read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



- Хорошо! Я принимаю твою службу, и, может быть, когда ты встанешь перед Сорока Двумя, это тебе зачтется. А сейчас проводишь меня наверх, к незаметному выходу, потом отправишься к Софре и скажешь, что ваятель Сенмен целует его задницу, лижет копчик и все исполнит так, как приказали. В самом лучшем виде! - Злобно усмехнувшись, Семен потер ладони, отшелушивая засохшую кровь, и добавил: - Пусть только как следует подмоется, чтоб лечь в постель к царице! И не забудет плату - сто дебенов!
Рихмер, тоже с поспешностью вскочивший на ноги, недоуменно замер, приоткрыв рот.
- Сто дебенов? Я думал, это шутка, господин... Ты - вершитель судеб, посланцец Осириса... Зачем тебе золото?
- Возьмешь его себе, - бросил Семен, направляясь к двери. - Боги ценят полезных и верных слуг. Я следую их примеру.
Хранитель врат склонился и распахнул перед ним дверь.

Я говорил о его милосердии - скажу и о жестокости. Да, он убивал, если надо было убить! Но вершилось это не по велению сердца, склонного к пролитию крови, а в силу необходимости и чаше всего - для зашиты других людей, которые были ему близки и дороги. Он охранял их как самый верный сэтэп-са, и потому я называю его Стражем...
Тайная летопись жреца Инени

Глава 9
ОХОТА НАД КРАСНЫМИ СКАЛАМИ

Вернувшись в мастерскую, Семен разослал помощников: Сахуру отправил в дом Пуэмры, к его сестре и матери, Атау и Небсехта, третьего из подмастерьев, - в Ипет-ресит, приказав им, чтоб разыскали Сенмута. Оставшись в одиночестве, он вытащил из потайного места секиру, завернул ее в старые тряпки и обвязал веревкой, плетенной из тростника. Затем, сдернув полотно, вгляделся в каменные черты Меруити, будто испрашивая у нее совета.
Ему казалось, что царица ветров и тьмы смотрит сейчас не ласково, а повелительно, как бы напоминая: ты должен меня защитить! Должен, ибо затем ты и явился в этот мир, и нет других оправданий твоему присутствию!
- Я уже многих убил, - тихо произнес Семен, баюкая сверток с секирой. - Убил допросчика-писца и тех нехеси... Может, кара была заслуженной, но видишь ли, милая, я не люблю убивать. Прежде я этим не занимался.
"То было прежде, - безмолвно сказали каменные губы. - Теперь обстоятельства изменились. Все меняется, ваятель, - мир, и жизнь, и ты вместе с ней".
- Меняется, - согласился Семен, взвесив в руке секиру. - Увы, не в лучшую сторону!
"Не в лучшую, но и не в худшую - в нужную", - возразила каменная царица, и минут пять они в молчании взирали друг на друга. Потом Семен сказал:
- Пожалуй, ты права. Значит, и это дело с Софрой надо закончить?
"Надо", - подтвердила она. Взор ее был повелительным и строгим.
Семен кивнул, набросил на изваяние покрывало и, взвалив тяжелый сверток на плечо, вышел из мастерской.
Солнце склонялось к западу, но зной был все еще таким, что на камнях, казалось, можно печь лепешки. Все обитатели ремесленного городка попрятались, пережидая жаркое время, и лишь Урджеба, сухопарый бровастый помощник Инени, медленно брел от пальмовой рощи к пристани, заглядывая по дороге то в проемы мастерских, то в опустевшие дворы. Семен заторопился навстречу, потом, замедлив шаг, спросил, не видел ли Урджеба третьего пророка, а если видел, то где, когда и как его найти. Шевельнув бровями, помощник сообщил, что почтенный Инени отправился домой: вызвали к болящему, и, вероятно, тот - персона из самых важных, раз понесли к пророку, а не к целителям в храм. Семен пробормотал слова благодарности и широким шагом направился к роще; Урджеба крикнул вслед, что бегать сейчас не стоит: Ра гневен, ударит по черепу, и не отделишь жизнь от смерти.
"И правда, жарковато", - мелькнула мысль, когда Семен, утирая пот, добрался до поникших пальм. Тут он свернул, но не направо, к стенам святилища, а налево - усадьба Инени располагалась в двух тысячах локтей от ремесленного городка, среди садов и рощ, тянувшихся километров на тридцать, до южных окраин Кебто. Путь к усадьбе был недолог; к тому же под кронами сикомор и тутовника зной переносился легче, и через четверть часа впереди возникла белая ограда, а за ней - плодовые деревья, обступавшие плотным кольцом жилище Инени.
Пуэмра лежал в дальней, самой прохладной комнате, и над ним хлопотали третий пророк и двое крепких служителей, которых Семен счел санитарами или медбратьями. Юноша был уже омыт, раны смазаны мазью кифи, и теперь служители, осторожно приподняв безвольное тело, закрывали их чистым полотном. Инени склонился над левой рукой Пуэмры, разглядывая три обожженных пальца и сокрушенно покачивая головой: ожоги были слишком глубокими, кое-где до кости, а от ногтей вообще ничего не осталось.
