее умственными способностями...

- За такую самодеятельность отправить бы тебя на "губу" к нашим связанным друзьям... Команды здесь отдаю я. И только я. И на суше, и, тем паче, на море. И по поводу моторов приказа не было. А если...

- В наказание дадено плавающее железо и приведет нас к погибели! - это возник в дверях обещанный Монах. - Ибо сказано в откровениях Многоуста: "Вода не есть твердь, а есть жижа ненадежна".

- Его из церкви погнали как раз за Многоуста, - поведал Босой Медведь. - За пристрастие к ереси и вину.

- Сам ты еретик и пьешь много больше! - прогрохотал Монах. - И гореть те...

- А-атставить разговорчики в строю! - гаркнул Сварог, прекрасно понимая: победа понизила дисциплину в подразделении. Расслабились, черти, вольности позволяют. Впрочем... - Слушай сюда, уголовная рота! Приказ по полку третий, предположительно последний. Полк поставленную задачу выполнил, и в награду объявляю о его расформировании... Короче, берите плащи, идите домой. Жить разрешаю спокойно, ни о чем не беспокоясь. Я, по крайней мере, больше о вас не вспомню.

- Зато Каскад вспомнит, - пробухтел Монах.

- Где уж нам тут оставаться, после такого-то, - Босой Медведь сделал обводящий жест рукой. - Теперь только в бега, скрыться где-нибудь в колониях... Высадите нас где-нибудь по дороге.

- Колоний по дороге не будет, - сказал Сварог.

- Все равно что-то будет, - пожал плечами Босой Медведь. - Здесь нам оставаться никак нельзя.

"А ведь можно сделать небольшой крючок, пройти мимо какого-нибудь занюханного протектората - время пока позволяет", - мельком подумал Сварог.

- У меня все готово, - подала голос Щепка. - К отплытию готовы.

- И ты в колонии хочешь?

- А куда ж я без этих двух обормотов...

- Правду глаголит, - подтвердил Монах, - пропадет она без нас в этом гнезде порока. И Каскад, опять же...

- Ведь работать заставлю, - пригрозил Сварог.

- А я уже работаю, - ответила Щепка.

- Как угодно, ваше дело, - зачем, спрашивается, настаивать? У любой лоханки должен быть экипаж... - Проводим Ак-Кину - и вперед.

- А я тоже в море хочу, - заявила Ак-Кина. - Надоело мне здесь. Хотя от Каскада, в отличие, от остальных, я отбодаюсь, уж поверьте, не впервой. Вот если в больницу попаду - придется сложно... А контор, где работают исключительно мужчины, мне опасаться нечего.

- Так плывешь или прыгаешь на берег? - прикрикнул Медведь.

- Я же сказала. И силой вам меня высадить не удастся.

- Все, - подвел итог дискуссиям Сварог. - Некогда уговаривать и высаживать... Но если кто потом будет выть-скулить: "Ах, что же я наделал"... На плот - и в открытое море. Ясно? Никто не передумал? Щепка, освобождай место командира. Поехали отсюда.

Глава семнадцатая

И ЭТА ЛЕДЯНАЯ СИНЕВА...

Сварог искренне радовался, что необходимость его постоянного присутствия в рубке отпала сама собой - надоела ему стихия морская до самых что ни есть печенок, до чертиков и до белого с красным отливом каления, глаза б не видели эти величественные, чтоб им пусто было, просторы со всеми этими чайками за кормой, тихим шелестом волн безбрежных и опостылевших, со всякими там бодрыми "и тогда вода нам как земля"... Сыт по горло он был и плавсредствами всех видов, размеров, назначений, водоизмещении, названий, способов передвижения и тэдэ, и тэпэ, и пнем об сову, и совой об пень, и в бога душу мать... Нет, честное слово, не в мостах его проклятье, а в бесконечном возвращении на море-акиян.

Правда, нет худа без добра. Зато он насобачился управлять любым надводным судном, наловчился с ходу определять - и без всякой магии, заметьте! - какой прибор какое назначение имеет и за что надо дернуть, чтобы сдвинуть какую ни попадись лоханку с места. Тем более, когда на лоханке - как обстояло дело со скоростником "Пронзающий" - все было устроено до предела просто, понятно и удобно. И вообще Сварог мог бы, наверное, сдать без магических подсказок и волшебных шпаргалок экзамен на капитана первого ранга в любой морской академии чуть ли не любого мира. Так что, если выгонят из королей, он всегда сможет податься в морские офицеры.

Некоторые трудности возникли разве что с отплытием: пока руки привыкли к штурвалу, пока он разобрался, что к чему, пока сверялся по карте насчет фарватера... Но вот отплытие состоялось и прошло без сучка без задоринки, так что авторитет Сварог среди членов его новой команды, и без того немалый, вырос прямо-таки до небес - это читалось по глазам сподвижников.

