Чтение 11–й страницы книги ~Самый далекий берег~

обтянутый кожей череп, короткая стрижка, цепкий взгляд, на пальцах богатейшая
коллекция синих татуировок-перстней.

- Прошу любить и жаловать, — сказал за его спиной прапорщик Шибко. —
Константин Степанович Кирьянов, из пожарных. Обер-поручик. Ну что, споетесь?

— А это смотря какие песенки нудить, — живо отозвался татуированный,
вскочил и, сунув руки в карманы форменных брюк (чистых и отглаженных по всем
правилам, отметил Кирьянов), направился к новому лицу вихляющей, нарочито
расхлябанной походочкой.

Остановившись возле небольшого черного столика, рывком вырвал из
кармана правую руку, поставил на лакированную крышку какую-то серебристую
полусферу с тремя пупырышками наверху и коснулся ее вкрадчивым, мимолетным
жестом опытного карманника.

Полусфера тихо пискнула, и над ней проворно закружили синие, желтые и
красные огоньки. Зрелище казалось совершенно безобидным, никто и не шелохнулся.

— Сма-атри суда, первоходок, — хриплым шепотом проговорил «расписной».
— И думай быстренько: мю-мезон в третий суперглас или в попу раз?

Он впился цепким и тяжелым взглядом, глаза стали по-настоящему
страшными, давящими, но Кирьянов особо не беспокоился: он повидал в жизни
всякого, в том числе и таких вот ухарей. К тому же плохо верилось, что даже в
соседней Галактике процветают невозбранно классические зоновские «прописки».
Как-то не вязалось это с обитаемой, как коммуналка, Вселенной, воинскими
уставами и суровым, настоящим полковником во главе здешней «точки»...

Подумав, он сказал миролюбиво:

— Не звони попусту, обер-поручик. Сначала правила растолкуй, а потом уж
карты сдавай...

— Ты кому поешь? — страшным шепотом протянул собеседник. Крашеная тетка
громко сказала:

— Миша, не выеживайся, не на зоне... Кому говорю? Человек как человек,
люблю пожарных, они храбрые...

— Ох-ти, добренькая... — с ухмылочкой сказал «расписной», не
оборачиваясь к ней. Одним движением погасил свою блистающую штучку и убрал ее в
карман. — Не пидер? Не стукач? Ну, тогда заходи в хату, хата правильная...
Держи краба. — Он сунул Кирьянову руку. — Мишь-шя Мухомор, урка
потомственный... Держись меня, жизни научу незадорого, спасибо скажешь...

— Сядь, потомственный, — прикрикнула на него фальшивая брюнетка. —
Будем знакомы, Константин Степаныч, Рая меня зовут, обер-поручик. Оч-чень
приятно!

— Моя звать Жакенбаев, — сказал азиат. — Моя капитана, однако...

Невысокий брюнет встал и раскланялся:

— Кац. Абрам Соломонович Кац, старший капитан. — Он помолчал и добавил
горделиво: — Жидомасон.

— В самом деле? — поинтересовался Кирьянов.

— Это я уже к тому, если вы антисемит, — сказал Кац предупредительно. —
Если да, вам будет приятно подумать, что эти жидомасоны и сюда добрались, а
если нет, так нет... Поскольку я тут единственный еврей, ситуация требует
организовать жидомасонскую ячейку... вступить не желаете совершенно бесплатно?
Нас уже тогда будет двое жидомасонов, и можно будет строить планы захвата
Галактики. Вы себе обязательно подумайте... А это вот, — он указал на соседа с
былинной бородищей, — обер-поручик Герасим...

— Ври больше, — прогудел великан (голосище у него оказался под стать
фигуре). — Трофим. Будем рады...

— Рек-корд... — сказал Миха Мухомор. — Трохвим аж пять слов подряд
произнес, гарантом буду, метеоритный поток хлобыстнет! Ну да, Трофим, а кликуха
— Герасим, смекаешь, за что, первоходок?

— Да что ж тут непонятного, — кивнул Кирьянов.

Он не чувствовал на напряжения, ни враждебности. Все прошло нормально —
новый человек появился в тесном коллективе, и его, по лицам видно, приняли,
малость позубоскалив... Нормально.

— Ну, познакомиться еще успеете, — сказал Шибко. — А пока...
Обер-поручик Мухортов, проводите новичка к полковнику.

К немалому удивлению Кирьянова (уже успевшего запомнить здешнюю не
особенно и замысловатую систему званий), Мухомор в ответ на распоряжение
младшего по званию не выказал ни малейших признаков неповиновения, наоборот,
браво вскочил:

— Есть! Пошли, первоходок...

А впрочем, Кирьянов еще недостаточно ориентировался. Прапорщик здесь
вполне мог оказаться выше чином поручика, кто их знает...

Они вышли в коридор, и Мухомор живо спросил:

— Точно, пожарный?

— Целый подполковник, — сказал Кирьянов вяло.

— А, ну какая разница... Обвыкнешься. Бывал я на зонах и похуже, точно
тебе говорю...

— Тебя что, сюда...