Опустившись рядом, Семен спросил:
- Ну, что? Выживет?
- О том спрашивай не у меня, а у Амона, - отозвался жрец. - Душа его у двери царства мертвых, Сенмен; шаг вперед, и вместо лекаря придется приглашать бальзамировщиков.
Бросив взгляд на слуг, Семен склонился к уху Инени.
- Ты знал, что он?..
- Догадывался, но был уверен, что ученик не предаст учителя. Пальцы придется отнять... да, придется... - Лицо целителя стало печальным. Он повернулся к Семену и, не понижая голоса - видно, слуги были людьми доверенными, - произнес: - Если тебя угощают прошлогодними финиками, друг мой, выбери тот, который не подгнил. - Затем Инени снова занялся изуродованной ладонью Пуэмры, бормоча: - Лучше уж он, чем другой... у этого юноши было ко мне почтение... что бы он Рихмеру ни доносил, плохого в сказанном им не нашлось... За это, думаю, и поплатился. За меня!
- Не только за тебя, - откликнулся Семен, ощупывая сквозь ткань лезвие секиры. - Знаешь, я ведь встречался с Рихмером. Посидели, потолковали... Больше он не доставит тебе хлопот. Ни он, ни Софра.
- Это хорошо, - пробормотал Инени, думая совсем о другом. - Пальцы... Жалко! Жалко резать! Новых ведь не пришьешь! - Он поднял голову и вдруг спросил: - Скажи, все ли болезни и раны лечат в твоей стране? В тех временах, когда о нас забудут.
- Не все. Могут сердце заменить, а пальцы - вряд ли. Ты режь, иначе он умрет! Парень валялся в грязи, а грязь, когда проникает в рану... - Семен смолк, глядя в бледное лицо Пуэмры; слова "гангрена" в языке Та-Кем не было.
- Я понимаю. - Инени потянулся к раскрытому сундучку с целебными зельями, чистыми тряпками и бронзовыми ножами. - Я видел воинов, которым не промыли небольшой порез... обычно на ноге... туда попадают песок и земля, и плоть гниет... - Не прекращая говорить, он перетягивал пальцы Пуэмры тугими бечевками. - Плоть гниет и распухает, рана становится красной, потом синей... кожа на ощупь горяча, и нет таких лекарств, чтобы вернули душу в тело... если не отсечь - смерть! - Нож сверкнул в его руке, и вслед за этим раздались глухие стоны юноши.
Семен поднялся, прижимая к ребрам сверток с секирой. Он чувствовал себя лишним среды суеты у ложа больного: один из служителей лил в рот Пуэмры вино, другой придерживал его за плечи, а сам целитель копался в сундучке, выискивая нужные лекарства.
- Отправляйся домой, - произнес Инени, не поднимая головы. - Мне интересно послушать о встрече с Рихмером, но не сейчас, а через пару дней, когда я пойму, что скрыто в руке Амона для этого юноши, жизнь или смерть. Главное ты уже сказал: хлопот не будет. Я тебе верю, Сенмен!
Когда Семен вышел в сад, в воротах появился Сахура, а с ним не старая еще женщина и девушка лет шестнадцати с милым личиком и кроткими глазами. Мать Пуэмры и Аснат, его сестра... Видимо, они торопились изо всех сил - ноги в пыли, кожа блестит от пота, волосы растрепаны. Семен кивнул им и вытянул руку к дому.
- Он там. Мудрый Инени врачует его.
- Он жив? - Глаза Аснат наполнились слезами.
- Жив, но... Инени говорит, что жизнь его в руке Амона.
- Как и наши, - прошептала мать Пуэмры и направилась в дом.
Не прошло и пяти минут, как на дороге снова взметнулась пыль - на этот раз под ногами Сенмута, спешившего к усадьбе с целой свитой из стражей, писцов, посыльных и носильщиков. Повинуясь его жесту, люди эти встали в отдалении, а Сенмут, вытерев покрытый испариной лоб, промолвил с облегчением:
- Хвала Амону, ты благополучен, брат мой! Этот Небсехт не самый умный из твоих помощников... Я так и не понял, что случилось. Я думал, что с тобой...
- Со мною все в порядке, - прервал его Семен, - а вот о Пуэмре такого не скажешь. Пальцы сожжены, грудь и спина изрезаны, да и лицо... - Он махнул рукой. - Ну, до языка и глаз, по счастью, не добрались. Целы!
Брат помрачнел.
- Рихмер? Он, клянусь Маат! Но за что?
- За то, что парень не захотел за мной приглядывать. Верней, приглядывал, а толком ничего не доносил... Пришлось, понимаешь, выпытывать! Откуда я взялся да что умею... вдруг такое смогу, что Софре пригодится!
