Чтение 11–й страницы книги ~Зона справедливости~

Она повернулась к выходу из комнаты-шкатулки, причем, как показалось Алексею, нарочито замедленно. Да еще и это равнодушное, лениво оброненное "что ли"... Дескать, толку от тебя, Алексей Колодников...

Колодников по возможности бесшумно снял очки, поднялся и, сделав неслышный шаг по ковру, обнял круглящиеся под мохнатой мохеровой кофточкой широкие плечи хозяйки. Как там в анекдоте о поручике Ржевском?.. "Мадам, разрешите вам..." Сейчас развернется - и ка-ак заедет по морде... Нет, кажется, не заедет...

- М-мила... - страдальчески промычал он, пытаясь пролезть с фланга голой, без очков, физиономией под обильные рассыпанные по мохеровому плечу волосы. - М-мила... Н-никто не понимает... Только ты...

*****

Хотелось бы знать, что за сволочь придумала застегивать лифчики с помощью крючков! Просто в глаза посмотреть этому изобретателю!.. Хотя, вполне возможно, какая-нибудь старая дева: не повезло с мужиком, пошла в модельерши... Были ведь раньше с пластмассовыми застежками, на липучках наконец, черт возьми!.. Да... Давненько, давненько не изменял Колодников Александре... Стыд головушке - забыл, как женщину распрягать!.. С женой-то оно проще: нырь в койку - а она уже там раздетая...

Местом грехопадения, несомненно, должен был стать все тот же широкий плоский диван, занимавший добрую четверть комнатенки. Мила, сияя ягодицами, задернула шторы, проверила дверь, и Алексей сообразил наконец, что все еще стоит в полной экипировке... В конвульсиях вылез из свитера, рванул рубашку... Мила уже шла на него с остановившимися и вроде бы растерянными глазами. "И все завертЕ..." - с замиранием успел подумать он, даже здесь не обойдясь без цитаты.

Главное: сразу же не ударить в грязь лицом... И Алексей старался как мог, вкладывая в старания все свои силы и опыт, почерпнутый, впрочем, большей частью из порнофильмов, нежели из личной практики, поскольку Александра разнообразия в делах постельных давно уже не одобряла... Довел ли он Милу до оргазма, осталось для Колодникова загадкой. Представлений со стонами она ему не устраивала, просто время от времени закрывала глаза и выдыхала: "Афф..." То ли было, то ли не было... С этими женщинами вообще трудно что-либо сказать наверняка...

Распавшись, они какое-то время лежали рядом на непонятно когда постеленной, теперь же сбившейся и скомканной простыне - приходили в себя. Потом диван слегка дрогнул, и над Колодниковым склонилось чуть размытое лицо Милы.

- Ну что?.. - услышал он ее шепот. - Легче?..

- Да... - истово выдохнул Алексей. - Спасибо...

Она слабо шлепнула его пальцами по губам.

- Никогда не благодари и не извиняйся в постели...

- Хм... - озадаченно отозвался он.

Ну, извиняться - еще понятно... Хотя нет... Тоже не понятно... А впрочем... Да у каждого свои заскоки! Не велят - не будем...

Солнечный свет, увязнув в темно-красных шторах, наполнял комнату-шкатулку смутным нежно-розовым сиянием. Воздух стал заметно чище - видимо, пирамидка дотлела до основания. Из форточки тянуло холодком, но это было даже приятно... Крабообразно растопырившиеся на столе очки Колододникова изображали усиленную мыслительную деятельность - в линзах перекатывались розоватые отсветы колеблемых сквозняком штор...

- Телефон надо подключить... - пробормотала Мила и, сев, дотянулась до розетки.

С ума сойти! Постелила простыню, отключила телефон... Когда успела? Пока он вылезал из штанов?.. Нет, ну вот как это у них все так получается?..

Как бы отвечая на его незаданный вопрос, Мила поднялась с дивана и меньше чем за полминуты произвела массу мелких дел, в том числе извлекла откуда-то вторую непочатую бутылку "Траминера". В сомнении поглядела на Алексея.