Когда огни порта уже таяли вдалеке, они увидели идущий им наперехват сторожевик. Свет его носового прожектора ритмично мигал - им приказывали немедленно остановиться, и чтоб это понять, не требовалось постигать азбуку местных мореходных сигналов, элементарной сообразительности было за глаза достаточно.

Вот тут-то Сварог и убедился, насколько "Пронзающий" превосходит в скорости тоже, по определению, не самый тихоходный сторожевой корабль, призванный в два счета нагонять контрабандистов и прочих нарушителей территориальных вод. Сварог перевел соответствующую рукоять на "полный ход", и бывшая собственность верх-адмирала рванула вперед, как хорошенько пришпоренная лошадка. Сторожевик тут же начал уменьшаться в размерах, да столь стремительно, что Сварогу даже стало немного жаль его командира - ох и скрипит он сейчас зубами от бессилия, рвет и мечет, а поделать ничего не может.

Да, наверное, сторожевик мог бы пальнуть вдогонку, запросто мог бы и попасть, но... Но лупить без команды по кораблю самого верх-адмирала, по кораблю, которых в Короне наличествует всего три (пардон, уже два) экземпляра, лупить только за то, что тот совершил несанкционированный отход и не подчиняется приказу остановиться, лупить по собственной инициативе, без команды с самого верха - ну какой рядовой капитан, скажите на милость, отважится на такое? А вдруг это расшалился сам верх-адмирал, перебрамши лишнего на дворцовом приеме и подцепимши смазливую ветреную красотку, коя стала его подзуживать: "А слабо, гроза морей, ты моя бесстрашная, прокатить меня на твоем знаменитом пароходе"? И тут - по верх-адмиралу снарядами...

Посудина, захваченная уголовно-магическим десантом под предводительством Сварога, оказалась не только быстроходной и послушной рулю, но и элементарнейшей в управлении. Собственно катером можно было управлять и в одиночку, если тебе не требуется вести торпедные и прочие стрельбы или производить во время плавания ремонтные работы. Не нужно подбрасывать уголь в топку, поднимать и менять паруса. Экипаж посудины должен лишь следить за безукоризненной работой электрических механизмов и вмешиваться в случае неполадок. Но поскольку верх-адмиральский катер содержался в образцовейшем порядке - а как иначе-то! - то оснований надеяться, что за двухдневное плавание до острова Навиль ничего из строя не выйдет, имелось предостаточно.

Едва вышли в открытое море, Сварог вспомнил о молодом охраннике Игой-Кионе, которого в горячке запихали в корабельную тюрьму вместе со всеми, чего делать никак не следовало. Когда моряки "Пронзающего" распутают веревочные узлы, то сорвут злобу именно на нем. "Значит, это ты у нас охранник, ты должен был нас охранять?! Это ты должен не пускать посторонних на территорию порта и не подпускать их к кораблю? А ты помогал им из последних сил! На, н-на!" Да, могут отделать парня будь здоров, до пожизненной инвалидности. Сварог распорядился - и Игоя-Киона освободили.

- Этот мальчик неплохо управлялся с катером, когда вез меня с Атолла на берег, - задумчиво сказала Ак-Кина. - Значит, в чем-то разбирается. Да я думаю, все эти корабли похожи друг на друга... К тому же, он совершенно безобиден, да и запуган так, что думать побоится обо всяких глупостях.

Поразмыслив, Сварог пришел к выводу, что Ак-Кина права. Какими бы порывами она не руководствовалась - не исключено, что ей просто приглянулся молодой юнк-лейтенант, вполне допустимо, что именно из-за него она и пожелала остаться на борту, - лишняя вахтенная единица никак не помешает. Вряд ли стоит ожидать подвоха от такого размазни. Ко всему прочему, можно составить вахты так, чтобы за ним все время приглядывал или Монах, или Босой Медведь - уж эти-то не допустят никаких выходок. А в отдыхающую смену запирать его отдельно от всех... И Сварог милостиво повелевать соизволил доставить юнк-лейтенанта в рубку.

Кстати, один энтузиаст мореплавательского фронта у Сварога уже наметился. Щепка осваивала корабельные приборы с потрясающей быстротой, проявляя прямо-таки чудеса сообразительности. Похоже, и в самом деле толковая девчонка... Или не девчонка, а женщина? Ладно, после разбираться будем. Со всем управившись, составив вахты, всех проинструктировав, напоследок все проверив, капитан Сварог покинул рубку. И наказал до утра его не беспокоить.