Кулаки Сенмута сжались, лоб прорезали морщины. Стиснув зубы, он пробормотал:
- Чтоб он лишился погребения, этот Рихмер! Чтоб шакалы сожрали мумию его отца! Чтоб...
- Не проклинай его, - сказал Семен. - Теперь он мой слуга.
- Слуга? - Брат в недоумении уставился на него. - Как - слуга? Он служит только Софре!
- Их обоих отдал мне Осирис - и жизнь их, и смерть. - Семен наклонился к брату и прошептал: - Не удивляйся, Сенмут, и ни о чем не спрашивай. Ты ведь помнишь, кто меня прислал? Осирис, поверь, не возвращает умерших с полей Иалу для собственного развлечения. - Выпрямившись, он подтолкнул Сенмута к дверям. - Иди, брат мой, и сядь около девушки, к которой склонилось твое сердце. Если Пуэмра выживет, разделишь с ней радость, если умрет, разделишь горе. Иначе зачем вас соединили боги?
- Аснат уже там? - Кулаки Сенмута разжались, взгляд метнулся к дому. - Тогда я останусь здесь до рассвета. Ты прав; боги соединяют людей, точно колонны под кровлей храма - одна сломается под тяжестью, а две, быть может, выдержат.
- Выдержат. Ты, брат, хороший строитель. Семен поднял сверток с запрятанной в нем секирой и зашагал по дороге.

* * *

Он поужинал в одиночестве и, отправив То-Мери к тетушке Абет, долго сидел под развесистым каштаном у водоема, глядя, как опускается солнце за серые утесы Ливийского нагорья. Оно лежало по другую сторону реки - царство камней и скал, рассеченных ущельями и долинами, земля, мнившаяся бесплодной и безлюдной. Но это было не так; в каменных стенах ущелий таились гробницы, древние и новые, в долинах стояли святилища богов и заупокойные храмы, а меж ними - усадьбы, дома и мастерские, в коих трудилась пропасть всякого люда - парасхиты и бальзамировщики, гончары и каменотесы, художники и ювелиры, изготовители красок, статуэток, мебели, стекла и тканей. Все они - так ли, иначе - имели отношение к усыпальницам и погребальным обрядам, все заботились о покойных, и их многочисленные поселки образовали целый город, который в далеком будущем получит имя Долины Царей. Сейчас он назывался по-разному - Джеме, Западным городом или Долиной Мертвых - и, уступая Уасету в красоте, выглядел таким же обширным и населенным. Там был свой градоправитель, носивший титул князя Запада, а при нем - свои чиновники, писцы и стражники, ловившие и каравшие воров, шаривших в гробницах. Кара была незатейливой - дубиной по голове или кинжал в горло.
Налюбовавшись закатом, Семен кликнул Мериру, велел ему сесть на циновку и выпить пива, потом спросил, что с лодкой, имевшейся в хозяйстве Сенмута, - не течет ли, не порвался ли парус и целы ли весла. Мерира, ополовинив кувшин, степенно ответил, что пусть Себек откусит ему то, что болтается под брюхом, ежели с лодкой непорядок. Не течет, и парус не порван, и весла в порядке. А как же иначе? Ведь он, Мерира, не сухопутная вошь, а старый селезень, и смотрит за лодкой как за любимой дочерью. Пусть Амон плюнет ему в пиво, если не так!
После недолгой паузы Семен произнес: - Когда мы отплыли из Неба, с То-Мери и Абет на нашем корабле, ты говорил, что счастлив. С той поры прошло пять месяцев, Мерира. Пять долгих месяцев, как ты - женатый человек, имеющий к тому же дочь. Не померкло ли твое счастье?
- Не померкло, мой господин. То-Мери ласкова и почтительна, а Абет так же хороша, как ее пироги, клянусь в том задницей Хатор! Пусть осчастливит она тебя и благородного Сенмута!
- А помнишь ли другие свои слова? Кажется, ты говорил, что будешь нам верен, как парус - мачте, как руки гребца - веслу?
- Помню, ибо сказанное мной не брошено на ветер. Я буду слушать ваш призыв и править вашей лодкой, пока не переселюсь в царство Осириса! - Корабельщик погладил давний шрам на плече и ухмыльнулся. - Зачем вспоминать об этом, семер? Скажи прямо: встань, Мерира, и иди за мной! Я встану и пойду. Только что с собой взять? Нож, ремень и камни, это понятно. А еще? Дубину, копье или топор?
- Все бери, - промолвил Семен. - Все пригодится.
- Раз так, не прихватить ли нам двух бездельников - Ако, пивной кувшин, и рыжего козлодера Техенну? Тоже с копьями и топорами?
То потирая ладони, то почесывая шрам, Мерира терпеливо ждал ответа хозяина. На его лице вспыхивала и гасла свирепая улыбка; видимо, старый пират стосковался по топору и копью.
Семен вышел из задумчивости.