- Или не стоит?.. Тебе еще на работу сегодня идти?

Колодников прислушался к ощущениям и к удивлению своему обнаружил, что почти трезв.

- Откуда это?.. - полюбопытствовал он и не в силах приподнять голову от подушки (Боже, еще и подушку подкинуть успела!) указал на бутылку подбородком.

Мила тихонько рассмеялась.

- Когда ты коньяк принес, Иришку чуть удар не хватил... Ну мы с ней от Кирюши и припрятали... Так ты в фонд сегодня идешь или нет?

- Нет, - помрачнев, бросил Колодников. - И пусть хоть одна сволочь слово скажет!..

- Ну и отлично!.. - обрадовалась Мила и, кажется, вполне искренне. - Ты поспи немного, если хочешь...

В этот момент ожил телефон. Подключили на свою голову...

- Фирма "Эдем" слушает... - Ничуть не стесняясь ослепительной своей наготы, Мила стояла вполоборота к Колодникову. - Насчет работы?.. В смысле - охранником или шофером?.. Кем? Девушкой по вызову?.. - Она прыснула и, повернувшись к Алексею, сделала большие глаза. Впрочем, они у нее и так были не маленькие. - Молодой человек, наша фирма "голубых" не обслуживает... Ах, это вы какую-то свою знакомую хотите пристроить... Что?!

Услышав последнее восклицание, Колодников встревоженно приподнялся на локте и был поражен тем, как изменилось лицо Милы. Скорпиона давят с таким лицом, с каким она слушала трубку.

- Да вы сами-то понимаете вообще... - медленно цедя слово за словом, снова заговорила она, и Алексей уже и голоса ее не узнал, - на какую работу вы хотите устроить свою жену?.. Что значит "а чо"?.. Ты! Урод! Больше сюда не звони, понял?.. Позвонишь - скажу ребятам: приедут - опустят!.. У меня твой номер - на табло...

Мила бросила трубку, постояла, тяжело дыша.

- Боже, какой только мрази не бывает на белом свете!.. - обессиленно сказала она, помотав головой, отчего волосы ее снова рассыпались по плечам. Нахмурилась и, сорвав с горлышка бутылки акцизную марку, взяла со стола штопор.

Глава 11

С опером Колодников столкнулся на подходе к кабинету. Коридоры райотдела милиции были угрюмы и сумрачны, поскольку пролегали в самой толще здания, так что сиянье дня проникало туда лишь с лестницы да из двух торцовых окон. Тускло-желтые панели и старый коричневый линолеум съедали свет уже в десятке шагов от окна. Ртутная лампа, мигающая в середине коридора (остальные не горели вообще), тоже мало способствовала ясному различению жизненно важных предметов - таких, например, как двери и обозначенные на них номера. Поэтому опер Геннадий Степанович поначалу явился Колодникову на фоне оконного проема в виде движущегося навстречу силуэта - темного, смутного, коренастого.

Опознать его удалось лишь в тот самый миг, когда они почти уже разминулись.

- Геннадий Степанович!..

Опер обернулся, всмотрелся, сухо поздоровался.

- Геннадий Степанович! - потрясая вчерашним номером "Городских ведомостей", негромко, но с чувством возопил Колодников. - Ну что же это, а?..

- Чего там? - отрывисто спросил тот, коротко взглянув на сложенную гармошкой газету.

- Да пишут уже про меня!.. - плачущим голосом объяснил Алексей. - Вы ж меня под пулю подводите!.. Ну зачем же так делать-то?.. Программист, группировка...

Опер озадаченно нахмурился.

- Ну-ка... - пробормотал он, забирая "Ведомости". Отступил к бестолково помигивающей лампе дневного света и, напряженно прищурившись, всмотрелся в указанную Колодниковым заметку.

- Ни черта не видно... - с досадой сказал он. - Вы - к следователю?

Колодников остолбенел.

- Ну вы же мне сами вчера... повестку-то...

- Да помню, помню...

Опер что-то прикинул, посмотрел на часы.