Он зашел в ближайшую от рубки каюту, запер дверь (вот уж не нужно, чтобы кто-то тайком сюда пробрался - пусть стучат-колотят, когда понадоблюсь). По сторонам - где оказался, что по стенам, а что это у нас на столе и под столом? - не глазел. Нисколько не любопытно. Койка есть? Есть. Другого ничего не трэба. И он рухнул на койку.

* * *

...Сварог вытолкал маленькое судно на место поглубже, затем подтянулся на руках и перебросил тело через борт. Большими, резкими гребками погнал кораблик в открытое море.

И вот - позади узкие ворота бухты, две забравшиеся в море скалы, далеко позади, уже едва различима кромка берега. Впереди - неизвестность, а под ним - пучина, неведомо что в себе таящая.

Немногим позже Сварог убрал весла: парус наполнил ветер.

Откуда-то он знал, что ветер северо-восточный, попутный. А еще он знал, что ему во что бы то ни стало необходимо достичь другого берега. Вот только что там, на том берегу, он не ведал. Как не имел представления и о том, как долго предстоит добираться. А пока все складывалось наилучшим образом: дул желанный ветер, водную гладь нарушала лишь легкая рябь, солнце украшало чистое, не предвещающее штормовых бед небо. Оставалось только наслаждаться морской прогулкой.

А потом все враз переменилось.

Потом море перестало быть морем, а небеса - небесами.

Солнце сперва превратилось в узкую оранжевую полоску, потом и вовсе пропало. Казалось, лодка рассекает черную бурлящую смолу, а со всех сторон надвигается само пространство. Горизонт сжимался, опускался небесный свод, воздух напоминал переливающуюся всеми цветами радуги прозрачную поверхность кристалла. Раз - и лодка очутилась внутри него. Размытая линия горизонта и вовсе исчезла. Вокруг буйствовало режущее глаза многоцветное сияние, черное смоляное бурление под лодкой уступило место чему-то, напоминающему лед, по которому суденышко скользило столь же ровно и быстро, как и по воде.

Сварог почувствовал, что приближается к рубежу. За которым ждет либо окончательная победа, либо смерть. Третьего не дано.

Окружающий мир вновь преобразился. Сейчас лодка двигалась по узкому круглому тоннелю, стены которого были сотворены будто из мерцающего внутренним светом мрамора, а киль рассекал рубинового цвета жидкость, похожую на кровь. Потом лодку и гребца окутала беспросветная мгла.

И вот стало разгораться свечение, рассеивающее темень. Лодка покачивалась на спокойной воде. У самой кормы проступали очертания железной решетки, закрывающей вход в просматривающийся за ней тоннель Нос лодки почти касался обширного каменного причала - его ограждали каменные стены, плавно переходящие в высокий свод. Сами стены, казалось, излучали свечение, позволяющее разглядеть все вокруг. Причал был пуст.

Звук, напоминающий сильный удар в стену, сотряс воздух. За ним тут же последовал еще один удар. Часть стены напротив лодки задрожала и рухнула, образовав огромную, с неровными краями дыру, внутри бреши что-то зашевелилось... и стало выползать наружу.

Что-то огромное, темное, как и сами стены, выбралось из отверстия и шагнуло на освещенную синеватым светом площадку. Отовсюду вдруг потянуло невыносимым, нездешним холодом...

* * *

Сварог проснулся от холода. Рывком поднялся с постели. Затряс головой, выгоняя из сознания остатки дурацкого сна, протер глаза, выдохнул... Изо рта вырвалось облачко пара. Своим пробуждением он был обязан отнюдь не сновидению, в каюте взаправду стоял зверский холод... Но этого же никак не может быть! Мы ж должны плыть по теплым водам!

Кстати, они никуда не плыли, на это Сварог обратил внимание только сейчас. Не слышно гула электромоторов, не ощущалось покачивания, даже самого слабого.

Сварог метнулся к иллюминатору. Здравствуйте, девочки - иллюминатор затянут коркой изморози.

Он выскочил в коридор, заполошно огляделся. Настенные лампы на затейливых бронзовых ножках горели в треть накала. В коридоре стола такая же стынь, как и в каюте. Металлические предметы уже подернула тонкая пленка инея. Блин, откуда на современном корабле минусовая температура! Или я еще сплю?

Из каюты напротив донесся храп. Это сугубо прозаическое проявление естественной жизни несказанно обрадовало Сварога. Потому что на миг закралось донельзя неприятное ощущение, что он на корабле один.

Сварог отодвинул дверь каюты напротив и обнаружил Монаха - тот лежал на нижней койке, по-детски сунув под голову кулак. И вот что неприятно: здесь, как и на всем корабле, было невыносимо холодно, но это, похоже, Монаха ничуть не беспокоило.

- Эй, высокопреосвященство, подъем! - Сварог потряс любителя Многоуста за плечо. - Да вставай ты!..