- Хорошие парни Техенна и Ако, надежные, но болтливые. Лучше было б обойтись без них.
- Как повелишь, семер. Сколько там будет народу? Ну, этих... - Мерира сделал жест рукой, будто всаживая клинок кому-то под ребро.
- Ливийцы, трое или четверо, загонщики, проводники... еще - охотник на колеснице, а с ним - возница... Вроде бы все.
- Пятеро или шестеро... на колеснице... охотники... с луками, значит... - Мерира прищурился, соображая, поскреб ногтями впалую щеку. - В узком месте надо брать. И хорошо бы в сумерках.
- Это как получится, - сказал Семен. - Может, вернутся они с охоты вечером, а может - при свете дня. - Сделав паузу, он поинтересовался: - Знаешь ли ты высокий обрыв на западном берегу, напротив Ипет-сут? Там, где скалы цвета меди?
- Знаю, господин.
- Наверху - усадьба, вокруг - заросли акации, а через них, я думаю, проложена тропа, чтоб колеснице проехать. Длинная ли, короткая - не ведаю, но ведет она к Западной пустыне. Место надо выбрать такое, чтобы в усадьбе не услышали и чтобы охотник в пустыню не ускакал. Ночью подплывем на лодке, поднимемся, проследим, как уедут, и будем ждать до вечера.
- До вечера... это хорошо... вернутся уставшие... может, и стрел не останется... Не люблю я лук, мой господин, - сообщил Мерира. - Подлое оружие! И дорогое! То ли дело ремень да камень...
Семен кивнул, сообразив, что он говорит о праще. Потом нахмурился, припоминая, о чем еще рассказывал хранитель врат.
- Львы туда забредают... Было б неплохо, если бы трупы утащили. Знаешь, как это сделать?
- Будут трупы, будут и львы. - Мерира пожал плечами. - Только, семер, ежели хочешь, чтоб львы подкормились, надо их утром встречать.
- Почему?
- А потому, что в усадьбе - слуги. Не дождутся охотников, пойдут по тропе искать. Могут раньше львов найти, если мы припозднимся... А если утром закончим, тела весь день пролежат. Тут до них и доберутся, мой господин, - не львы, так гиены с шакалами. Доберутся, чтоб меня Апис лягнул!
- Опытный ты человек, Мерира, - сказал Семен. - Не зря шекелеша хотели тебя повесить, да не смогли. А отчего ж не спрашиваешь, кто тот охотник?
Физиономия Мериры, похожая на боевой топор, вдруг сделалась серьезной; он уже не скалился, не сверкал глазами, не потирал ладоней, а глядел на Семена так, будто сама Сохмет, богиня войн, звала его на славное побоище.
- Инени, жрец, что плавал с братом твоим за пороги, не велел вспоминать... Да что мне его приказы! Обезьяна - и та помнит, кто ей финик дал, а кто - пинок под зад! И я помню... помню, откуда ты пришел, мой господин, чтоб защитить нас от людоедов нехеси... Ты спас мое тело и душу - ведь даже такой нечестивец, как я, желает упокоиться в могиле, а не стать калом, извергнутым задницей дикаря! - Он гулко ударил в грудь кулаком. - Кто я такой, чтоб спрашивать, кого ты покараешь? Хоть самого пер'о, сирийского ублюдка! Прикажи, и я нарежу из него ремней!
Эта слепая вера потрясла Семена. С минуту он сидел, всматриваясь в зрачки Мериры, мерцавшие как пара недогоревших угольков, и думая о том, что нашел здесь не только брата и друга, не только женщину своей мечты, но и соратников, готовых за него на смерть. Таких, как Пуэмра и Мерира... Губы его шевельнулись, и зазвучали слова - те, какими в этой земле выказывали приязнь и благодарность:
- Пусть в награду за верность боги пошлют тебе долгую жизнь и трех сыновей. Пусть обнимешь ты их перед смертью и упокоишься в своей гробнице! А я... я обещаю, что стану твоим заступником перед Осирисом. - Семен оглядел притихший двор, темную реку и небо, на котором зажглись первые звезды, потом наклонился к корабельщику и тихо произнес: - Встань, Мерира, возьми оружие и иди за мной.

* * *

Дорога в колючих зарослях акаций была шириною в шесть локтей - двум колесницам не разъехаться. Деревья с обеих сторон оказались плохим укрытием - не то чтоб редко росли, но их запыленные листья, засохшие и омертвевшие от жары, уступали в числе колючкам и сухим ветвям. За стволами тоже не спрячешься - слишком тонкие, узловатые и невысокие, согнувшиеся под ветром, что налетал иногда из пустыни словно дьявол из раскаленной преисподней. Но в земле они держались прочно, пронизывая ее корнями, переплетаясь ими друг с другом, так что закаменевшая почва была похожа на бетон с живой неподатливой арматурой. Словом, без экскаватора окоп не отроешь.