- Значит, так, Алексей Петрович... - глядя куда угодно, только не на Колодникова, сказал он. - Следователь сегодня с тобой говорить не будет. А что касается заметки... Ну-ка, пойдем, разберемся!..

Сопровождаемый по пятам Алексеем, опер вернулся в конец коридора, где достал из кармана ключ и отпер дверь кабинета - не того, что был обозначен в повестке. Войдя, указал Колодникову на стул, сам же занял рабочее место и, распластав газету на столе, углубился в чтение.

- Так... - сказал он наконец с недоумением и вопросительно посмотрел на Алексея. - А где тут про тебя?..

- Ну как же!.. - заволновался тот, привставая со стула. - Вот... "Некий программист, проживающий в том же доме..."

- А-а... - несколько даже оторопело протянул Геннадий Степанович, снова склоняясь над мерзкой заметкой. - А я тоже сперва не понял... Какой, думаю, программист?.. - Хмыкнул, покачал головой, потом аккуратно сложил "Ведомости" и отодвинул на самый край стола. - Ну а мы-то тут при чем?

- То есть как?.. - окончательно растерялся Алексей.

- А так. С журналистами я не беседовал. Следователь - тоже. Скорее всего, поймал корреспондент жильца, дворника... А уж тот ему наплел всякого... Мы ведь теперь газетам не указ, это раньше они к нам по любому поводу за разрешением бегали. А чего ты хотел, Алексей Петрович?.. Вот уже и пресса тобой заинтересовалась...

Уронив руки на колени, Колодников с отчаянием смотрел на пододвинутую опером газету. "КРУТЫЕ" СВОДЯТ СЧ..." Хвостик заголовка скрывался за перегибом.

- Скажите... - обреченно выговорил Алексей. - Вы меня в самом деле в чем-то подозреваете?..

Геннадий Степанович помедлил, всмотрелся в несчастное лицо Колодникова.

- Слушай, Леш... - молвил он вдруг с усталой прямотой. - Ну что ты, ей-Богу, и себе, и нам нервы треплешь?.. Давай попросту поговорим, без протокола, по душам, а?..

- Давай... - выдохнул Колодников и, сняв, принялся протирать очки.

Когда он их наконец протер и вновь водрузил на нос, на столе уже откуда-то взялись две чайные чашки и отмытая банка из-под майонеза, наполненная до половины сахарным песком с торчащей из него ложечкой. Далее опер осведомился, курит ли Алексей, и подтолкнул к нему поближе пепельницу.

Алексей, видя все эти приготовления, лишь усмехнулся криво.

- "А штабной имел к допросу старую привычку..." - невольно припомнил он и, как выяснилось, вслух.

- Чего-чего? - не поверил своим ушам опер.

Колодников смутился.

- Да это из Багрицкого... "Дума про Опанаса"... "А штабной имел к допросу старую привычку - предлагает папиросу, зажигает спичку..."

Геннадий Степанович внезапно развеселился, и в округлом его лице проглянуло нечто человеческое, даже симпатичное.

- В школе-то чего не остался работать?.. - вполне дружески осведомился он.

"Ого!.. - мысленно охнул Колодников. - Вот это они за меня взялись! Биографию изучили - надо же!.. Все документы, наверное, подняли... Значит и впрямь подозревают..."

Опер тем временем скрылся в соседней комнате и вскоре принес оттуда на диво обшарпанный электрический чайник и маленький заварочный. Собственноручно обслужил Алексея, и лишь потом себя, после чего отправил большой чайник на пол, а малый поставил на уголок стола. Отхлебнул, поморщился и, подобрав шнур, воткнул вилку в розетку. Все это он проделал, выжидательно глядя на Алексея.

- Вы, конечно, мне вправе не верить, - надтреснутым голосом заговорил тот. - Но ведь чертовщина же какая-то получается... И вы это сами видите! Не можете не видеть...

- Ну-ну, - подбодрил опер, кажется, заинтересовавшийся таким зачином.

- Без протокола? - еще раз для верности уточнил Алексей.

Опер кивнул.