Сварог уже тряс Монаха всерьез. Того мотало, как куклу, в руках Сварога, но уголовный элемент просыпаться не желал. Ноль, никакой реакции, все та же блаженная улыбка на физиономии, и не менее громкий храп из глотки. Ну, раз так...

Сварог применил болевой прием, от которого и мертвый должен был, взвыв, подскочить и запрыгать от боли по каюте. Мертвый, может быть, и вскочил бы, Монах же - нет.

Но он же жив! Сварог приложил руку к его голове. Температура вроде бы нормальная. Так, необходимо срочно определить, где мы находимся, что за бортом...

Чуть ли не бегом Сварог бросился в рубку.

В рубке картина была не радостнее. В капитанском кресле, забравшись на него с ногами, спала Щепка. ("Осталась после окончания своей вахты, хотя я настрого приказал отдыхать в свободное время", - мимоходом отметил Сварог). Босой Медведь спал в штурманском кресле, уронив подбородок на грудь. Ак-Кина и юнк-лейтенант Игой-Кион сидели, держась за руки, на диване под картой Гаранда и, разумеется, спали. А окна рубки были плотно затянуты коркой льда. Изнутри ни черта не разглядишь, значит, надо выбираться наружу...

Дверь на мостик Сварог открыл не без труда - ее крепко приморозило к косяку. Пришлось отбивать ногой, пока та не поддалась. Внутрь корабля, как припозднившиеся гости в Новый год, ворвалось морозное облако. Сквозь него Сварог выбрался на гулкий металл мостика. И наконец-то увидел...

Повсюду, насколько хватало глаз, неприступные, покрытые снегом горные кручи возносили свои вершины в сереющее вечернее небо. Со всех сторон... Как великая снежная стена... А их корабль находился в центре огромной котловины - не иначе, горного озера. "Пронзающий" вмерз в лед. Причем совершенно невозможно было даже предположить, как он здесь оказался, поскольку никакого прохода, пусть и замерзшего, в округе не наблюдалось. Прошел, что ли, подземным туннелем? Как в его, Сварога, сне?..

Было время заката. Пурпурный свет умирающего светила окрасил снег кровью, горные склоны, изрезанные трещинами и уступами, отливали медью. Игра света и тени завораживала. Если б сейчас можно было предаваться созерцательным восторгам - цены бы такому пейзажу не было...

Сварог включил "третий глаз".

Мама родная!

Реальность вокруг отсутствовала напрочь. Вернее сказать, то, что он принимал за реальность, глядя нормальным зрением, - оказалось сплошным порождением магии. И все, что окружало несчастный корабль, было чьей-то колдовской фантазией.

Горы были не белые от снега, а синие, втыкающиеся в небо (хоть небо-то настоящее) фиолетовыми верхушками. Ближе к подножию горы становились бирюзовыми, а сковавший скоростник лед в магическом зрении имел сапфировый цвет. И посреди всего этого калейдоскопа выделялся иссиня-черный, пульсирующий, как сердце, зыбких, колеблющихся очертаний, сгусток. Или пятно, как хотите. И к нему отовсюду, словно кровеносные артерии к сердцу, тянулись жилы небесно-голубого оттенка.

Ну и что там такое, если посмотреть обычным глазом? Сварог отключил магическое зрение.

Изломленные тени причудливо тянулись через глубокую, начинающуюся в пятистах уардах расселину, противоположный конец которой терялся в дымке. У ближнего края расселины на белом снежном фоне отчетливо выделялось все то же темное пятно...

Хижина - вот что это такое. Небольшой кривобокий домик, сколоченный, похоже, кое-как и из всякого хлама. Сварогу даже удалось разглядеть над хибарой тоненькую струйку дыма.

Какие отсюда выводы, господа? А такие: кто бы или что бы не скрывалось в хижине, оно имеет прямое... прямейшее, а то и главнейшее отношение к происходящему. И если где-то и можно найти ответ, а с ним и выправить ситуацию, то только там - в этой лачуге.

Простояв на мостике минут пять, Сварог вконец окоченел. Он заскочил в рубку, закрыл за собой дверь. Потопал ногами, обняв себя за плечи. Потом несколько раз присел, помахал руками, сделал десяток отжиманий. Может, холод - тоже всего лишь чье-то там порождение, но пробирает качественно.

Хорошо бы, конечно, сотворить чашечку кофейку с коньячком... Но очень не хотелось терять время на пустяки. Некогда. Также некогда, а главное, бесполезно бить спящих по щекам, трясти их и проводить на них болевые приемы. Очевидно и несомненно, что и их сон - ягодки с того же магического огорода. А вот отчего да почему самого Сварога не тронули? Уж не за тем ли, чтобы таким своеобразным образом зазвать в гости? Что ж, раз приглашают, надо идти.