Нашлось, однако, подходящее место, в двух километрах от усадьбы и в половине - от границы зарослей, от рубежа, где они начинали переходить в сухую саванну с редкими пучками травы. Дорога тут изгибалась под прямым углом, и с колесницы не разглядишь ничего, кроме деревьев; к тому же поворот на узкой тропе был операцией непростой и отвлекавшей внимание. Скорость тоже не набрать - бросит колесницу вбок, зацепит о стволы, и прощай колеса. С учетом этих обстоятельств Мерира устроился в кустах за поворотом, тогда как Семен выбрал позицию дальше, шагах в двадцати. Идея заключалась в том, чтобы ударить на врагов с фронта и с тыла и разобраться с двумя-тремя, пока не очухались от неожиданности.
Ждать в зарослях было неуютно. С запада, из пустынных пространств, слышались пронзительный хохот гиен и завывание шакалов, колючие ветви акации цеплялись за перевязь кинжала, царапали спину, кололи бедра и бока; вдобавок Семен шаркнул впотьмах плечом по стволу, и царапина, оставленная ножом бритоголового жреца, вскрылась, стала сочиться алыми каплями. Семен приложил к ране прохладное лезвие топора.
Ослепительный солнечный край уже всплывал над вершинами деревьев, а значит, скоро появятся охотники, чтобы не пропустить рассветную прохладу. В том, что Софра здесь, в своей усадьбе, не приходилось сомневаться - когда Семен с Мерирой добрались до скал, от пристани под ними отчалила барка с горевшими вдоль бортов факелами. Большой корабль, в шестьдесят локтей, достойный верховного жреца и даже фараона... Они подождали, пока судно не удалится на полтысячи локтей, затем, припрятав лодку в камышах и обогнув пристань, полезли на откос. Был он довольно крут, но к плоскогорью и усадьбе вела тропинка, а ночь, по счастью, оказалась лунная. Камень под ногами в лунном свете напоминал не красную медь, а темную бронзу. Поднимаясь, Семен то и дело оглядывался через плечо на громады храмов за рекой. По всему выходило, что этот обрыв - то самое место, где встанет лет через шесть или семь святилище Хатшепсут, возлюбленной царицы... Да, то самое! Напротив Карнака, под огромным утесом, похожим на ступенчатую пирамиду...
Ирония судьбы, думал он, взбираясь по тропинке. Явиться бы сюда с угломером и измерительными шнурами, с папирусом и красками, полазить по скалам при солнечном свете, зарисовать их, составить план... А тут приходится красться ночью, не с угломером, а с оружием, ибо пришел не зодчим, не ваятелем, а убийцей. Тоскливое чувство предопределенности пронзило Семена, но он лишь помотал головой и крепче стиснул рукоять секиры.
"Не хочу быть стражем истории, хочу просто жить!" - вертелось у него в голове.
Но цепь событий была нерушимой: царица построит храм, если добьется власти, а чтобы это случилось, должны умереть как минимум двое, Софра и Хоремджет.
"Двумя, к сожалению, не обойдется", - мелькнула мысль, но Семен загнал ее подальше, в глубины подсознания.
Тропинка вывела к усадьбе - нескольким хижинам, конюшне и довольно просторному дому за кирпичной стеной. Там царила тишина; слышались лишь фырканье лошадей да звонкий неумолчный стрекот цикад. Перед воротами и стеной лежала площадка в полсотни шагов, а дальше темнели заросли с узкой щелью извилистой дороги. Других путей тут не было, и Семен, бесшумно двигаясь в тенях, отбрасываемых редкими кронами акаций, направился к этому тракту. Мерира на мгновение остановился, ощупал твердую почву ладонью, пробормотал: "Колея, ливийская вошь!" - и тоже нырнул в проход среди деревьев с узловатыми стволами. С плеча корабельщика свисали ремень и сумка с камнями, в руках осиным жалом подрагивало копье.
Они шагали по дороге минут двадцать пять или тридцать, пока Семен не решил, что звуки схватки не долетят к усадьбе, а уж тем более к пристани. Здесь и нашелся подходящий поворот; осталось только ждать, сидеть в кустах и чертыхаться, если колючие ветви царапали спину.
Солнце на треть показалось из-за деревьев, когда Мерира чуть слышно свистнул. Затем донесся скрип колес, погромыхивание возка и человеческий голос, едва различимый за дальностью расстояния. Семен встал, придвинулся ближе к дороге и озабоченно нахмурился. Хотелось бы прикончить первым Софру, но вот у какого он борта, у левого или у правого? Колесницы на улицах Уасета были редкостью, знать на них не разъезжала, предпочитая носилки, а если кто и ездил, так воин или юный щеголь, правивший повозкой сам. Может, раз-другой и повстречалась колесница с возничим и лучником, но как они стояли, Семен - хоть убей! - припомнить не мог. Он помахал рукой, чтобы привлечь внимание Мериры, но скрип колес сделался совсем уже громким, и возок с двумя лошадьми выкатил из-за поворота.