Алексей попробовал чай и, найдя его не слишком горячим, выпил залпом. Подсахаривать не стал. То ли после вчерашнего, то ли от волнения, но в горле у него стояла великая сушь.

- Во-первых, время и место, - угрюмо начал он. - Если не брать вчерашний случай, все нападения совершены в арке между двенадцатью и часом ночи... - Ему самому понравилось, как солидно, можно даже сказать, официально сложилась первая фраза. - Причем, вам еще многое не говорят... Около месяца назад побили мою жену. Потом меня. И все в этой же арке... Где-то через неделю гости от нас поздно уходили - еще и гостям влетело... Другим жильцам тоже доставалось, просто не рассказывают они об этом...

- А чего про сына молчишь?

Алексей запнулся. Сердце провалилось - как оторвалось, и Колодникова обдало не то ознобом, не то жаром. Тем самым, короче, чем обдает, когда внезапно поскользнешься на льду...

- Про сына - потом!.. - отмахнулся он с досадливой гримаской. - С ним все как раз по-другому вышло... Нас-то побили - так, слегка, а уж его... Места живого не было...

Кажется, удачно сыграл. Убедительно. Глазом не сморгнув. Озноб медленно истаял, а вот растерянность - осталась. Боже мой!.. Даже про Димку знают!..

Алексей наклонил чашку, заглянул в нее и, нахмурившись, отставил снова.

- И потом: не сейчас же все началось!.. Там же и раньше черт знает что творилось!.. Алкаша затоптали... Ну, это уже при мне - я тогда как раз вселился... А спецназовца застрелили еще раньше!.. Электрика нашего Борьку полтора года назад оттуда же в травматологию отправили... С колотыми ранами на заднице...

Честно сказать, Алексей и сам не очень хорошо соображал, что он сейчас такое несет. Главное - увести разговор подальше от Димки. Опер Геннадий Степанович, задумчиво выпятив губы, слушал эту белиберду и мешал ложечкой чай.

- Верно... - чуть помедлив, согласился он. - Колотые ранения... Дело электрика твоего мы тоже подняли... Только не вижу я пока никакой чертовщины... Арка ваша - местечко криминогенное. Да и время вполне подходящее, час ночи...

- Ладно! - напористо продолжал Колодников, поправляя очки. - А то, что никто - понимаете, никто! - нападающих не видел?.. Ни я, ни жена, ни сын!.. Мне вообще показалось, что удары откуда-то из воздуха посыпались...

- С перепугу вполне могло показаться, - утешил Геннадий Степанович. - Да и темно там было, в арке...

Колодников заподозрил, что над ним издеваются, и, задышав, уставился на опера. Однако округлое лицо Геннадия Степановича исполнено было внимания, а то и участия.

- Ловко... - процедил Алексей. - Будь я тогда выпивши, все бы на алкоголь списали... А раз трезвый - значит с перепугу... Ну хорошо! А как насчет осколков и гильз? Я ведь был там, когда их искали...

Опер вздохнул и покосился на Алексея не то страдальчески, не то с сожалением. Из электрического чайника густо повалил пар, и Геннадий Степанович не глядя выдернул вилку.

- Да что гильзы... - ворчливо проговорил он. - Я тебе больше скажу: ни единой пули пока не извлекли... Чего уж там про осколки!..

- И это, по-вашему, не чертовщина?

- Да не верю я в чертовщину... - лениво отозвался опер.

- Я, кстати, тоже... - сухо сообщил Алексей. - Мне как раз проще представить, что стреляли какими-нибудь там, я не знаю, растворяющимися пулями... Да мало ли сейчас всякой дряни наизобретали!.. И все равно ерунда получается! Расправа-то - в полной тишине шла! А беззвучных взрывов не бывает... И тут уж не один я свидетель!..

- Остальные спали, - напомнил Геннадий Степанович. - Так что других свидетелей не было. Ты один... И кругом ты! Ты, Алексей Петрович!.. И опять ведь не договариваешь... Боишься? Чего?