— Да ну тебя, шуток не понимаешь? Нет уж, Костик, я сюда прибыл
бесконвойником, что с Мишей Мухомором редко случается. Это я так, фигурально
извращаясь... Не ссы, говорю, прорвемся. Жить можно. Правильная зона, точно.
Если... М-мать твою чешуйчатую...

Он подтолкнул Кирьянова под локоть и показал глазами куда-то вверх.
Прилежно проследив за направлением его взгляда, Кирьянов узрел наверху нечто
диковинное: прямо по потолку быстро и ловко перемешалась здоровенная, чуть ли
не в метр, ящерица бледно-зеленого цвета, похожая на варана. Она бравенько
переступала худыми лапами с широкими присосками, и даже хвост каким-то чудом,
вопреки законам гравитации, протянулся параллельно потолку.

Замерев почти над их головами, ящерица, не разевая пасти, протянула
нормальным человеческим голосом:

— Честь имею приветствовать, товарищи офицеры.

И, явно не дожидаясь ответа, быстрехонько поползла дальше.

— Видал? — шепотом спросил Мухомор. — Кум, бля, Мюллер... Здешний
особист. Так и ползает, зараза хвостатая, то по стенам, то по потолку, хорошо
хоть, в жилуху не лезет... Натуральный особист, божусь за гаранта...

— За кого?

— За гаранта, первоходок... Гарантом буду...

— Гарант — это кто?

— Пидоров знаешь? Так гарант в сто раз хуже пидера... Честно, особист.

— А что он делает?

— А ни хрена, — фыркнул Мухомор. — Нечего ему делать, по правде-то
говоря — шпионов в Галактике как-то не водится, а чепэ на этом шарике
да-авненько не случалось... Просто он по штату полагается, сечешь? А если уж
полагается, то будет ползать, пока «точка» стоит. Или пока штат не поменяют.
Полгода уже здесь тяну, и вечно он вот так: ползет себе, поздоровается — тут
ему ничего не предъявишь, вежливый, падла, — и дальше уползет. Непыльная
работенка, я тебе скажу... А вообще, хрен с ним, повезло, что такой достался.
Хуманоид, смотришь, был бы хуже, вился бы вокруг по кумовской привычке с
прибауточками, в душу бы лез...

— Ну да, — понятливо сказал Кирьянов. — Повезло, что у нас в соседях
такой Дон...

— А я что говорю? — хмыкнул Мухомор. — Повезло, бывало и хужей... Ну
вот, пришли. Заходи без стука — служебный кабинет, так положено, а если б было
не положено, над косяком огонек бы горел, аленький, как цветик в сказке... Ты
смотри, не танцуй там, наш полкан — мужик характерный, но справедливый, это я
тебе говорю, Мишь-шя Мухомор, а уж я кумовьев и хозяев навидался...

ГЛАВА ПЯТАЯ. ГОСПОДА ОФИЦЕРЫ

Кирьянов так и поступил: открыл дверь, сделал три шага по направлению к
темному полированному столу в форме буквы «Т», остановился по стойке «смирно» и
доложил:

— Товарищ штандарт-полковник, обер-поручик Кирьянов прибыл для
дальнейшего прохождения службы!

Он был доволен собой — отбарабанил в лучших традициях, без запинки.
Так, словно давно уже был в Структуре своим человеком, а не услышал о ней
впервые полчаса назад. Пусть знают наших, пожарного не так-то легко смутить
даже Вселенной...

— Проходите, обер-поручик, — сказал хозяин кабинета, вставая. — Прошу
садиться. Можете курить, если курите. Если хотите — кофе, коньяк, минеральную,
не стесняйтесь...

— Нет, благодарю, — так же четко отказался Кирьянов, усаживаясь
напротив своего новоявленного командира,

Кабинет был самый обыкновенный, ни единого предмета, напомнившего бы,
что они находятся на другой Галактике, вообще на другой планете, не на Земле.
Темные полированные панели на половину высоты стен, такой же шкаф в углу, белый
интерком на столе — непривычного вида, но и его в принципе можно принять за
последние изыскания японской дизайнерской мысли. Две картины: большой морской
пейзаж и акварель, где изображены два офицера в старинной форме — примерно
прикидывая, вторая половина девятнадцатого столетия, то бишь уже
позапрошлого...

— Алексей Вадимович Зорич, штандарт-полковник, — сказал хозяин
кабинета. — Начальник объекта и, как легко догадаться, ваш непосредственный
начальник. Или вы придерживаетесь другого мнения?

— Простите?

— Насколько я осведомлен, вас — как и многих других, впрочем — призвали
помимо вашего желания, верно?

— Было дело. Определение совершенно точное.

— Сейчас как раз тот момент, когда вы можете отказаться от...
дальнейшего прохождения службы. Причем выразить это можете в любой форме...
хотя, разумеется, не стоит доводить дело до швырянья стульями.

Кирьянов молча смотрел на него. Он понятия не имел, чем
штандарт-полковник занимался до того, как попасть в Стуктуру, но несомненно
одно: этот человек лет сорока, лицом чем-то неуловимо напоминавшим Наполеона
(надо отдать этому Зоричу должное, было некоторое сходство), и допрежь носил
погоны. И вряд ли командовал чем-то вроде стройбата в уссурийской тайге. В нем
ощущалось то, что предки именовали «породой», заставлявшее думать то ли о