Слева, ближе к Семену, оказался возница. Софра стоял справа, одной рукой вцепившись в передок, а другой сжимая пару дротиков; рядом с ним, прикрепленные к борту, виднелись два колчана со стрелами и футляр с луком. Кони, повозка и человеческие фигуры скрывали все, что находилось позади, и оставалось лишь гадать, сколько там проводников, трое или четверо. Хоть десяток, но упустить нельзя было ни одного! Мерира знал об этом не хуже Семена. Может, и лучше, если учесть разбойничий опыт корабельщика.
Лошади двигались неторопливой рысцой, но двадцать шагов до Семена преодолели секунды за три - слишком небольшое время, чтоб колесничий или жрец успели что-то предпринять. Возница лишь откинулся назад, натягивая вожжи, а Софра поднял дротик, но в этот момент секира плашмя обрушилась на колесо. Дальше все получилось по плану: мощный удар разнес колесный обод, возок накренился и осел, люди вывалились на дорогу, кони, испуганно заржав, рванули вперед, дергая хлипкий экипаж из стороны в сторону, мотая и разбивая о древесные стволы. Теперь не разберешь, то ли зверь перепугал коней, то ли рук человеческих дело... Все по плану, как и было задумано! Только ливийцев было не трое и не четверо, а пять.
Одного Мерира приласкал камнем из пращи, но дважды фокус не удался - остальные превозмогли оцепенение и с воинственными криками размахивали оружием. Два копья, две дубинки... Возница тоже вырвал клинок из-за пояса и приподнялся на коленях - тянул руку, целил Семену в живот, но дотянуться не успел.
Тяжелая секира взметнулась и рухнула вниз, ломая шейные позвонки. И в этот раз Семен ударил плашмя, чтоб не было резаной раны, - львы львами, а множить улики не стоило. Возница - крепкий, с бритым черепом, похоже, из жрецов - выронил кинжал и, захрипев, ткнулся лицом в землю. Перескочив через него, Семен бросился к уже поднявшемуся Софре и тут услышал крик корабельщика.
Старый пират вовсе не звал на помощь - он дрался с четырьмя ливийцами, отбиваясь копьем и секирой, вопил в боевом задоре и медленно отступал к повороту. Сейчас скроется за деревьями, и там его прикончат, понял Семен. Много ли нужно времени четверым, чтоб заколоть одного? Ровно столько, сколько финик разжевать да косточку выплюнуть...
На мгновение взгляд его встретился с глазами Софры, который пятился вслед за громыхавшей повозкой, раскачивая дротик. Один прыжок - и жрец будет на расстоянии удара... только один прыжо... Семен прыгнул, но - к Мерире. Его предплечье, как раз под раной от кинжала, царапнул дротик, но он не почувствовал боли; выбросил свое оружие на всю длину, зацепил крюком за шею ближнего ливийца и рванул, отбросив в заросли изуродованный труп. Второго из сражавшихся с Мерирой он сшиб на землю ударом ноги, подпрыгнул и опустился на грудь поверженного, ломая ребра; третий, с окованной бронзой палицей, успел повернуться к нему и тут же рухнул с пробитым виском - еще один удар плашмя, не рассекающий плоть, но сокрушающий кости.
Мерира вышиб копье у последнего проводника и, широко размахнувшись, опустил обух секиры ему на темя. Грудь корабельщика ходила словно кузнечные мехи, он отдувался и потирал кровоподтек на боку - то ли дубинкой задели, то ли огрели древком копья. В остальном Мерира выглядел бодро - как волк почтенных лет, задравший пару брехливых псов.
- Увертливый народ эти темеху, - произнес он, с хрипом втягивая воздух. - Ловкие, быстрые, как песчаные блохи! Ну, ничего! Место тут узкое, а мы их зажали, мой господин, точно мышей промеж двух кошек! - Мерира огляделся и начал пересчитывать трупы, тыкая в них пальцем: - Уа, сон, хемет, туа, сас, сехеф... Сесенну? Где седьмой? Семеро их было, клянусь судом Осириса!
Семен тоже огляделся, мрачно хмуря брови; главная мышка ускользнула, а вокруг, на окровавленной земле, валялись только безвинные и непричастные.
- Седьмой удрал, пока мы с этими возились. - Он покосился на мертвых ливийцев.
- Ну, так беги за ним, семер, а я поковыляю следом. Дальше песков не удерет! Гляди только, чтоб лошадей не подманил, до лука не добрался... А так - куда ему деваться? Кроме твоей секиры - некуда!
Кивнув, Семен повернулся, стиснул покрепче топор и побежал по узкой дороге. Над кронами деревьев по-прежнему сияла треть солнечного диска, будто напоминая, что времени прошло всего ничего; земля под подошвами сандалий была твердой, надежной, вполне подходящей для битв и погонь, а с реки тянуло свежим ветром, который приятно холодил жгучие царапины от кинжала и дротика. На бегу, стараясь не споткнуться о валявшиеся кое-где обломки колесницы, Семен размышлял о словах корабельщика, а вот о том, что минут через десять - пятнадцать он догонит Софру и разнесет ему череп секирой, вспоминать совсем не хотелось.