- Боюсь, что в психушку отправите... - с невеселой ухмылкой признался Колодников.

- Туда еще попасть надо, - заметил опер. - Бесплатно сейчас никого никуда не положат...

"Сказать ему или не сказать насчет бутылки?.."

- Еще чаю можно? - грубовато спросил Колодников.

Не произнеся ни слова, Геннадий Степанович нагнулся за большим чайником. Странно... Даже и не удивился. Хотя... Бог его знает! Может, перед тем как расколоться, все хамят?..

Колодников склонился над чашкой, и линзы тут же запотели. Снял очки, огляделся, тоскливо прищурясь... Обстановочка... Скудно живет милиция...

- Про бутылку я еще не сказал... - вымолвил он со вздохом. - Бутылка та самая... Со следами крови... Она ведь при мне из арки выкатилась. Я уже к крыльцу подходил. Потом слышу стук сзади какой-то... Двор-то - гулкий... Обернулся - бутылка...

- И чего? - дословно повторив Димку, спросил опер.

- То есть как - чего? - вскинулся Колодников. - Да ведь это значит: расправились уже с ними! Пока я через двор шел, мимо арки... То есть погляди я тогда в их сторону...

- Чего ж не поглядел?

Колодников замялся, мотнул головой.

- Обиделся я на них... Сопляки, а командуют! - Тут его снова прошиб озноб, и голос сошел на шепот: - А может, и хорошо, что не поглядел...

- Все? - спросил опер.

Колодников не ответил. Геннадий Степанович вздохнул.

- Негусто... - устало упрекнул он. - По капле все из тебя выжимать приходится... Даже и не знаю, как тебе помочь, Алексей Петрович...

- А чего мне помогать? - ощетинился тот. - По-моему, это в ваши обязанности не входит!..

Опер утомленно потер переносицу.

- Хорошо. Поставь теперь себя на место следователя. Вот перед ним твои показания по серой "Волге"... А водителя, учти, вчера в сознание привели... Так он показал, что удары монтировкой ему нанесли с заднего сидения, когда заруливал в арку...

Колодников ошеломленно пожевал губами. Странно, но особого волнения он на этот раз так и не почувствовал, хотя слова, произнесенные только что Геннадием Степановичем, вполне можно было назвать роковыми. Мало того, пришло странное тоскливое равнодушие. Что там обычно вырезают на стенке барака? "Не верь, не бойся, не проси..." Так, кажется?

Потом вдруг нахлынуло вчерашнее. "Афф... - говорила она. - Афф..." Если загребут, то хоть бы встретиться успеть...

- Так это что же?.. - туповато выговорил Колодников. - Это, выходит, я у него в "Волге" сзади сидел? Так, что ли, по-вашему?..

- Да нет... - вздохнул опер. - Не было тебя в "Волге". И никого не было, кроме самого водителя. Так он, во всяком случае, думал... И потом... - Тут Геннадий Степанович приостановился и скептически оглядел Колодникова. - Да выяснили мы, что ты за человек, выяснили... С самого начала... Прости, конечно, - усмехнувшись, продолжил он, - но мямля ты, Алексей Петрович, интеллигент... Никогда ты никого не ударишь! Тем более - монтировкой, тем более - сзади...

Алексей вспыхнул и выпрямился. Да что он себе позволяет, этот Геннадий Степанович! Слышать о себе такое было просто обидно...

- Если я такой, как вы говорите, - процедил Колодников, - зачем все эти повестки... намеки... и вообще?...

Опер глядел на него, явно решаясь на что-то.

- А не помнишь, - как-то больно уж неспроста завел он, - в тот вечер, когда водителя грохнули, сын твой в котором часу домой вернулся?

- Димка? - Колодников принял удивленный вид, хотя сердце у самого так и заходило под ребрами. - Да откуда же я знаю!.. Меня от вас в три часа ночи привезли... Он к тому времени, наверное, спал давно... - Весьма натурально осекся и въелся глазами в опера. - Вот только Димку приплетать сюда не надо!.. - с угрозой произнес Алексей. - Уж он-то здесь совершенно ни при чем! Ему самому потом досталось...

- Знаем... - равнодушно отозвался опер. - Досталось. Причем дважды... Так вот я тебе и говорю: поставь себя на место следователя. Сам Алексей Петрович Колодников пальцем никого не тронет. Сволоту всякую, рискуя собственной шкурой, тоже вряд ли станет покрывать... А вот родного сына...

- Да вы что?.. - прохрипел с остервенением Колодников, приподнимаясь со стула. Казалось, еще секунда - и он протянет растопыренные пальцы к горлу Геннадия Степановича. Сам опер наблюдал за всеми этими судорогами чуть ли не со скукой.

- Ты сядь... - сказал он. - Конечно, это тоже мало что проясняет, но ведь кроме вас двоих рядом больше и нет никого...

- Меня!.. - С пеной у рта Колодников опустился на стул. - Меня одного, а не нас двоих!.. Димки там и близко не было!..

- Сам же сейчас сказал, что не знаешь, в котором часу он тогда пришел, - напомнил опер. - Ну давай вместе посчитаем... Дважды набили морду. Причем во второй раз - в ночь расправы над Скуржавым... Погоди! - сурово сказал он встрепенувшемуся было Алексею. - Дальше. Все потерпевшие, в том числе и ваш этот директор, так или иначе были связаны с группировкой Полтины...

- Ну а это-то тут с какого боку? - взвыл Колодников и почему-то сильно этим опера озадачил. Геннадий Степанович даже откинулся слегка на спинку стула и моргнул несколько раз подряд.

- То есть как это - с какого боку?.. - недоверчиво глядя на Алексея, проговорил он. - Твой Димка где работает?

Колодников посопел, отворотился.

- В ларьке торгует... - буркнул он.

- Ну папаша!.. - посетовал опер, изумленно покрутив головой. - Даже не знает, чем родной сын занимается! Да не торгует он... Не торгует! А бригадирствует на киосках!.. А от кого?..

- Что значит - от кого?..

- На кого работает?

- А я знаю? - огрызнулся Алексей.

Геннадий Степанович произвел глубокий вдох носом, выдох же выпустил сквозь стиснутые зубы.

- На Архитектора, - с выражением бесконечного терпения на округлом лице процедил он. - Твой Димка работает на Архитектора. Дошло теперь?..

*****

Кое-как сойдя по лестнице и оказавшись на первом этаже, не менее темном, чем второй, Алексей Колодников столкнулся с группой подростков, подпихиваемых в спины пучеглазым длинным сержантом. Лица молодого поколения были плаксиво и в то же время угрожающе перекошены. Густо пахнуло спиртным.

- Чиво-о?.. - гнусил, ощерясь, кто-то из подростков.

- Иди-и!.. - гнусил в ответ сержант.

Алексей машинально посторонился, и мерзкая процессия утянулась во мрак коридора, грохоча по линолеуму чем-то, судя по звуку, деревянным. Такое впечатление, будто кто-то из них волок за собой палку на веревочке. Так оно, в общем-то, и оказалось. Из штанины одного подростка высовывалась, болтаясь по полу, половинка нунчак. Она-то и грохотала при каждом шаге. Видать, заткнул за пояс, а потом попытался сбросить вниз по штанине, да вот неудачно. Задержанный то и дело приостанавливался и тряс ногой, тщетно стараясь избавиться от ненужной ему улики... Почему же сержант-то не замечает? Тоже, что ли, пьяный?..

Колодников миновал вертушку и сквозь бессмысленное дурацкое помещение с упирающимся в никуда бетонным скатом вышел на свежий воздух. Над городом собирались тучи, а зонтика он, конечно, не прихватил...

Это что же такое получается? Ах, сволочи!.. Мало им было самому Алексею все жилы вытянуть - они еще и Димку хотят загрести... Преступная династия Колодниковых. Значит, сын прятался с монтировкой на заднем сиденье Костиковой "Волги", а отец в это время где был?.. Не иначе поджидал в арке с топором и веревкой... У, шакалы!..