Странный, однако, народ в Та-Кем, и время странное! Гляди, чтоб лошадей не подманил, до лука не добрался, - предупредил Мерира... А ведь в другой стране сказали бы: гляди, поймает лошадей - ускачет! Но колесница разбита, и роме - воину, семеру, землепашцу - чужда идея оседлать коня. Чужда! Тут не аравийские просторы, не кочевая вольница, тут во всем - порядок: осел - чтоб ездить и возить поклажу, корова - чтобы тянуть повозку и плуг, а конь годится лишь для колесницы...
Он думал, что есть десятки вещей, которые можно тут сделать, - не выплавка стали и не реформа письма, а более простые вещи, вроде седел и стремян или плугов с бронзовым лемехом. Стрелы с трехгранными наконечниками вместо плоских - летят дальше, бьют смертоносней; длинные копья и клинки, чтобы колоть и рубить с коня; арбалеты, баллисты и катапульты, что мечут ядра на тысячи шагов; парусное вооружение на судах, киль, шпангоуты и руль вместо примитивных весел; сигнальные башни и семафорный телеграф, понтоны и наплавные мосты, маяки с горючим маслом и зеркалами, что отражают свет коляски, в которые можно запрячь лошадей, голубиная почта или хотя бы яблони, неведомые в Та-Кем, - яблони, сливы, апельсины из северных заморских стран, лежащих, в сущности, рукой подать от Дельты, в каких-то трехстах километрах... Однако, если не считать колясок, яблонь и плугов, все эти вещи - так ли, иначе - ассоциировались с войной, и потому изобретать их не хотелось. Совсем не хотелось - ведь он отлично знал, кто унаследует державу с такими вот полезными игрушками! Это мальчишка, сын сириянки, сидевший на троне Та-Кем... Мальчик, который лет через тридцать потопит в крови и Сирию, и Финикию, и Палестину... Дай ему конное войско, баллисты и катапульты, морские суда, горючую смесь, тараны и понтоны - глядишь, он до Индии доберется! А это в планы Семена совсем не входило.
Заросли остались позади, и теперь, когда ничто не закрывало взгляда, он наконец увидел Софру. Тот уже не мог бежать; шел, опираясь на дротик, тяжело переставляя ноги, с опаской оглядываясь назад. Заметив погоню, жрец попытался ускорить шаги, потом, вероятно, сообразил, что от преследователя не уйдешь, и замер, раскачивая в поднятой руке свое оружие. Сейчас он был опасен как гиена, которую загнали в угол; зрелый муж, достаточно крепкий и, несомненно, не уступавший любому воину в искусстве метания дротиков. Мысль об этом не устрашила Семена, а будто добавила энергии; его ожидал поединок, не убийство.
Софра расправил плечи, высокомерно откинул голову:
- Во имя Амона! Почему ты убил моих людей? Чего ты хочешь, ваятель? Я ведь не ошибся, ты - ваятель Сенмен из мастерских святилища? Тот, кого я хочу возвеличить и наградить?
- Мне не нужна твоя награда, - молвил Семен, не спуская глаз с лица Софры и острого жала дротика.
- Что же тебе нужно?
- Твоя жизнь.
Жрец неторопливо сдвинулся в сторону - так, чтобы солнце не било в глаза. Дыхание его выровнялось, ноги уже не дрожали.
- Моя жизнь? - Голос Софры обрел былую силу. - Почему? Разве Рихмер не договорился с тобой? Или тебе дали больше? Кто? Хоремджет?
- Он будет следующим. - Семен шагнул поближе, и теперь их разделяли шагов десять-двенадцать. - Он тоже умрет - как всякий, посягнувший на царицу. Это утешит тебя, жрец?
Глаза Софры прищурились, рука напряглась.
- Царица! Вот кто тебя подослал! Теперь я понимаю... Все-таки Рихмер ошибся!
Резко выдохнув, он метнул дротик.
Судьба или боги хранили Семена - он успел присесть, и древко с бронзовым острием свистнуло над головой. Выпрямившись, он положил на землю секиру и потянул из ножен кинжал - такой же, как у Софры, с лезвием длиною в три ладони. Это будет честный поединок, мелькнула мысль.
И тут же ее догнала другая: может быть, не убивать? Пригрозить загробной карой, запугать и подчинить, как Рихмера?
Не выйдет, понял он, глядя в глаза Софры. Этот человек казался себе самому избранником богов, он был чересчур амбициозен, слишком сильно мечтал о величии и нераздельной власти и, не дрогнув, отдал бы за власть и величие всех дочерей и сыновей в придачу. К тому же что ему известно о Сенмене, брате Сенмута? Явно поменьше, чем Рихмеру... Он полагает, что перед ним - ваятель, бывший пленник из страны Иам, а не посланец Осириса...
Вдруг ощутив странное головокружение, Семен отвел взгляд от лица Софры. Ичи-ка? Похоже, верховный жрец владел магическим искусством столь же уверенно, как дротиком... Но тут и там - промазал! - мелькнуло у Семена в голове. Перехватив поудобней кинжал, он прыгнул, со скрежетом встретились клинки, Софра покачнулся, но в последний миг, уже коснувшись острием ямки над ключицей, Семен вспомнил о львах. Львы не убивают кинжалом... Мысль не успела завершиться, когда он вогнал кулак под ребра жрецу. Тот согнулся, роняя оружие, и Семен, обхватив руками бритый череп, дернул резко и сильно, вслушиваясь в хруст позвонков и глядя в тускнеющие зрачки. Далекий хриплый рык, внезапно раскатившийся над сухими травами и песками, заставил его выпустить тело жреца и отступить к лежавшей на земле секире.
Он поднял топор и отвернулся от мертвеца. Смотреть на него не хотелось; в мирном покое расцветающей зари смерть была чем-то жутким, неестественным, и было неприятно вспоминать, что сотворил он ее своими собственными руками. Пустыня, лежавшая за полосою трав, выглядела привлекательней смерти. Возможно, она являлась всего лишь одним из ее многообразных обличий, но не сейчас, а в дневное время, когда пугала безводьем, зноем и яростным блеском песков. Утром же она была чарующе прекрасной: первые лучи солнца золотили покатые вершины дюн, чьи подножия еще тонули в фиолетовых тенях, и между этими цветами золота и аметиста светились и пылали все оттенки красного и желтого.
Воздух опять содрогнулся от хриплого рева, и, словно вторя ему, хриплый голос за спиной сказал:
- Пойдем, господин! Еще немного, и они доберутся до трупов.
- Сейчас пойдем, Мерира, - отозвался Семен, чувствуя, что беспредельное пространство ярких красок, песчаных холмов и дрожащего над ними воздуха будто зачаровало его. Наконец он вздохнул, вскинул секиру на плечо и пробормотал на русском: - Могущество наше будет прирастать Сахарой... Надпись на гробнице местного Ломоносова, он же - Сенмен, он же - Семен Ратайский...
- Что ты сказал, господин?
Не ответив, Семен повернулся и зашагал к зарослям. Пустыня глядела ему в спину тысячей глаз, напоминая о своей необъятности, безлюдности, красоте и как бы стараясь удержать его, не отпустить к узким полоскам земли с полями, рощами и городами, тянувшимся вдоль речных берегов. Может быть, в пустынном просторе нашлось бы другое место, еще не занятое и пригодное для человека? Какой-нибудь оазис, три пальмы над ручьем, где можно прожить жизнь с друзьями и любимой женщиной, никого не убивая и никому не угрожая, не вмешиваясь в ход событий, оставив миру самому решать свои дела...
Пустые мечты! Он мрачно усмехнулся. Если б и нашлось такое тайное убежище и если б с ним ушла Меруити, ушли Инени и Сенмут, Пуэмра и Аснат, чем бы они занимались в свободное время? Лепили куличики из песка? Устроили блошиный цирк?
Семен обернулся, поглядел на пустыню, на тело мертвого жреца, и покачал головой. Все же человек должен не прятаться, а жить с людьми, хоть это и непросто. Временами - неприятно, страшно и даже чудовищно... А иногда - непонятно... Вот хотя бы случай с ним: вдруг его переместили в прошлое некие силы, разумные и не лишенные любопытства, коим интересно знать, чем кончится подобный опыт? Вдруг они, эти силы... Мерира дернул его за перевязь:
- Чтоб Сетх разодрал мне задницу! У тебя плечо в крови, семер! Этот бритоголовый скорпион поранил?
- Пустяки.
- Перевязать?
- Лишнее, Мерира.
Корабельщик кивнул, потом прищурился на солнце, что-то соображая.
- Время еще есть... А не наведаться ли нам в усадьбу, семер? Думаю, слуг там немного... Заглянем, и того жреца искать будет некому.
- И это лишнее. Слуги ни в чем не провинились, Мерира. Как и убитые нами ливийцы.
- Прости, мой господин, но тут ты не прав. Ливиец всегда виновен. - Мерира поскреб впалую щеку, подумал и объяснил: - Виновен в том, что он - ливиец.

Однажды мы говорили с ним о богах, и Страж сказал, что Богу Истинному не нужны ни храмы, ни жертвы, ни песнопения и что нет обители у него ни в небесах, ни под землею, ни в пустынях Запада.
- Где же бог? - спросил я его, и он ответил, приложив ладонь к сердцу:
- Единственно тут, в душе человеческой. И я ему поверил.
Тайная летопись жреца Инени



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [ 11 ] 12 13 14 15 16 17 18 19
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.